"Западня параллельного мира" Иронический рассказ.

           

   Когда Афиноген оторвал свою уставшую голову от подушки и посмотрел на старые часы, висевшие на стене, он еще не знал, что через какой-то час с небольшим в его жизни произойдут большие перемены. Настолько неоправданные и бездумные, что исправить и изменить их он уже никогда не сможет.
  — Лида! Лидок! — окликнул он сестру, суетившуюся в кухне, и потянулся к банке с квашенной капустой, стоявшей у дивана. — Лидок! Лидок! Уже вечер?!
   — Вечер, вечер, — отозвалась сестра и вошла в комнату. — Вечер. Ты долго спал. Неудивительно. Пришел под утро. Грязный весь. В чужом плаще… женском, кажется. Разбудил всех. Даже кота. Песни петь собирался. И когда ты только успокоишься да за ум возьмешься?! — и, поправив на себе фартук, добавила тихо: — Неугомонный.
Афиноген посмотрел на сестру, сделал глоток маринада из банки и улыбнулся:
   — Ну что еще? Ну почему вы все такие злые? Ну, пришел. Ну, спеть хотел. А плащ… Да надел первое попавшееся на себя у Мишани — у него сидели. День шахтера отмечали.
  — У Мишани? День шахтера? — задумчиво переспросила сестра и ответила сама себе. — Неделю назад вы с Мишаней уже отмечали его. И три назад тоже. Не к добру это. Этот постоянный день шахтера.
  — Да хватит уже жути наводить! Скоро перестанем отмечать его. Будем отмечать день геолога, — пообещал Афиноген. — Что там еще интересного случилось за мое отсутствие в мире? В городе? В деревне?
  — Еще? Случилось? — Лида тихо подошла к окну и отодвинула портьеру. — Снег что-то рано в этом году выпал. Начало ноября только, а все замело, как в разгар зимы. Не к добру…
  — Да ладно тебе. Выпал и выпал, — махнул головой Афиноген. — Иди лучше разогрей чего-нибудь — перекусить хочу. Да поеду. — И задумчиво прошептал, глядя в пол: — Снег. Ноябрь. День шахтера. Может, и правда не к добру?
  — Куда опять собрался на ночь глядя? Ох, Афиноген, попадешь в какую-нибудь историю. Ох, попадешь!.. — Лида развернулась и вышла из комнаты, покачивая головой в каких-то невеселых раздумьях.
  — Не попаду! Не каркай! — крикнул ей вдогонку юноша. — К Элен поеду. В Тосфилд. Договорились встретиться. Чаю попить. День шахтера отметить. — И, выглянув в окно присвистнул: — А ведь и правда намело! Ужас. Лида! — крикнул сестре. — Где мои валенки?
  — Зачем тебе валенки? — отозвалась с кухни сестра. — Одень лучше сапоги. Валенки без калош.
  — Валенки! Валенки! — прокричал в ответ Афиноген, даже не представляя, какую ошибку в данный момент допускает, ослушавшись совета сестры.
  Но сейчас его этот факт не интересовал. Впереди была встреча с любимой девушкой. Хороший ужин. И приятное времяпровождение.
И он, перекусив и надев поданные сестрой валенки, накинув якобы женский плащ и вышел за дверь. А Лида с тоской посмотрела ему вслед, словно предчувствуя какую-то беду. И даже кот, сидевший на подоконнике, жалобно-жалобно мяукнул. От тоски за будущее.
Выбежав на улицу, Афиноген осмотрелся и даже немного удивился: в столь раннее время — всего-то девять вечера — в поселке не видно ни единой души, правда, у коммерческого ларька по продаже спиртного и сигарет стояла одинокая фигура. Но она, эта фигура, была незнакома ему, и поэтому не привлекла внимания. И Афиноген, пожав плечами и напевая под нос какую-то легкую песенку, зашагал к автобусной остановке, стоящей на самой окраине поселения.
     Элен, его подруга, жила в маленьком городке, километрах в трех от поселка. И доехать к ней можно было на автобусе, который прибывал каждые полчаса. Можно было, правда, добраться и на такси. Но, учитывая, что в кармане пусто, а водитель автобуса — знакомый парень, то выбора и не было. Оставалось только ждать на остановке.
    Афиноген достал из кармана сигарету, прикурил ее и, прислонившись к столбу, стал осматривать открывшуюся перед ним знакомую местность.
  И у него внезапно появилось какое-то странное ощущение, что видит это все он если не последний раз, то где-то рядом. И поэтому он стал все жадно рассматривать, словно пытаясь забрать это с собой. На веки вечные. Навсегда.
   Прямо по направлению, примерно в полукилометре через поле, виднелась стрела автомобильного шоссе, освещаемая фарами проезжающих по ней автомобилей. За шоссе, разделенным полем, блестела вторая прямая стрела — железнодорожной магистрали. А за ней плотная черная стена древнего леса, засыпанного внезапным ноябрьским снегом.
   Справа от шоссе сиял огнями маленький городок, где и жила подруга Афиногена и откуда должен был подъехать ожидаемый им автобус. А слева от той же дороги стояла высокая, играющая красными огнями телефонная вышка, чем-то напоминавшая гигантский маяк.
Слева от остановки возвышалась монументальная скульптура эпохи «ревущие двадцатые» — девушка с веслом. А прямо по курсу — коммерческий ларек «Вина-воды» эпохи начала широкого распространения интернета, мобильных телефонов и паленой водки.
  Все это Афиногену почему-то захотелось запомнить. Аж засосало под ложечкой.
  Выкурив сигарету до конца, юноша отбросил ее в сторону и медленно, подняв глаза на кромку темного леса, присвистнул от удивления. Над лесом, словно купол, висел белый свет — точно такой, каким отражаются в ночном небе огни какого-то поселения.
  Афиноген вырос в здешних краях и точно знал, что ближайший населенный пункт, от которого мог бы отражаться свет, находится в двадцати милях, значит и посылать в небо лучи своих фонарей он не мог. Но что же это тогда? Загадка. Или какое-то физическое явление? Рефракция? Но миражи бывают в горячих местах, а сейчас ноябрь, снег и мороз. Значит, не обман зрения.
И вдруг в стоящем плотной стеной лесном массиве вспыхнул голубой свет, ну прямо как лампа дневного света. А за ним второй, третий и еще… Словно какое-то неизвестное поселение включало освещение по очереди в каждом квартале.
  Волнуясь и всматриваясь в этот удивительный процесс, Афиноген попытался определить, на поле или за железной дорогой зажигались фонари? И, словно отвечая на этот вопрос, по магистрали промчался скорый поезд, закрыв все фонари из поля зрения.
  Не на поле! В лесу светят! Но там же ничего нет! Там лес! И Афиноген, не отдавая себе отчета, что делает, шагнул к коммерческому ларьку.
  К его удивлению, человек, который стоял там, таинственно куда-то исчез, оставив после себя только сильно утоптанный свежий снег да открытую бутылку с непонятной жидкостью. И отсутствием каких-то либо этикеток на этой бутылке.
  Предчувствуя большую беду, словно посланный ему сигнал из космоса, Афиноген плюнул в снег, озираясь по сторонам в поисках незнакомца, сунул бутылку в карман и пошел обратно к остановке, решив в автобусе сделать анализ жидкости, находящийся в ней.
Но лучше б он этого не делал!
  Но кто ж знал…

  …Как подошел автобус, юноша даже не заметил. Шофер открыл дверь и посигналил, зазывая одинокого пассажира на посадку. Афиноген забрался в салон и, не отрывая взгляда от загадочных огней, плюхнулся на сиденье. Автобус дернулся и, набирая ход, двинулся вперед, к выезду из поселка. К шоссе. И чем ближе оно было, тем ярче и кучней светили неизвестные фонари.
Афиноген поднялся со скамейки и подошел к шоферу: — Привет!
  — Привет! Куда собрался?
  — В город. Видишь? — ткнул пальцем в сторону леса. — Видишь? Что это?
   — Не знаю, — тихо ответил ошеломленный водитель и пожал плечами. — Не знаю. Может…
  — Может — что? — перебил его попутчик. — Может — что?! Смотри! — Чем ближе автобус подъезжал к шоссе, тем явственней была видна необычная картина. — Смотри! Это стройплощадка! Чего-то строят! Видишь оранжевый маячок светится? Как у бетоновозов. И фонари в ряд. Как на улице.
   — Вижу. Может, дорогу от Разгуляева проложили? Через лес. Потому что больше туда никак не попасть. С города вдоль леса не проехать. Дороги нет.
   — Не знаю, — пожал плечами Афиноген, всматриваясь в загадочную картину. — Не знаю. Знаю точно одно: вчера здесь не было ничего.
А автобус тем временем подъехал к повороту на шоссе, и шофер, вывернув руль вправо, выехал на него и поехал по направлению к городу.
   — Стой! — закричал Афиноген. — Стой! Открой двери! Я выйду!
   — И зачем? — спросил водитель, но двери открыл.
   — Затем… — ответил юноша и сошел на землю.
   А автобус чихнул парами бензина и двинулся дальше.
   666 — запомнил Афиноген номер автобуса.

   — Алле! Элен! Алле!
   — Афиноген! Ну где ты? Я же жду тебя. Ты скоро?
   — Скоро, Элен! Скоро! Элен, я вижу город! Элен!
   — Афиноген! Приезжай скорей и расскажешь! Ты выспался? После вчерашнего Дня шахтера?
   — Элен! Запомни номер! 666! 666! Это номер автобуса! Я скоро буду!
   — Афиноген! Зачем номер? Зачем? Я жду тебя, Феня! Мы же… у нас тоже… шахтерский день! Будет… или уже нет?
   — Приеду — все узнаешь. Интересно?
   — Ф-е-е-е-ня! Все. Трубку положил. Опять какое-то чудо увидел. Неугомонный.

   Пройдя по снежному полю с полкилометра, юноша уперся в железную сетку, для страховки протянутую вдоль железнодорожного полотна. До площадки, сияющей огнями, от нее было метров сто. Оставалось перемахнуть два заграждения и тянущиеся стрелой рельсы. Но Афиноген не стал этого делать, а достал телефон и набрал номер.
   — Да! Слушаю! — раздался голос в аппарате.
   — Привет, Мишаня! Это я, Феня!
   — Привет. Чего так поздно звонишь? Куда плащ Лелин дел? Она, бедняжка, в папиной майке ушла! А ведь холодно!
  — Плащ на мне! Мишаня! Здесь чудо! Ч-у-у-у-до!
   Мишаня — друг юноши. Парни не раз вместе отмечали шахтерский день, и Афиноген посвящал приятеля в некоторые свои секреты. Тот занимался какими-то программами, связанные с космосом и остальными чудесами — не всегда, правда, а когда был здоров, поэтому выбран для звонка был не случайно.
   — Слушай, Мишаня… — и Феня стал сбивчиво рассказал ему ситуацию, в которой оказался. Про снег. Площадку. И сияющие фонари. Описав все, что видел, молодой человек спросил собеседника: — Ну как, Мишаня? Что скажешь?
   — Что я скажу? Ты сейчас где стоишь? Перед забором? Ты меня слышишь?
   — Слышу! Перед забором! Говори.
   — Тогда слушай внимательно. Не ходи туда! Не ходи! Разворачивайся и иди обратно. Не оборачиваясь. Ко мне иди. Дома мне все расскажешь. И в магазин не заходи. У меня все есть. А сейчас уходи. Ко мне. Слышишь меня?
   — Да. Слышу. Ухожу, — ответил Афиноген и отодвинулся от сетки. Мишане он верил. Тот зря не скажет. — Ухожу. До завтра, — и, услышав прощальное слово, отключил трубку, бросив взгляд на площадку.
  Она тянула к себе какой-то непонятной, но сильной энергетикой. И Афиноген, сплюнув на снег, подумал про себя: «Да нет. Надо хоть к краю подойти. На площадку не зайду. А рядом можно встать и осмотреть ее. Ну хотя б на одну минуту. Хотя б на минуту».  
   И юноша, подтянувшись, перемахнул через сетку, не заметив, как из кармана куртки в снег вывалился телефон. Через минуту Афиноген стоял у края огромной бетонной площадки, освещенной множеством фонарей и напоминавшей взлетную полосу. Или аэропорт, на котором шла какая-то стройка.
   Разглядывая все, Афиноген обнаружил, что людей здесь не было, хотя по бокам стояли несколько машин, двигались башенные краны, перемещая какую-то продукцию. Это было удивительно. Работа шла сама. «Чудо! — подумал Феня и оглядел еще раз все это.
   Стройплощадка была пуста. —