для него, благородный Мессала! Эти галлы надоели мне еще в Европе, - высокомерно заметил Цезарь и подумал: "Неужели боги допустят разгром легионов и бесславную гибель лучшего римского полководца?"
Он посмотрел вниз. Мамурра и его челядь не торопясь вкапывали в каменистую землю двадцатый воз.
- Возы.., - рассеянно произнес он.
Ему вспомнилась Галлия, поход в землю нервиев, длинные лесные дороги, мелкий, моросящий дождь. Пять легионов с обозом устало брели к лагерю, который в трех милях от них устраивали находившиеся в авангарде три дежурных легиона. И тут из дубовых рощ выскочили конные и пешие, истошно оравшие и вывшие размалеванные галлы.
Союзная конница была сметена в мгновение ока, и легионы приняли удар. В следующее ужасное мгновение от галльских дротиков и огромных мечей погибли почти все центурионы и знаменосцы двенадцатого легиона. Обоз был спасен двумя рядами многочисленных повозок. За ними, как за стеной, удалось сдержать первый бешеный натиск этих буйных раскрашенных петухов. Каждый легион действовал сам по себе, и никто не мог объяснить, как они умудрились выстоять.
Он, Цезарь, метался между седьмым и двенадцатым легионами, ободрял трусливо жавшиеся к реке манипулы, называл центурионов и некоторых ветеранов по именам и, однажды, отобрав щит у раненного телохранителя, попытался прорваться в передовые ряды смешавшегося двенадцатого легиона.
Во время этих метаний его, Цезаря, с горсткой "друзей" и лузитанов, варвары загнали на лесистый холм. Там, он, видя как гибнут преданные ему лузитаны, на глазах у растерянных Мессалы и трибуна Квинта Цицерона, собрался было заколоть себя...
Его спас Лабиен. Шедший в хвосте колонны, он кружным путем пришел с двумя своими легионами на выручку нашим, сражавшимся в лагере, а затем, собрав рассеявшихся нумидийцев и союзных эдуев, начал бить один за другим отряды увлекшихся травлей нервиев. Он затравил тех, кто травил нас, в том числе и его, Цезаря, с пятнадцатью оставшимися в живых "друзьями", четырьмя лузитанами, вспотевшим Мессалой и бледным как смерть братцем "отца отечества".
Галльские всадники тут же рассыпались по рощам и перелескам, а пехоту нервиев, без малого сорок тысяч человек (всех мужчин племени, способных носить оружие), наши сумели отрезать от леса и разорвали в клочья, ибо страху от этих татуированных дикарей натерпелись в тот день на год вперед...
Пыль клубилась, и ее столбы поднимались всё выше и выше. Центр сражения явственно приближался к вершине. Становилось невыносимо жарко и душно. Мамурра внизу продолжал копошиться с телегами, хворостом и заостренными кольями и бревнами.
- Тоже дело, - отстраненно подумал Цезарь и вздрогнул.
Он увидел - или ему померещилось? - как из белого облака стали выныривать отдельные воины центральной когорты домициева легиона.
- Мессала, - что есть силы закричал Цезарь, хотя префект стоял рядом, - когорту Регула из второй линии - в центр, остановить бегущих!
Откуда-то, как во сне, выплыло знакомое озабоченное лицо в сдвинутом набекрень шлеме. Кто это? Ах, да, квестор Криспин. Он как-то нелепо носил шлем, и "друзья" часто шутили на этот счет.
- Что... что, Криспин? - словно нехотя, через силу, прохрипел Цезарь.
Сутулый Криспин криво усмехнулся и наклонился к уху императора.
- Император, - спокойно прошептал он, - союзная когорта бежала вслед за царем...
В глазах у императора потемнело, а тело затряслось как в лихорадке.
"Опять обморок", - пронеслось в голове. Перед тем, как потерять сознание, он подумал, что надо бы отозвать последнюю резервную когорту к лагерю...
V
...- Император, император!
Он узнал правильные черты лица Мессалы, его глупую до ушей улыбку. В руках у провонявшего потом префекта был кубок. Цезарь резко выпрямился, сел, взял кубок и стал жадно пить легкое хиосское вино, смешанное с водой и соком вербены.
- Как наши дела? - осведомился он, возвращая кубок и медленно поднимаясь на ноги. Телохранители заботливо поддержали его. Рядом стоял Мамурра, тоже усмехавшийся, но как-то лукаво, в свою неопрятную бороденку.
Мессала, заплетавшимся от радости языком, затараторил:
- Пока ты беседовал с богами, император, VI легион справа прорвал строй фаланги, а царь Дейотар слева, обратил в бегство другое крыло варваров. Потом побежал их центр. Сейчас их рубят перед лагерем Фарнака.
Цезарь сделал шаг вперед, пошатнулся и почувствовал, что улыбается. Его Фортуна не изменила ему!
- Мамурра, плут, - тихо пробормотал Цезарь, повернувшись к куцей бороденке префекта строительных работ. - Так, значит, мы победили?
- Победили, император, - осклабился Мамурра.
- Тогда пой свою похабную кампанскую песенку, негодный закапыватель телег! - неожиданно повысил свой неокрепший после обморока голос Цезарь.
Мамурра расплылся в улыбке, на этот раз такой же глупой, как у Мессалы, а, возможно, и у самого императора.
- Эй, Гай, Гай, - сиплым голоском затянул он, пританцовывая и еще больше напоминая козла, деревенскую песенку, какую пели на празднике Цереры в деревнях под Капуей. - Не ходи к Помпонии за смоквой! Посмотри, какую смокву припасла я для тебя в корзинке между ног!
Тяжело ступавший в гору на негнущихся ногах Домиций (его лошадь пала), сопровождаемый трибуном с декурией легионеров и печальными послами Фарнака в коричневых траурных гиматиях, долго не мог понять причину гомерического хохота телохранителей и первого человека республики.
Из рассказа осипшего Домиция, дополненного краткими замечаниями Гальбы и трибунов, выяснился ход сражения: когда конные отряды галатов атаковали справа боспорскую кавалерию, которой, оказывается, командовал сам Фарнак, решивший, видно, уподобиться Александру Македонскому, боспорцы применили ложное бегство. Они увлекли за собой галатов, причем не только всадников, но и часть царской когорты, расположившейся справа от когорт ветеранов.
Эти пешие галаты, как велось у них исстари, ухватились за хвосты скакунов, на которых восседали соплеменники, и устремились вниз по склону. Фланг римлян, к неприятному удивлению Гальбы обнажился, и фаланга стала медленно охватывать его.
Центурионы первой когорты, придя в себя, углядели нарушения в строю врагов - склон горы изобиловал неровностями, ямами, небольшими пещерами и грудами валунов. Церенна, крикнув оторопевшим Гальбе и Вибию, префекту когорты, что надо атаковать, пока не поздно, и тут же получив одобрение (Гальбе, видимо, страх придал смелости), лихорадочно отобрал из задних рядов около сотни ветеранов. Затем он моргнул Вибию, чтобы тот дал когорте команду выйти из соприкосновения с фалангой. Церенна не мешкая построил свой отряд клином, выждал отбежавших по команде влево и вправо передовых бойцов, и повел его, как на учениях, на врага. С жутким кличем, перенятым то ли у марсов, то ли у пелигнов, клин врезался в изгибавшийся строй утомленной восхождением фаланги. Три ряда фалангитов с поломанными копьями были изрублены, остальные попятились, а потом, когда подоспела резервная когорта Вера, и побежали.
Весь левый фланг варваров смешался; боспорская конница, озадаченная присутствием пеших галатов, которые усилили удар конных отрядов Дейотара, не выдержала натиска и из мнимого отступления перешла в настоящее. Боковой удар союзных Фарнаку варваров (судя по кожанкам с капюшонами, это были они) неожиданно легко отразили вовремя подошедшие пехотинцы Дейотара - те, кто отстал, будучи не в силах угнаться за его конным отрядом. Вскоре боспорцы, бросив Фарнака, рассеялись за своим лагерем.
Дейотар слева привел в замешательство противоположное крыло боспорской армии. Положение там комическим образом повторило ситуацию на правом фланге. Пешие галаты, защищавшие слева когорты Домиция, увидев своего царя во главе отряда "друзей", почти все бросились за ним, оставив на произвол судьбы левый фланг Домициева легиона. Потерявший голос и лошадь Домиций отчаянными жестами приказал ближней когорте из второй линии выдвинуться вперед. В это время побежала часть его центральной передовой когорты, не выдержавшая удара отборного отряда гоплитов - короткой "ножки Т". Удар к тому же усилили боспорские квадриги. Они врезались с двух сторон в боковые манипулы и принялись косить римские передние ряды до тех пор, пока легионеры не перебили возниц и лошадей. Поспешившая в центр на выручку резервная когорта префекта Регула столкнулась с беглецами из передовой когорты и потеряла строй. Еще несколько мгновений, и римский центр был прорван, разрезан надвое неумолимо продвигавшейся к вершине ударной колонной фаланги.
Каково же было изумление отчаявшегося Домиция, когда через некоторое время он увидел, что варвары в центре неожиданно остановились, а затем начали топтаться на месте и, наконец, рассыпались. Фаланга, правда, успела перемолоть здесь к тому моменту почти половину одной из дежурных домициевых когорот. Однако ударившие с тыла конники и пехотинцы Дейотара посеяли панику в задних рядах фаланги. Те решили, что окружены и бросились врассыпную.
Началось медленное и обстоятельное избиение побежденных. В плен брали неохотно. Фарнак, воспользовавшись этой бойней, ушел вместе с горсткой всадников к морю. Около пяти тысяч фалангитов остались лежать на склонах гор, в долине и укрепленном лагере, который взяли штурмом галаты. Пять тысяч поверженных врагов! Это числа хватило бы для пяти триумфов! Уцелевшие воины Фарнака сдались, либо рассеялись, побросав оружие и доспехи. Их преследовала конница Дейотара.
...Цезарь, широко улыбаясь и размышляя о деталях будущего понтийского триумфа, подошел к обедавшим в тени белых крепостных стен разрушенной Зелы когортам.
- Церенна, ты жив? - закричал он, поравнявшись с первой когортой VI легиона.
- Жив, император, слава Минерве,- устало отозвался Церенна, жевавший пшеничную лепешку.
- Всё вздыхаешь по своей Дельфион?
- Я уже забыл ее, император.
- А Феликсу не забыл влепить пару горячих?
- Вместо меня, император, ему влепили варвары. Он ранен.
- Куда?
- В зад. Обсыпал его мемфисским камнем (толченым мрамором в уксусе для обеззараживания - прим. автора) и стонет как александрийская блудница.
- Позорная рана!
- Вот и я его спросил: Феликс, почему в зад? А он отвечает: впереди у меня гениталии. Уж лучше быть без задницы, чем без...
Легионеры довольно загоготали.
- Криспин, - обратился Цезарь к квестору, - всей когорте по сто денариев на брата из моей доли, центурионам - вдвое, Церенне - в пятеро больше, сверх положенной добычи!
Некоторые воины вскочили и бешено застучали рукоятями мечей по щитам.
- Да здравствует император!
Цезарь поднял правую руку. Рабы, по знаку Мессалы, бегом поднесли переносные ростры и поставили их перед полководцем. Все воины VI легиона разом смолкли и встали на ноги.
- Сервий Сульпиций Гальба, - с напыщенной торжественностью изрек император, повернувшись к мрачно щурящемуся грузному легату, - приказываю тебе: отправляйся завтра с шестым легионом в Италию для отдыха, раздачи жалования, заслуженных наград и, если постановит сенат, участия в египетском и понтийском триумфах!
- Да здравствует Цезарь, император! - вновь завопили ветераны. Здравицу поддержала соседняя когорта. Цезарь задрал
