кока селянки на следующий день устроят свадьбы – женихами конечно будем мы. Тут все начали прикидывать, кто сколько возьмет жен и какими прелестями они будут обладать. Перед тем как стемнело к нам вошли амазонки, без слов взяли меня за руки и отвели через площадь в хижину напротив, где я провел ночь в одиночестве.
Глава четвертая. Обряд посвящения.
Проснулся я от шума.Несмотря на ранний час с площади доносились разговоры селянок, звуки
барабана и свирелей заглушавшие рокот прибоя и гомон лесных птиц. Сквозь щели в стенах и через окно в хижину проникал яркий солнечный свет. Я долго лежал обдумывая свое положение. Меня беспокоила мысль о роли которую предстояло, по-видимому, сыграть во время туземного праздника. Хотя женщины и не выглядели дикими или кровожадными.
Внезапно, прервав поток моих мыслей, с громким смехом, в комнату вошли амазонки. Они были одеты в нарядные одежды разукрашенные переливающимися всеми цветами радуги перьями, отчего напоминали стайку попугаев. На головах у них красовались венки из лавра с вплетенными цветами источавшими сильный аромат, на шее висели ожерелья из разноцветных камней и мелких ракушек самых причудливых форм.
Одна из вошедших женщин раздела меня и затем долго и старательно наносила красной краской на моем теле замысловатые узоры, а закончив это делать запеленала меня в длинную и широкую красную ткань завязав узлы так, что я не мог пошевелить руками и почти не мог переставлять ноги. На голову мне надели венок из красных цветов, а на шею навесили множество красных бус. Поддерживаемый амазонками я вышел из хижины и сел в носилки в которых, окруженного толпой веселящихся поселянок, меня пронесли через всю деревню и мягко опустили на ее окраине, на большой поляне, около двух туземных храмов круглой формы.
В храме поменьше, куда меня ввели, царил прохладный полусумрак. Когда глаза привыкли к нему, на столбах подпирающих кровлю я разглядел резьбу с часто повторяющимся изображением божества с женской грудью и длинным хоботом висящим между ног. Посреди храма стоял большой белый камень похожий на ложе и весь покрытый, без всякого сомнения, засохшими пятнами крови. Сердце замерло в моей груди. Я решил, что пришла моя погибель. Об этом говорили и кровь на алтаре и обилие красного цвета в моем наряде. Если бы не пелена стеснявшая мои движения я бросился бы бежать, хотя и в этом случае шансы на спасение были бы ничтожными – многие из женщин окруживших храм имели при себе копья и мечи.
Ко мне подошла жрица с чашей в руках из которой я, словно загипнотизированный ее сверкающими глазами, выпил сладковатую на вкус, черного цвета жидкость. И сразу почувствовал действие эликсира. У меня поднялся пенис. Он стал таким твердым каким не был никогда в жизни.
Женщина легко развязала узлы, наряд соскользнул с моего тела и я остался стоять голым с огромным торчащим членом, как какой-то сатир. В это время вторая жрица ввела в храм, подвела к каменному ложу и поставила на четвереньки молоденькую амазонку, обнаженную и разрисованную также как и я.
Я стоял не понимая, что происходит пока не почувствовал сильный толчок в спину и не увидел властного жеста жрицы указывающего, что от меня требуется. Тогда я погрузил член в тело девственницы и стал двигать им пока не кончил. Снова почувствовав толчок, на этот раз в грудь, я вытащил окрашенный кровью пенис и отступил на несколько шагов назад. Посвященную увели. На камне осталась только лужица ее девственной крови. Затем привели вторую девушку и все повторилось снова. Всего, за этот день, я посвятил в тайну половой жизни и оплодотворил под тридцать невинных девочек в возрасте от четырнадцати до двадцати лет, судя по их виду. Время стерло в памяти их лица, фигуры и поведение на ложе. Но любознательные читатели легко могут себе все это представить, так как амазонки ничем не отличаются от наших девушек.
После основной части действа наступил финал. На камень забралась главная жрица, стала на четвереньки задом ко мне, накрыла голову подолом длинного, багрового жреческого одеяния обнажив при этом нижнюю часть своего тела. Она не была девственницей. Ее сменила вторая жрица и на ней рабочая часть обряда была исчерпана. И только тогда я почувствовал, что совершенно обессилел, ноги перестали держать и я сел на пол, а затем и лег. Но тут же ввалившаяся в храм толпа амазонок вынесла меня, положила на носилки и ничем не прикрыв мою наготу понесла в деревню. Проходя мимо речки многие из женщин снимали со своей головы венки и бросали их в мутную воду.
В хижине я соблегчением почувствовал, что член опустился. И я окончательно успокоился: меня не принесли в жертву – кровь на камне была кровью девственниц. Удивляла способность которая проявилась у меня в храме и которую раньше я за собой не замечал. Как я мог за такое короткое время обслужить несколько десятков женщин и при этом не обделил ни одну из них своей спермой? Ясно было, что этим я обязан напитку который поднесла мне жрица.
Едва я успел решить эту проблему и натянуть штаны и рубаху как за мной пришли и отвели на площадь, где собрались все жители деревни. Там уже началась трапеза в честь успешного завершения обряда посвящения девушек. С наступлением темноты пирующие развели костры и наевшись, и напившись хмельного напитка взялись за руки выстроившись цепочкой. И эта цепочка, как длинная змея, стала извиваться вокруг костров все убыстряя и убыстряя темп и наконец разгоряченные танцоры разомкнули руки и стали прыгать один за другим через костры. Некоторые срывали с тела одежду и бросали ее в огонь, как-бы принося ему жертву.
Толпа пьяных направилась к хижине где находились мои товарищи. Я видел как амазонки вывели их во двор и сорвали с них штаны. Затем одни женщины переругиваясь и отпихивая друг друга становились на четвереньки задирая платья, а другие подталкивая мужчин в спину и подкалывая копьями заставляли их совокупляться с готовыми к этому вакханками. Я наблюдал за этой, казавшейся при красноватом отблеске костров фантастической, оргией пока мое сознание окончательно не затуманилось выпитой туземной брагой. Затем я попытался зачем-то встать, но упал и здесь же на площади заснул.
Я пришел в себя в хижине и увидел большой лоснящийся голый зад женщины стоявшей передо мной на четвереньках. Несколько других амазонок поддерживали меня под руки и подталкивали так, что мой стоявший пенис двигался в ее влагалище. В помещении было душно, хмель снова ударил мне в голову и я опять заснул.
Глава пятая. Нападение маймуна.
Проснулся я утром следующего дня от громкого топота и выглянув в окно увидел на площади множество мужчин танцующих в поднятой ими пыли, под громкий бой барабана. В стороне стояла толпа плачущих, связанных женщин – пленниц – в которых стоящие рядом амазонки бросали камни и палки. Другие амазонки пританцовывали в такт ударам барабана и призывно раскачивали бедрами. У многих мужчин на кончиках копий торчали отрубленные головы со спутанными длинными грязными волосами и остекленевшими глазами отражавшими еще низко стоявшее солнце. Лица и полуобнаженные тела амазонцев покрывала боевая раскраска. Вся эта сцена выглядела настолько устрашающей, что у меня от ужаса застыла кровь в жилах и я на мгновение закрыл глаза.
Когда я открыл их вновь, до моего сознания из которого постепенно выветривались остатки алкоголя дошло, что топот ног это всего лишь ливня, гул барабана – это раскаты грома, а возвращение воинов в деревню – сон. Впрочем я ошибся. Топот мне не приснился. Под проливным дождем в деревню въехало около двадцати насквозь промокших всадниц. Пока я приводил в порядок свои мысли, в болевшей от похмелья голове, и оценивал события прошедшего дня они отдохнули, высушили одежду поели и пришли за мной.
Я не был лихим наездником, но жизнь научила меня не только морскому делу. Поэтому, когда мне объяснили, что нужно ехать я без долгих сборов – у меня не было никакого багажа – сел на лошадь. Поездка была трудной. Дорого размыло ливнем, какого здесь не видели уже давно, и приходилось подолгу ждать пока не подсохнут разбушевавшиеся от дождя ручьи и образовавшиеся вокруг них болотца.
Заночевать нам пришлось в густом лесу. Провожатые выбрали открытое место, насобирали большой запас хвороста, разложили кольцом костры и разместились внутри круга вместе с лошадьми. Как я узнал, на острове не водятся особо опасные хищники и все эти предосторожности предпринимались чтобы обезопасить себя от маймунов. Эти таинственные существа являются единственными на острове представляющими угрозу для амазонок. Всего их на острове несколько экземпляров. Живут они, как считают амазонки, под землей и появляются и нападают как правило ночью. От женщин похищенных ими не остается ничего, ни костей, ни лоскутка одежды за исключением металлических предметов и оружияю У маймунов светящиеся во тьме зеленовато-красные глаза и голос похожий на вой шакала. Что касается воя, то я могу подтвердить, что это так. Во время этой ночевки в лесу я слышал вой похожий на вой шакала. Он привел женщин в страшное смятение. Амазонки не спали всю ночь, ходили около костров с тревогой вглядываясь в глубь темного леса и метали туда копья если им казалась, что они видят горящие глаза маймуна.
Утром, когда рассвело я осмотрел местность вокруг поляны на которой мы ночевали, но не нашел никаких следов чудовища. Лишь из пня торчало несколько застрявших там копий. Впрочем, возможно, что осмотр не дал результата потому что был поверхностным. Амазонки спешили побыстрее покинуть опасное место. Оправившись, наскоро позавтракав и оседлав лошадей мы тронулись в путь.
Глава шестая. Муж цариц.
С холма, как на ладони, была видна загородная резиденция царицы – длинное двухэтажное здание окруженное парком и высоким каменным забором. Последнюю милю, к явному удовольствию провожатых, мы промчались галопом, вихрем пролетели мимо открытых сверкающих на солнце бронзовых ворот, миновали одичавший парк и резко осадили лошадей у массивных из красного дерева парадных дверей, едва не потоптав уже поджидавших нас слуг.
Меня сняли с лошади. С криками таласия, на руках торжественно пронесли через несколько больших расписанных цветной мозаикой зал, посадили на стул, влили в рот из золотой чаши знакомый уже по обряду посвящения эликсир, сразу подействоваший на меня, раздели и втолкнули в темную комнату, в которой слышался шелест двигавшихся опахал обдававших струями воздуха пропитанного запахом благовоний. Услужливые руки вставили мой член в женщину стоявшую, как я почувствовал, обнаженной на четвереньках и ласково похлопав меня по голому заду ладонью показали, что надо действовать.
Мой первый сеанс сеанс во дворце длился несколько часов, в абсолютной темноте. Иногда, в промежутках между актами, я присаживался передохнуть на скамеечку подставляемую невидимым слугой. За это время, как мне показалось, я обслужил почти двадцать женщин, но впоследствии узнал, что это была царица и ее пятеро дочерей, которые сменяя друг друга пожелали меня по нескольку раз.
Я провел во дворце два месяца и каждый раз работал с царицей и принцессами в
