Гулливер, любовь и приключения.

Блефуску не сделали мне ничего плохого. Поэтому я решил действовать по собственному усмотрению.
Ночью, в сопровождении охраны, я покинул город и достиг пролива. А с утра, лежа на берегу, начал изучать неприятельское побережье где находилась его эскадра. У меня в голове созрел план. Когда стемнело я вошел в воду и поплыл в напралении к Блефуску. Море было спокойным. Ярко светила луна. Немного не доплыв до середины пролива я стал свидетелем редкого природного явления. Я увидел множество фонтанчиков воды и мимо меня проплыла стая лилипутских китов, в несколько десятков особей. При свете луны отчетливо были видны небольшие черные тела оставляющие за собой зеленоватый фосфоренцирующий след. Некоторое время я отдыхал наблюдая за этим замечательным зрелищем, а когда стая отдалилась поплыл дальше.
Почувствовав под ногами дно я остановился и подождал немного пока луна не зашла за горизонт и не стало совсем темно, а затем погрузившись в воду до носа подкрался к кораблям стоявшим в бухте и на ощупь под водой острым ножом отрезал якоря. Связав якорные канаты в общий узел я что есть силы, как мог быстро потянул корабли от берега. Работа была тяжелой – кораблей было не менее сотни. Руки и ноги сводило от напряжения. Но все же мне удалось оттащить суда на довольно большое расстояние до того как противник пришел в себя от растерянности и в моем направлении не посыпались тучи стрел. Часть кораблей затонула, так как их корпуса были пробиты ядрами бомбард, а остальные я перетащил через пролив и они оказались, таким образом, трофеями лилипутов.
Лилипутия торжествовала. Я стал героем. Но нашлось и немало врагов. Возглавили враждебную ко мне партию адмирал флота Болголам и королевский казначей Флимнап.
Причина ненависти адмирала понятна – это зависть. Что касается казначея, то здесь все дело в его жене. Госпожа Флимнап полюбила меня еще до войны с Блефуску, а после совсем потеряла голову. Мало того, что она приезжала ко мне ночью, но не в состоянии справиться со своими желаниями делала это и днем, позабыв об осторожности. Эта не первой молодости, но не потерявшая привлекательности дородная дама умела любить, и я очень неохотно расставался с любовницей когда приходило время прощаться, отчего наши и без того длинные встречи сильно затягивались. К тому же Флимнап наняв шпионов следить за женой сам подлил масла в огонь сплетен.

Глава семнадцатая. Обвинительный акт.

В то время как я почивал на лаврах победителя мои враги выжидали, а когда страсти немного поутихли и наступил подходящий момент нанесли мне коварный и жестокий удар. Болголаму, Флимнапу и их клике удалось доказать императору, что я не выполнил приказ. Поскольку де он содержал и требование уничтожить живую силу противника, а не только его корабли, отчего я из-за трусости и злого умысла уклонился. Это означало, что я виновен в государственной измене и подлежу смертной казни через отсечение головы. Однако милосердный император заменил обезглавливание на ослепление и пожизненную каторгу.
Обо всем этом сообщил прибывший ко мне инкогнито друг и благожелателб, бывший посол Лилипутии в Блефуску Его Сиятельство Рельдресель. Секретарь тайного совета предупредил чтобы я не обольщался милосердием Его Величества императора, так как он видел отчет Флимнапа в котором доказывается будто бы мое содержание является непосильным бременем для государства и предлагается постепенно уморить меня голодом. Болголам с Флимнапом не успокоятся пока окончательно со мной не разделаются – подвел нерадостный итог Рельдресель и посоветовав этой же ночью бежать в Блефуску дал прочесть копию обвинительнолго заключения.
Читая этот документ я не мог не изумится зловредности лилипутов. Ведь враги не только уничтожали меня физически обвиняя в измене, но еще и пытались очернить мое имя в глазах современников и потомков. Пятеро лжесвидетелей поклялись перед тайным советом, что видели своими глазами и слышали своими ушами как я ласковыми словами и обещаниями показать диковинки заманил маленькую наивную девочку к себе и там несмотря на мольбы и слезы несчастной раздел ее догола и затем развратил. Эти «свидетели» приводили также множество гнусных подробностей которые была способна породить их извращенная фантазия, да еще и выставляли себя героями. Якобы я заметив, что за мной следят, пытался схватить очевидцев преступления, но им в последний момент удалось скрыться в толпе, избежав лютой смерти. Родители девочки подтверждали, что потеряли дочку в толпе любопытных чистой, а нашли уже помятой.
перед императором и добиться наказания клеветников, но немного успокоившись понял, что самым благоразумным будет если я последую совету Рельдреселя.
Я не мог найти место от негодования, хотел немедленно отправиться во дворец, оправдаться.  
                                                                                                              Глава восемнадцатая. Бесстыдное Блефуску.

После полуночи, раздосадованный неблагодарностью двора, я перешагнув через стену и потихоньку, стараясь не шуметь, пересек площадь, а затем и город и знакомым путем направился к проливу отделявшему Лилипутию от Блефуску. Ночь была темной и столица опустела, поскольку любопытные и большинство горожан разъехались на полевые работы – исконная традиция лилипутов - и мое бегство прошло почти без помех. Только у одного из кабаков какой-то забулдыга неожиданно наткнувшись на мою ногу и не поняв откуда появилась преграда долго, на все лады ругал ее пока не упал и не заснул. Кроме того приходилось обходить села, из-за деревенских собак, которые почуяв меня издали поднимали яростный лай.

Достигнув к утру пролива и не видя за собой погони я спокойно снял одежду, свернул ее в узелок и вплавь достиг противоположного берега. А там, обсохнув, и одевшись направился к видневшейся вдалеке деревне. Надо было узнать у туземцев путь в их столицу.
В деревне никого не оказалось, но пройдя еще немного, я столкнулся с толпой наряженных крестьян и остановившись присел, а жители деревни после некоторого замешательства окружили меня со всех сторон. По запаху исходившему от толпы было видно, что все поселяне навеселе. Язык Блефуску очень похож на лилипутский и вскоре ситуация разъяснилась. Прибрежные блефускианцы не только хорошие рыбаки, но и прилежные земледельцы и теперь засеяв поля они отмечали окончание сева праздником полива.
Это блефускианское торжество заключается в следующем. Вся деревня, стар и млад, мужчины и женщины ходят по полям и напившись пива, обладающего сильным мочегонным действием, поливают их своей мочой, растегивая штаны и задирая юбки, нисколько не смущаясь друг друга. Если при этом кому-либо удается окатить струей мочи соседей, то это вызывает как общий восторг, так и общий смех.
Хозяева, в знак гостеприимства, пригласили принять участие в этом мероприятии и меня. И я согласился, решив только избегать мочеиспускания, но выпив несколько бочонков пива – за толпой следовали телеги нагруженные этим напитком - почувствовал непреодолимое желание помочиться и забыв о своем благородном намерении побыстрее вытащил член и пустил струю, обмочив многих и сбивая их с ног. Поток вызвал всеобщее восхищение и каждый раз блефускианцы отталкивая друг друга стремились попасть под мою струю.
В веселье время прошло незаметно и закончив первый полив своих полей крестьяне направились в деревню, зазывая и меня. Но я, помня горький опыт с лилипутами, вежливо отказался, опасаясь как-бы и блефускианцы не опоили меня снотворным, и вернулся к берегу моря где по их сообщению проходила дорога ведущая в столицу. Я очень радовался, что оставил у этих веселых людей память осебе как о компанейском парне, а не как о кровожадном двухглазом циклопе, чего я постарался избежать во время войны.
Морской ветер освежил меня и прикрыв глаза рукой от слепящего солнца я увидел в море предмет, от вида которого у меня захватило дух. Не раздумывая я бросился в воду. Так и оказалось. Это была шлюпка прибитая течением к отмели, кверху дном.. Стоя по грудь в воде, я перевернул судно и взобравшись на него убедился, что оно на плаву. А главное – верх везения – сохранились весла, привязанные к банке, и вставив их в уключины я подплыл поближе к берегу, чтобы взять оставленные там одежду, еду и пиво.
Я решил достигнуть столицу Блефуску, расположенную на побережье, морским путем, обогнув остров, так как не хотел потерять шлюпку. Но после нескольких часов упорной гребли, в красных лучах заходящего солнца, увидел вдали покрытую туманом полоску суши и после некоторого колебания повернул нос судна к этой таинственной земле. О ней я слышал еще в Лилипутии.
Мотивом для такого крутого изменения первоначального плана послужила разумная мысль, что вряд ли придворные в Блефуску менее завистливы и коварны чем их лилипутские собратья. А ведь у меня были веские основания опасаться их ненависти и интриг. Увы, и этому проекту помешала внезапно налетевшая буря. Шторм был несильный, но небо затянуло плотным слоем туч и я не мог ориентироваться по звездам. Утром же ни Блефуску, ни туманного материка я не увидел как ни всматривался в горизонт.
Буря прошла и около недели я старательно держал курс на север, выбрав его наугад. Мой труд наконец был вознагражден и я увидел землю.

Конец второй части.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. Бробдингрег – страна великанов.

Глава девятнадцатая. Здравствуй Бробдингрег.

Выбрав удобную бухточку и причалив к берегу я вытащил лодку из воды и отправился на разведку. Пройдя через песчанный пляж, а затем через луг поросший высокой, выше пояса травой я вышел на широкую, хорошо утоптанную дорогу. Пройдя по ней довольно длинный путь, не встретив ни одной живой души и утомившись я решил вернуться назад. Неподалеку от дороги протекал ручей и я напившись из него воды, присел в тени какого-то неизвестного мне растения.
Вокруг было тихо, только в траве громко стрекотали сверчки и где-то рядом торжественно прожужжала пролетевшая пчела. Я отдыхал и разглядывал контур тени в которой спрятался от жары и вдруг вздрогнул от пришедшей в голову мысли. Я вскочил как ужаленный на ноги и осмотрев растение убедился, что это лист лопуха гигантского размера. Конечно, всем хорошо известно, что лопухи могут достигать, при благоприятных условиях, больших размеров. Но это был лопух невероятно большой! Кроме того, на дороге я видел вмятину, сильно напоминавшую отпечаток огромной ступни человека обутую в башмак. Но поскольку след был размыт водой я не придал этому открытию вначале значения, посчитав его удивительной игрой природы. Теперь же словно пелена упала с моих глаз и увязав след с размером лопуха и высотой травы я понял, что попал к великанам.
Машинально я стал оглядываться по сторонам ожидая увидеть огромных животных или людей, но затем успокоившись, снова присел чтобы собраться с мыслями. Я не очень испугался. Жизнь закалила меня. Каждое мое плавание было связано с риском для жизни, и в штормовом море и на неизвестной земле. Да и высаживаясь на этом берегу и рассчитывая на лучшее я не исключал и того, что наткнусь на дикарей-людоедов. Я надеялся, что выйду и из этого положения. Переживая за