Проверять на собственной шкуре эту версию у него не было никакого желания. Кровожадная свирепость человека, проявляемая им в битвах за ресурсы, была хорошо известна. Поэтому Вован решил не рисковать. Он разработал вполне себе разумный и безопасный план по обмену валюты.
Каждый день наш новоиспечённый миллионер брал с собой по одной целой пачке евриков и отправлялся в какой нибудь более менее крупный город, который находился не очень далеко, чтобы можно было обернуться одним днём. Там он выискивал какого-нибудь забулдыгу с местной пропиской и, ссылаясь на то, что забыл свой паспорт дома, предлагал ему выгодную сделку. Тот должен был разменять валюту на рубли, а в знак благодарности Вован накрывал тому щедрую поляну.
И его план работал. Конечно, не всё шло гладко, всегда существовала опасность нарваться на непорядочного забулдыгу или на гоп стоп, но этот риск был оправдан анонимностью обмена. Таким нехитрым способом Вован быстренько выменял необходимую сумму и принялся воплощать свои мечты в реальность.
Но первым делом он выкинул вот какой фокус. Купил огромный букет тёмно красных роз, приложил к нему большой красочный календарь с изображением всяких пресмыкающихся гадов и всё это великолепие анонимно отправил с курьером Наталье, той самой секретутке со своей бывшей работы, стараниями которой был так подло и незаслуженно уволен. Пускай поломает себе голову, что это за тайный поклонник у ей завёлся.
Утолив таким образом жажду мести, Вован приступил к осуществлению своей давней и казалось бы уже несбыточной мечты. Он решил сменить жильё, эта старая хрущёвка с видом на соседний дом ему изрядно надоела. Вован присмотрел себе квартирку в высотной новостройке, которую недавно возвели неподалёку.
Он купил себе хату на самом верхнем этаже, чтобы никто не скакал у него на голове и чтобы ничего не загораживало обзора. С высоты его нового жилища открывался восхитительный вид на окрестности. Получился удачный контраст. С одной стороны город с его застройками, суетливыми улицами, трубами и прочими благами цивилизации, а с другой – малозаселённые пригороды.
Густые леса, широкие поля и прочие овраги с перелесками услаждали теперь его взор. Между ними лепились маленькие кургузые дачки, да вдоль шоссе тянулись небольшие деревеньки. И всё это благолепие венчал старый, заброшенный песчаный карьер, который виднелся на горизонте. Он возвышался на холме, царил над всем пейзажем и удачно завершал общую картину ландшафта. Вован даже купил морской бинокль, дабы с высоты своей позиции обозревать дальние окрестности.
Итак, закончив с хлопотами по оформлению квартиры и переездом, Вован принялся за ремонт. Дело было знакомое и через пару месяцев его новое жилище приобрело вполне себе приличный вид. Он купил комплект кожаной мебели, стенку, кухню и прочую обстановку, поставил большой телевизор и зажил приятной, размеренной жизнью добропорядочного тайного миллионера.
Теперь у него было много свободного времени, и почти всё оно без остатка употреблялось на поиски какой-то правильной и честной мысли. Занятие это оказалось крайне утомительным и даже неприятным. Он не мог читать с той нечеловеческой скоростью, с которой расправлялся с текстами полосатый. Поэтому результаты его работы были более чем скромные. Бывало, что и за целую неделю не находилось ни одной стоящей мыслишки.
И здесь полосатый оказался прав, эфир заполнен мусором и дезинформацией, одно сплошное пустое словоблудие. Сущий кошмар. Это только отблеск мысли рождает луч надежды и радости, а бессмысленное пустое повторение букв и слов способно лишь вогнать в тяжёлую депрессию. Но сегодня ему повезло, Вован обнаружил то, что искал. Это оказался небольшой стишок неизвестного автора, который он откопал на каком-то очередном литературном сайте. Стишок был так себе, корявенький, но честный, аж до душевной изжоги.
“Не оставит следа в этом мире человек по имени Никто”.
Мои карманы всегда пусты,
Мои надежды как груда хлама,
С тоскою смертной давно на ты.
И нет ответов на телеграммы.
Я жил во мгле, вдали ветров,
Искал дороги, что не хожи.
Не признавал лукавых слов,
Что так на истину похожи.
Я не имел надёжный кров
И не встречал по крови близких.
У злой судьбы скупых даров
Я не просил в поклонах низких.
Я пересёк немало рек,
Друзей найти хотел в пустыне.
Зачем я жил свой скорбный век?
И почему живу поныне?
Я заплутал во мраке слов.
В их лабиринтах нету нити.
Искал истоки вещих снов,
Нашёл песков зыбучих лики.
А может быть я здесь чужой?
А может быть ошибся дверью?
Но где тогда чертог родной?
И где те грёзы, что лелею?
Вопросов гнёт, им нет числа.
Под грузом их трещала кожа.
Но я не принял те слова,
Что так на истину похожи.
«Как-будто с меня писали, прямо точно мои мысли, – грустно подумал Вован, – вот и ещё чей-то реквием бесследно сгинул в бездонном мраке бытия. И ни кому это не нужно, и ни кого это не заденет за живое, всем некогда, бегут за благами и преференциями, торопятся получить от жизни всё. Глас вопиющего в пустыне жизни. А может ли быть по-другому в этом мире? Да как же может быть по-другому, если человек находится под гнётом своего животноводства и занимается исключительно ублажением собственных ненасытных инстинктов. А он обязан заниматься своими прямыми обязанностями, то есть создавать мысль. Иначе он превращается в обыкновенного биоробота и начинает просто поглощать жизнь, не замечая никого и ничего вокруг. И вот вам естественный, легко предсказуемый результат: “отряд не заметил потери бойца”, – вспомнил он слова из одной старой песенки, – да, прав был полосатый, ой, как прав».
Но Вован отыскивал не только чужие проблески разума, но и пытался что-то сделать сам. Он хорошо запомнил слова инопланетного пришельца: «Чтобы жизнь человека не оказалась пустой и напрасной, каждый должен оставить по себе Евангелие и Реквием». И Вован старался вовсю. Дело это было нелёгкое, он пыхтел, кряхтел, но старательно и методично каждый день понемногу писал.
И ещё одно выражение полосатого Вован отлично помнил: «Писать надо не чернилами, а кровью». И он с упорством мазохиста выколупывал из себя скупые, но предельно честные слова. Он вытаскивал из своего нутра фразы и без всякого приукрашивания и редактирования прямо так, как есть, не отёсанными и кровоточащими бросал на девственно чистые листы своего собственного, уникального, присущего только ему одному видения и понимания этого мира. И пускай читатели, если они, конечно, будут, сами разбираются что к чему.
Закончив последнее на сегодня предложение, Вован поставил точку, нажал на «сохранить» и выключил ноутбук. Откинувшись в кресле, он посмотрел в окно. Начавшийся закат подсветил едва видневшийся вдали заброшенный старый карьер. Он подошёл к окну, взял свой бинокль и начал рассматривать дальние панорамы. Была уже середина осени и с высоты своего нового жилища Вован хорошо видел и пёстрый красно-буро-жёлто-зеленоватый лес, окаймляющий горизонт, и сам карьер с серо-рыжими пятнами выработки песка, и маленькие посёлки с петляющей между ними дорогой. А заходящее осеннее солнце подсвечивало всё это слегка бордовым светом. Вован несколько минут пристально вглядывался в даль.
– Красота, – задумчиво и немного грустно сказал он, отложил бинокль и зажмурил глаза.
Из соседней комнаты доносился звук работающего телевизора. Началась известная юмористическая передача. Прошла музыкальная заставка и знакомый голос заученно весело произнёс: «Добрый вечер! Добрый вечер, дорогие и любимые наши телезрители, в эфире передача Кривое зеркало...». По всей стране народ застыл в позе низкого старта возле своих телевизоров и приготовился ржать.
А планета Вэйю из сектора 23 сегмента Ято по внутренней спирали от центральной оси в системе координат некой разумной цивилизации под незаметным, но пристальным наблюдением этой самой цивилизации с какой-то там научно обоснованной космической скоростью неспешно продолжала свой путь по ледяным просторам безбрежной Вселенной.
Pol Pot3.