– Ну смерть ещё нужно заслужить, – сказал Вован закусывая, – смерть не даётся просто так, это есть некая желанная награда за невыносимое паскудство жизни. Поэтому смерть не может быть глупой. Это жизнь принимает иногда уродливые формы, но смерть всегда прекрасна.
– Очень интересно. Ну-ка обоснуйте, – заинтересовался полосатый, хрустя маринованным огурцом.
– Я бы не смог жить столько, сколько живёте вы, – сказал Вован, – это, наверное, невыносимо трудное занятие так долго жить. Я бы отказался от такого дара, а может быть даже и проклятия.
– И что, Вы совсем не боитесь смерти? А как же там инстинкт самосохранения и прочие биологические условности? – несколько удивился полосатый.
– А чего её бояться то? – скривился Вован, – Бог человека наказывает жизнью и награждает смертью! Смерть есть благо для человека, единственное положительное и полезное явление в его жизни. Смерть не есть нечто неожиданное и непредсказуемое, а совсем наоборот. Смерть является единственным событием в жизни человека, которое не носит случайный, нелогичный характер. Смерть – это реальное, абсолютно закономерное, неизбежное явление. Смерть вечна и монументальна, а жизнь иллюзорна, случайна, кратковременна и весьма условна. Смерть является тем фундаментом, на котором нужно строить здание своей жизни, он твёрд и крепок, как скала, всё другое зыбко и ненадёжно, словно песок. Все те необоснованные надежды, беспочвенные ожидания, и призрачные иллюзии, принимаемые человеком за жизнь, есть ни что иное, как лживые, пустые, несбыточные бредни, под которыми нет абсолютно никаких оснований. Он, словно зомби, тупо и безвольно бредёт за этими призраками и миражами всю свою жизнь, чтобы в конце очнуться и обнаружить себя в пустыне одиночества и обмана. Он подобен глупому ослу, перед носом которого подвесили морковку и заставляют его двигаться в нужном кому-то направлении. И только смерть есть истинная реальность и абсолютно обоснованная закономерность. Только она никогда не обманет и не подведёт. Смерть придаёт жизни неповторимый, терпкий, солёный вкус свежей крови. Только находясь перед лицом смерти, человек в состоянии воспринимать все оттенки, ароматы и вкусы жизни. Только балансируя на этой тонкой грани между жизнью и смертью, можно полноценно ощутить все прелести и восторги бытия. Смерть – это и есть сама Жизнь. Только смерть наполняет жизнь человека смыслом и является той самой движущей силой, которая принуждает его к действию. Только осознавая конечность своего пребывания в этом мире, человек способен совершать какие-то действительно важные, правильные, яркие поступки. Смерть является единственной созидающей силой, которая ведёт человека по жизни. Только смерть заставляет его действовать целенаправленно и логично. И если бы человек был бессмертен, то смысл его жизни потерялся бы напрочь. Зачем менять то, что и так бесконечно? Поэтому бояться смерти глупо и нерационально. Смерть нельзя избежать, отменить, сильно отсрочить. И я бы сказал, что единственным призом в игре под названием «жизнь» является смерть. Ощутить восторг смерти, погрузиться в страшную, неизвестную, но такую манящую бездну небытия – вот единственная, долгожданная, достойная награда, ожидающая человека в конце его тяжёлого, тернистого, мучительного пути. Смерть снимает все противоречия, она уравновешивает все его желания и поступки. Только она нивелирует и отменяет всё то паскудство, мерзость и грязь, что случаются с человеком по ходу его жизни. Смерть – это великий уравнитель, который в конце концов приводит все системы к балансу и абсолютной гармонии. Каждый человек должен иметь право на смерть, – Вован отхлебнул воды из стакана и немного отдышался, – вот Вы говорите инстинкт самосохранения. Я, например думаю, что этот инстинкт сильно мешает человеку хорошо, достойно жить. Он заставляет его юлить, унижаться, делать всякие подлости и идти на компромиссы. А компромиссы, вопреки расхожему мнению, отнюдь не являются благом для человека. Может быть они немного и продлевают ему жизнь, но уж больно сильно снижают её качество. Идя на компромисс, человек и своего не возьмёт и другого обворует. Нет ничего печальнее зрелища, чем человек, который пошёл на компромисс, – закончил Вован свою речь.
– Ай, браво! Ой-ёй-ёй, какая великолепная и интереснейшая мысль, – восхищённо протянул полосатый, – всё-таки я в Вас не ошибся, уважаемый Вениамин! Вы достойный, разумный, мыслящий организм! Вот если бы каждый человек на этой планете за свою жизнь выдал хотя бы по одной мысли подобного качества, то все наши труды и старания тысячекратно вознаградились бы. Но, увы, местное население занимается всем чем угодно, только не своими прямыми обязанностями. И это очень печально, – пришелец досадливо почесал ухо, – но к чёрту комплименты и стенания. Я хочу Вам несколько возразить и высказать свои соображения на данную тему. Здесь проблема заключается не в продолжительности жизни, а в той внутренней мотивации, которая позволяет какому-то организму так долго существовать. Если исходить из соображений природных, животных мотиваций, то да, Вы совершенно правы. Организм, выполнив свою биологическую программу продления рода и выживания вида, теряет мотивацию и стимул к дальнейшему существованию и мается в поисках новых смыслов и целей. Но, если руководствоваться голосом разума, то это уже совсем другая история. Разумная модель поведения допускает создание мотиваций и стимулов бесконечно долго, потому что способности разума к развитию, познанию и фантазии безграничны. Разум не знает преград, не признаёт никаких рамок и запретов, он способен наполнять внутреннее содержание человека бесконечно долго и неисчерпаемо разнообразно. Поэтому, изменив модель психологии и переставив акценты во внутренней мотивации с инстинктов к разуму, возможно продлить жизнь человека до бесконечности. И не просто продлить механически, но и наполнить её позитивным смыслом и полезным содержанием, – закончил пришелец.
– Да! Заманчиво, – в свою очередь оценил Вован.
– Ну, если мы оба способны выдавать столь качественные мысли, то стоит за это выпить, – вставил полосатый, – за мысль, – провозгласил он тост. И они дружно выпили и хорошо закусили.
Как раз и картошка поспела. Вован слил воду и разложил варёные клубни по тарелкам. Осторожно и не спеша, чтобы не обжечься, они начали снимать кожуру. Поднимающийся пар заполнил кухню приятным аппетитным запахом. Друзья-собутыльники ещё выпили, уже под картошечку.
– Но продолжим, – возобновил дискуссию полосатый, – вот Вы тут пропели такую торжественную оду смерти, что у меня возник вопрос. А как Вы собираетесь жить тут дальше?
– Как я собираюсь жить? – задумался Вован, – да хрен его знает, как я собираюсь жить! Мне кажется, со мной всё понятно. Эта животная система скоро меня окончательно сожрёт с потрохами. И, если применить ваши же теории и аргументы, то получается следующая картина. Моя концепция существования не применима в этой системе, она противоречит её законам. Я считаю, что нужно хорошо жить или хорошо не жить, всё остальное – компромисс. А компромиссы чреваты нехорошими последствиями. Жить хорошо здесь у меня не получается, система не позволяет. В этом материальном мире для подтверждения своих претензий нужен какой-то материальный ресурс. А у меня его нету, законы этой системы не позволяют мне им завладеть. Мои инстинкты слишком слабы, чтобы что-то получить. Я не могу подстроиться под её законы и правила. Незрелый ум и слабые инстинкты – вот, что не даёт мне состояться, как достойному индивиду. В этих условиях это невозможно. Ну и какой, вообще, смысл находиться мне в этом мире, в этом зоопарке, почему я должен участвовать в этом животноводстве, зачем мне делать вещи, которые мне крайне неприятны и даже противны? Я не могу и не желаю выполнять то, что от меня настойчиво требует эта система, основанная на приоритете инстинкта. Она всё время принуждает меня стать животным. Только и слышно со всех сторон: «Будь животным, живи как все, соблюдай мои законы, поддержи меня своим личным животноводством». А мне противно этим заниматься, я не хочу никого давить, я не хочу ни у кого вырывать кусок изо рта, я не желаю быть животным. Но в этом мире чувствуют себя хорошо только хваткие, наглые, всеядные, беспринципные, легко адаптивные экземпляры. Они процветают здесь, они находятся на вершинах и заправляют всем вокруг. Они становятся кумирами для толпы, являются примером для подражания, их модель поведения – это эталон для всех. Мне противно даже говорить об этом, а участвовать и подавно. Почему я должен каждый день заставлять себя просыпаться и погружаться в это животноводство, зачем мне раз за разом нырять с головой в этот зоопарк, почему я должен дышать этим смрадом, зачем совершать действия, которые мне глубоко противны? Какой в этом смысл? И если Вы называете это жизнью, то увольте, я пас, – закончил Вован.
Он расстегнул воротник рубашки и периодически почёсывал шею. Это был нехороший знак, так обычно начинался у него приступ бешенства. Речь его стала нервной и вязкой, он словно выплёвывал из себя неприятные, липкие слова и лепил из них бесформенные фигуры, похожие на сгустки застывшей лавы.
– Да Вы просто пессимист какой-то! – возмутился полосатый, – эту вашу энергию да в мирных целях.
– При чём здесь пессимизм? – вяло отмахнулся Вован, – это просто констатация факта. Я не совместим с этой системой, как виндяра и огрызок. Вы меня понимаете?
– Да, – ответил полосатый.
– Я ежесекундно чувствую свою чужеродность в этой среде. Сама системная программа здесь прописана другим языком, тут совершенно иные, чуждые мне коды и приоритеты. Я не могу нормально взаимодействовать с окружающей средой, не могу здесь находиться, не могу работать, не могу полноценно дышать. В конце концов, я не могу здесь жить! Я есть враг этой системы, и она ведёт со мной войну на полное, тотальное уничтожения! Всё тут какое-то чужеродное и враждебное для меня. Те усилия, которые я затрачиваю на поддержание жизни в этой среде, совершенно не адекватны полученному результату. Я не понимаю, за что я плачу такую цену. То, что я получаю взамен, совершенно не соответствует заявленному тарифу. Это тоже самое, что топить печку деньгами. Вместо того, чтобы купить дров, я вынужден швырять пачки ассигнаций в топку. Это абсурд, в этой игре невозможно выиграть, и продолжать её дальше бессмысленно.
[justify]Вован всё тёр и тёр шею. Он