Бог как форма форм есть дух. Его материя ноуменальна, разумна, совершенна, гармонична, является мерой всего, полновесна. Вечность и бесконечность есть его форма и материя. Модусом его существования является творение. Бог творит, сознает в себе себя (дух) и вне себя, в ином творит, разумеет (логосом) – мир. Мир в боге есть его иное, подобное ему как творцу.
- Вы пытаетесь идентифицировать экзистенцию человека с его выходом из себя на границу с Богом. Там, на границе с Богом, с трансцендентным, человек определяется Богом, становится проницаемым Им как Духом. Здесь проходит горизонт человека. Но человек пробует зайти за границу, заглянуть за горизонт. Что он там увидит? Бога? Ничто? Или все? Или там есть только он? Человек желает ограничить саму границу, переступить через нее. Станет ли он проницаемым Богом?
- Будет ли он новым богом? Будет ли еще бог, если он есть для человека в экзистенции как траснценденция? Вот тот вопрос, который волнует, фрустрирует, тревожит тебя. Найдет ли себя человек там, где нет для него подпорки вроде бога? Есть ли эта самая трансэкзистенция? Что там? Насколько обоснована такая мысль, если достаточным основанием правильного поведения в мысли является логос как предел, положенный богом в мысли? Зачем бог нужен человеку, нужен мне? - обострил свою мысль Федор Иванович.
- Он нужен для самоидентификации в качестве Я. Но в человеке нет ее сполна. Она не актуализирована и поэтому человек имеет шанс быть другим, быть не актуальным, а возможным, ориентированным не на возможное в реальности, а на реальное в возможности, на возможное самой возможности реальности. Человек и Бог едины в Я и раздельны в не-Я. В человек есть Бог, есть Я, но оно не покрывает всего человека. Он разделен с Богом в том, что не есть Бог, не есть Я. Он тяготится этим. Но невозможность быть одним Я является условием перерождения. Бог во многом остается одним, центром всего, потому что все в Нем. Человек является во многом разным, многим Я. Бог же не перерождается. Поэтому он универсален. Человек же уникален. Человек является в мир в качестве не одного и того же Я. Это одно, другое Я. Бог же остается Я одного и другого, и т.д.
- Знаешь, Роман, у бога есть не одно и то же Я. Оно есть, есть логос, но есть еще и воля, сила, свобода, субъектность, суверенность творца, и чувство, любовь, самость духа, все проникающего. Эта его проницательность онтологична. Поэтому он и просто есть и есть то, что есть. Он есть как есть. Что он есть? Есть есть или есть бытие в чистом виде, в идее. В нем как самом себе сущность совпадает с существованием, бытием и он как сущее есть бытие. То есть, в боге сущее, существо, сущее совпадает с существованием. Поэтому он сверхсущий. Он не просто знает себя как Я, он есть Я. Он есть и все есть, ибо он творец. Он знает все, ибо есть везде, во всем как разум, Я и всегда, вечно, во все времена как дух в идее, в истине. И все есть в нем как в творце в качестве творения в любви и красоте.
Человек же не просто есть его подставка как образ, представление бога и подобие, его представитель, ибо человеческая душа есть агент, доверенное лицо духа в материи мира. Человек благодаря своей экзистенции есть сам по себе, он самостоятелен, свободен, имеет то, что не имеет бог. Свободным от бога его делает воплощение, обособленность в материи. Он не только сын отца, духа как душа, но и матери как тело. Человек есть Я не во всем, а в себе. Его Я не универсально, а уникально, точнее, является особым выражением божественного Я в единично материальном. Оно проявляется только в нас с вами, в вас душевным, чувственным образом, в нас интеллектуальным, ментальным образом. И вам, и нам доступно идеальное: вам интуитивно в качестве медиума, нам телепатически в качестве интеллигента.
- У нас тоже есть интеллигенты, - возразил Роман.
- У вас они искусственные как мастера игры в бисер, как бы не от мира сего, у нас же они натуральные (в меру) в сем мире. Нам естественно быть интеллигентными, интеллигибельными. У вас же люди интеллигенты через силу, через жертву. Они страдальцы и страстотерпцы, одним, словом, несчастные люди. Мы же счастливы в меру. Этим мы превосходим вас, эгоистов. Ваше Я эгоистично, экзистенциально. Но вам есть оправдание: вы - эгоисты поневоле. С экзистенцией у вас связано чувство вины невиновных. Именно оно, это чувство может привести и часто приводит вас уже к вольному эгоизму, индивидуализму, произволу. Невольно вы являетесь личностями как творцы, вольно – индивидуалисты в себе. Творческое начало вас спасает из себя для себя. Но здесь вы ведомы не разумом, как мы, а сердечным, душевным чувством, любовью.
- Как тяжело мне дается понимание вас, Федор Иванович, - признался Роман. – Кстати, как вас зовут на вашей родине.
- Это тайна.
- Что в этом таинственного?
- Послушайте, Роман Никифорович, оставьте нам хоть что-то в виде тайны. Я почти во всем сознался, - пошутил инопланетянин.
- Это типа ваш юмор?
- Можно и так сказать.
- Зачем же вы, такие умные, интеллигентные и цивилизованные инопланетяне прилетели к нам, к дикарям?
- Вы не дикари, а варвары, как у вас говорят. Напомню вам: мы натуральные, а не цивилизованные интеллигенты, не по привычке, по ритуалу, формально, а по уму, содержательно. Прилетели же мы сюда для того, чтобы узнать, что мы не одиноки во вселенной и есть такие существа, которым еще хуже, чем нам.
- Ага. Типа того, как мне хорошо, что другим плохо.
- Черный юмор. Это ирония над собой, не всерьез над вами. Серьезно.
- В самом деле? Но какая вам от этого польза? Овчинка стоила выделки?
- Конечно. Мы разумные существа, но не сухари же какие-то. Нам нужно было в этом удостовериться – удостовериться в общении с вами, что мы не только натуральные интеллектуалы, но и живые гуманоиды, что ничто, так сказать, человеческое нам не чуждо, правда, в меру, в разумных пределах и резонах.
- Вот именно, так сказать.
- Что есть, то есть.
- Останетесь?
- Нет, полетим дальше, к новым мирам.
- Может возьмете меня с собой?
- Зачем? Вам еще рано. Вы не готовы к дальнему космосу.
- Затем, чтобы я нашел еще таких, как мы во вселенной.
- В следующий раз. И … послушай: таких, как вы, вполне хватает на всю метагалактику.
Вот на этой не слишком оптимистической ноте можно было бы закончить нашу фантастическую историю, но она имеет более счастливый конец.
- Впрочем, по заявке Вероники ваша просьба может встретить благоприятный отзыв в высших инстанциях.
Любезный читатель, будем надеяться на то, что желание нашего героя увенчается успехом. Дождемся утра. Будет день – будет свет и тень, будет пища для надежды и тень для сомнения.
