Глава пятая. На ночь глядя
На ужине Роман опять не встретил своих новых знакомых по цеху слова. Зато ему попалась на глаза Вероника. Он тут же увязался за ней, оставив дядю Федора доедать ужин.
- Куда ты, доешь, - крикнул ему вслед Федор Иванович и тут же осек себя, - наш пострел и тут поспел.
Роман же уже весело щебетал со свей спутницей. Та была более приветлива с ним, - видимо на нее благотворным образом повлиял ужин. Организму полезнее умеренная пища, чем неумеренный алкоголь.
- Ну, и как нашли вы своих коллег?
- Представьте себе нет. Я весь день не нежился под солнцем на пляже, а точил лясы со своим умным соседом, - дядей Федором.
- Для того, чтобы точить лясы ум не требуется.
- Но мы говорили за Ницше.
- Кто это? – спросила Вероника и посмотрела долгим взглядом на Романа. -Тот самый?
- Ну, да.
- И он заслуживает того, что вы вычеркнули целый день на курорте?
- Может быть.
- Мне страшно за вашего Ницше. Какой вы легкомысленный человек! Неужели вы не могли его отложить на потом?
- Конечно, мог. Но это так интересно найти понимающего человека, как интересно найти такую интересную девушку, как вы, Вероника.
- А мне то как интересно быть такой интересной девушкой, - ответила Вероника и рассмеялась, отвернувшись от Романа.
- Где же были вы, Вероника?
- Это допрос?
- Ни в коем случае. Вы, вероятно, купались и загорали. У вас такой свежий вид и ровный загар, что просто завидно.
- Я не такая помятая, какой была вчера?
- Не такая раздраженная.
- Да, я бываю плохой. Ну, и что. А вы, Роман, бываете раздраженным.
- Как вам сказать, Вероника. Порой я бываю недовольным на самого себя из-за своей неприспособленности к жизни.
- Знаете, Роман, мне нравятся уверенные в себе мужчины, а не нервные интеллигенты, на которых я насмотрелась в жизни.
- Где вы нашли их в таком количестве? – машинально спросил Роман, подавив свою обиду, что стоило ему немалых усилий.
Вероника не заметила, что задела самолюбие Романа, или специально сочла нужным это не заметить. Роман же подумал про себя, что она и не собирается подстраиваться под него.
- На работе. Я работаю в научной лаборатории.
- Какой профиль?
- Космос.
- Как интересно. Я всегда мечтал стать астрономом и смотреть на звезды в телескоп. Как хорошо быть звездочетом, как поется в одной английской балладе.
- Поверьте мне, это не так замечательно, как поется в вашей балладе.
- И что ваши ученые? Ненароком пристают к такой симпатичной девушке?
- Если бы – только обещают! Несерьезные вы, люди, интеллекты. Вы такой же.
- Как вы назвали своих коллег? Интеллекты? Возможно, они искусственные интеллекты. Я же натуральный.
- Роман, вы себе льстите. Единственный натуральный интеллект – это женщины. Вы же появляетесь из наших пробирок.
- В каком-то смысле вы правы, Вероника.
- Может быть, к счастью, вы не знаете, как я права.
- Вероника, я готов пожертвовать своим счастьем, чтобы это узнать.
- Даже если этим счастьем могу оказаться я?
- Нет, я не готов жертвовать вами ради познания истины.
- Какой же вы, Роман, после этого писатель?
- Я еще не писатель, я только собираюсь стать им.
- Вам не хватает смелости, Роман. Дерзайте!
- Вы разрешаете мне?
- Неужели ваш Ницше спрашивал у кого-либо разрешение на свое творчество?
- Нет, не спрашивал. Вот и натворил делов.
- Натворил делов! И вы еще писатель?
- Журналист.
- Журналист. Надо подтянуться.
- Тут нет перекладины.
- Эх, вы, горе-писатель. Она у вас в голове.
- Тогда вам нужно было сказать: горе-мыслитель.
- Есть разница?
- Есть.
- И в чем?
- Писатель пишет, мыслитель мыслит.
- Вы, Роман, когда пишете, совсем не думаете?
- Почему? Думаю, но не о том, что пишу, а о том, что никогда не напишу. Мне интересно в мысли то, что никак не ложится в слово.
- Вот не ведала, что писателям важно не писанное, а как раз ненаписанное. И о чем вы говорили с вашим соседом? Этот тот старик, с которым вы сидели за ужином?
- Да, но я не считаю его стариком. Он размышляет вполне как здравый человек.
- И это все, что вы можете о нем сказать? Я представляю, что вы можете сказать обо мне, как о далеко не здравой, подвыпившей девушке. Или уже сказали?
- Что вы, Вероника! Как можно.
- Еще как можно. Взять хотя бы моих подруг или коллег по работе. Так о чем вы беседовали весь день напролет? Не об одном же Ницше.
- Мы говорили о человеческом бессмертии.
- Как, вы полагаете, что люди… вы бессмертны?
- А вы нет?
- Мы? Я смертна, как все женщины.
- Вероника, я заметил странную особенность в ваших ответах. Вы не догадываетесь на что я намекаю?
- Роман, не говорите загадками. Женщины этого не любят, считая загадкой самих себя.
- Вы говорите так, что у меня складывается подозрение земная ли вы женщина?
- Почему вы так думаете? – спросила его Вероника, посмотрев на него в упор.
- Ну, например, потому что намеренно подчеркиваете, как будто маскируетесь тем, что вы женщина.
- На самом же деле я… кто?
- Богиня, моя муза. По своему имени вы победительница веры. Наверное, поэтому вам нравятся уверенные в себе существа.
- Нет, вы неправильно перевели мое имя. Вы посчитали мое имя словосочетанием слов из разных языков: «веры» из русского языка и «Ники» – из греческого языка. Между тем это имя производно от двух слов греческого языка и буквально означает «Несущую победу».
- Вероника, я сдаюсь.
- Уже хорошо то, что вы, Роман, приняли меня за свою музу, а не какую-то инопланетянку.
- Почему инопланетянка не может быть музой? Вы смотрели фильм «Моя жена – инопланетянка»?
Вероника остановилась, задумавшись с таким видом, как будто ждала ответа, потом посмотрела на Романа с надеждой и спросила: «Это не та картина, в которой инопланетянку играла Ким Бесингер»?
- Да, я тоже подумал о ней. Вам нравится фантастика?
- Мне нравится нравиться. Фантастику я люблю читать, а не смотреть. Особенно я люблю читать космическую фантастику. И в этом нет ничего особенного, - я изучаю космос.
- А мне нравятся красивые девушки вроде вас.
- Роман, неужели вы еще не поняли, что на меня не действуют ваши комплименты?
- Вероника, неужели вы не знаете, что вода и камень точит?
- Дерзайте!
- И какие книги про фантастику вы любите?
- Книги Лема, братьев Стругацких, Ефремова.
- Странно, мне тоже нравятся эти авторы.
- В этом увлечении нет ничего странного, - они популярные писатели.
- Были давно. Сейчас их никто не помнит. Может быть, только братья Стругацкие из-за Сталкера.
- Вы имеете ввиду компьютерную игру?
- Ну, да. Какую книгу Лема вы любите?
- Не могу сказать какую отдельно. Впрочем, Солярис.
- Я тоже люблю этот роман. В нем раскрыта с интересной стороны тема контакта через чувство вины. Если бы в самом деле люди оказались на такой разумной планете, как в «Солярисе», то как раз чувство вины было бы самым верным способом установления контакта с человеком. Вам так не кажется?
- Я так не думаю. Почему у вас, гм…, у нас, у людей так развито чувство вины? Потому что мы коллективные существа? Солярис одинок. Поэтому у него нет чувства вины. Вины перед кем? Люди облучили его жестким излучением для того, чтобы он хоть как-то отреагировал на их присутствие и получили по полной программе. Это и есть контакт? Как он мог заранее знать о человеческом чувстве вины, чтобы им ответить той же монетой, отомстить? В книге Лема скрыто присутствует внутреннее противоречие в поведении «мыслящего океана». То он такой загадочный, то ведет себя как типичный невротик в лице навязчивой Хари, которая как жертва существовать не может без своего палача Кельвина. Вот она преувеличенно и мучает его угрызениями совести. Еще более фантастично выглядит самопожертвование Хари ради Кельвина. Видите ли, она поняла, что мучает героя своим присутствием. То есть, Солярис ведет себя как заправская истеричка. Еще более фантастична экранизация Тарковского. У того из чувства вины развился целый комплекс заблудшего сына.
- Кстати, Вероника ты смотрела голливудскую версию «Соляриса» с Клуни в главной роли?
- Не смогла досмотреть до конца. Я не люблю смотреть фильмы для подростков. Красивые мужчины на экране не могут скрасить откровенной халтуры.
- Сама тема контакта человека с не гуманоидным существом размером с целый океан во всю экзотическую планету интересна, но очевидным образом такая миссия невыполнима, ибо, «мыслящий океан», как ты назвала его, самодостаточен и не нуждается в контакте с множеством людей. В романе он просто элементарным образом адекватно – симметрично реагирует на все действия землян.
Другое дело, - контакт с гуманоидными существами, вроде тебя. С вами, с братьями и сестрами по разуму контакт вполне возможен и желателен для развития как вас, так и нас.
- Это у вас такая манера, Роман, выдавать желаемое за действительное? С какой стати я инопланетянка? Честное слово, мне даже обидно, - что во мне не так? К тому же вы, Роман, взяли за моду фамильярничать и уже три раза стали мне тыкать. Вы все же определитесь с тем, кто я: инопланетянка или ваша муза. К музе, особенно к богине, требуется особое уважение. Им не тыкают, а то ненароком у вас вдруг пропадет вдохновение.
- Прошу прощения за мою фантазию, Вероника, но вы так вошли в свою роль, что вам пора отправиться на небо. Однако я никуда не отпущу вас, даже не надейтесь. Между нами так много общего, что я взял на себя смелость и перешел с разумного «вы» на сердечное «ты».
- Вы сами себе противоречите, назвав меня «сестрой по разуму», а не сердцу.
- Для меня там, где разум, рядом сердце. К тому же человек существо душевное, сердечное.
- Ваша взяла, Роман. Но я буду по-прежнему обращаться к вам на «вы»,
- Почему?
- Потому что мы, инопланетяне, не привыкли доверять первому встречному.
- Хорошо. Давайте поближе познакомимся. С какой планету вы прилетели?
- Мы прилетели с планеты Фантазия из звездной системы Воображения.
- Это где такая находится?
- В другой галактике, перпендикулярной вашему Млечному Пути. Зовут ее Виртуальным миром.
- Вероника, тебе осталось только сказать, что ты привиделась мне. Ты мое видение, наваждение.
- Почему нет?
- Потому что в нашем мире – реальном мире – вы, мадемуазель Вероника, самостоятельно не существуете как реальное существо. Значит, тебя нет. Есть только я. Но ты есть, ты стоишь рядом со мной из плоти и крови. Я закрою глаза и не увижу тебя, но ты будешь рядом. Ты положительная величина в этом мире.
- Тебе только так кажется. Ведь в моем мире все только кажется. Почему ты думаешь, что находишься в своем – реальном – мире. Нет, ты пребываешь в моем воображаемом, иллюзорном мире.
- Но тогда
