Кровная месть

отец, — ты ничего не хочешь нам рассказать?



  18

  — Наркотики, оружие, гомосексуализм...
  Келл опустил глаза в пол. Кто бы мог подумать, что Беатрис воткнет нож в спину!
  — Папа, какие наркотики, я не наркоман! Посмотри на меня, я в адеквате, я могу сдать кровь на анализ, если тебе станет от этого легче. И нет у меня никакого оружия, обыщи дом!
  — Нам сказали, что тебя изнасиловал мужчина!
  — Никто меня не насиловал, — отвернулся в сторону Келл. — Я сам хотел, — понизив голос, проговорил он.
  — Что?! — глаза отца начали наливаться кровью, как у разъяренного быка. — Повтори, что ты сказал?!
  — Я сам этого хотел, — так же тихо ответил парень.
  — Мэлани, ты это слышала?! — отец повернулся к матери, дабы удостовериться, что ему не послышалось. — Наш сын — голубой, я верно понял?
  Мать опустила глаза, не зная, что сказать.
  — Где, в чем мы просчитались, что сделали не так? Я же все делал для тебя! И все ради того, чтобы сейчас узнать, что мой сын — голубой?!
  — Я не голубой, пап, просто у меня отношения с мужчиной, в виде исключения. Я люблю его и хочу быть с ним...
  Отец снова посмотрел на мать:
  — Мелани, я в аду, я в аду! Лучше бы мне не дожить до этого момента, чем услышать такое! Кто этот мужчина, где он?! Он знает, что ты несовершеннолетний?! Я его посажу!
  — Не важно, — ответил Келл, — пожалуй, пойду пройдусь... Я все равно буду с ним и ничего ты мне не сделаешь, потому что я сам этого хочу.
  Он видел, как маска гнева на лице отца сменяется бешенством. Ещё немного и по его губам потечет слюна, как у бешеного пса. Один раз он уже видел отца в похожем состоянии, когда в детстве случайно разбил статуэтку из его коллекции.
  — Катись к чертям, я от тебя отрекаюсь! Ты мне больше не сын,  оплачивай сам свое жилье, не дам ни копейки! — кричал вслед отец.
  — Келл, Келл, куда ты, вернись, уже темно! — пыталась остановить мать.
  Но парень продолжал идти.
  "Почему я сказал отцу, что люблю его?"
  Келл понял, что придётся бродить до утра, находиться дома было невозможно. Утром они скорее всего уедут. И отрекутся от него. Отец так точно.
  Пространство вокруг постепенно окутывал туман, как в фильмах ужасов. Кроме того, сзади какое-то время будто бы слышались шаги. Но Келл не был в этом уверен и не хотел себя накручивать. Он остановился и обернулся. Сзади за ним следовал высокий мужской силуэт. Увидев, что Келл остановился, незнакомец остановился тоже. Тусклый свет фонаря упал на его лицо. Келл увидел красивого, как дьявол, мужчину, не уступавшему в красоте Манчини.
  — У тебя неприятности? — улыбнулся он. Келла пронзил и парализовал страх. Лицо мужчины припорошила дымка тумана. Туман был такой густой, что Келл не видел даже своих пальцев.
  — Нет, у меня все хорошо, — ответил парень. Он боялся уйти, боялся, что если развернется и пойдет прочь, этот тип нападет на него сзади, как дикий зверь.
  — Келл! — услышал он голос из темноты. Сердце отчаянно забилось в груди: "Лауро!" В лицо ударил свет от фар его автомобиля. Келл развернулся: незнакомца уже и след простыл, будто растворился в тумане.
  — Садись в машину, — услышал он голос Лауро.
  — Как ты нашёл меня?
  — Я следил за тобой, пока не потерял из вида. У тебя все нормально, Келл?
  — За мной кто-то шёл, мне страшно.
  — Кто? Ты разглядел?
  — Он заговорил со мной, спросил, есть ли у меня неприятности. Я ответил, что нет. Мне стало страшно.
  — Как он выглядел?
  — Как дьявол. Тёмные волосы, очень красивый.
  — Красивее, чем я? — многозначительно посмотрел на него Лауро.
  — Такой же, как ты.
  — Хм, вот как? — ухмыльнулся Манчини.
  — Где ты был? Почему не приезжаешь за мной, не интересуешься?
  — Келл, я тебе уже говорил, что у меня проблемы и я не хочу, чтобы они были и у тебя. С тобой все хорошо?
  Парень не знал, стоит ли говорить о ссоре с родителями, он колебался и решил разговор отложить на потом, а может быть и вообще промолчать.
  — Что-то случилось?
  — Нет, у меня все хорошо, — ответил парень.
  Манчини притормозил машину.
  — Почему ты один ночью ходишь в темноте? Это опасно.
  — Мне было грустно.
  Лауро посмотрел на парня, его жгучие, черные глаза обжигали, пронзали насквозь, заставляя дрожь пробегать по телу.
  — Я тоже соскучился, — мягко сказал Лауро. — Знаешь, что сейчас будет? Я тебя поцелую. Ты же ждал этого?
  — Да! — чуть не со слезами на глазах проговорил Келл. — Всю неделю ждал.
  Он потянулся к Лауро и так крепко обнял его, как только мог, вцепившись в него обеими руками, уткнулся лицом в его плечо. Сицилиец тоже обнял его в ответ, провёл рукой по светлым волосам.
  — Мой мальчик... — сказал он.  Приподняв голову Келла за подбородок, Лауро посмотрел на него.
  — Тебе кто-нибудь говорил, что у тебя красивые глаза? Они такие голубые, что, когда смотришь в них, кажется, что видишь кусочки неба.
  Келл улыбнулся. Манчини провёл пальцем по его губам, которые приоткрылись от его прикосновений, как спелый плод, который уже давно ждал, когда его сорвут. Губы Лауро осторожно прикоснулись к его губам, но поцелуй из невинного быстро перерос в страстный, ненасытный, многообещающий. Манчини остановился и посмотрел на Келла:
  — Хочешь поехать ко мне или отвезти тебя домой?
  — Я хочу поехать к тебе, — томно посмотрел на него Келл.
  — Ладно, — Манчини мягко отстранил его и завёл машину. — Не броди один по ночам, это опасно.

  Келл вышел из душа, в зале его уже ждал Манчини, читая газету. Ворот его рубашки был небрежно расстегнут, слегка обнажая смуглую грудь. Келл засмотрелся, внутри все замерло. Он не знал, как так получилось, но внезапно Манчини, которого он столько времени ненавидел, стал для него всем.
К нему влекло и от этого сносило крышу. Келл думал о нем почти 24 часа в сутки. И вот, наконец, он здесь.
  Лауро перестал читать и поднял на него глаза.
  — В чем дело, Келл, почему ты так смотришь?
  — Ни в чем, — смутился парень. — А можно... я сяду к тебе на колени?
  — Хах, ну попробуй. Взрослые люди, конечно, ужинают за столом, но так как у меня ребёнок, его нужно кормить из ложки.
  — Я не ребенок, — Келл неловко сел к Лауро на колени и обнял рукой за шею. Манчини обхватил его руками за талию, прижав к себе.
  — Знаешь, а мне так даже нравится, — сказал он, поцеловав парня в губы.
  Келл наклонился к его шее, жадно втягивая аромат духов, который сводил его с ума.
  — Ах, да, ты же с ума сходишь от моих духов. Пользуешься подарком?
  — Да, я брызгаю ими на подушку перед сном, чтобы чувствовать твой запах и засыпать, обманывая себя, что ты рядом.
  Манчини крепче прижал его к себе и глубоко задумался.


  18

  Келл судорожно сжимал плечи Лауро, вцепившись в них, будто боясь, что он исчезнет, испарится, как видение.
  — Войди глубже, — прлшептал Келл, тяжело дыша, — хочу чувствовать тебя всего.
  — Я в тебе так глубоко, как только возможно, — прошептал Лауро и закрыл ему рот жарким поцелуем. Мир ушёл из-под ног. "Я его люблю!" — пронеслось в голове у Келла. Он почувствовал, как это тёплое, всепоглощающее чувство, окутало его, будто туманом и он полностью растворился в нем. Без капсул и алкоголя голова шла кругом, все эти чувства и ощущения нахлынули и поглотили его полностью. "Я тебя люблю".
  — Келл, тебе не больно?
  — Не останавливайся, — прошептал парень, отдавшись водовороту страсти. Измотанный, он заснул в объятиях Манчини.
  Когда Келл проснулся, Лауро рядом не было. Он выглянул в окно — все ещё тёмно. Наспех одевшись, Келл побежал в зал — пусто. Где он, куда пошёл? В ванной пусто. Парень нашёл Манчини в кабинете, сицилиец перебирал какие-то бумаги.
  — Лауро, что ты здесь делаешь, середина ночи?
  — Дела не ждут.
  Келл смотрел на него, глаза лихорадочно горели.
  — Помнишь, ты говорил, что хочешь добиться моей любви? Так вот... Лауро, я тебя люблю. Я тебя люблю!
  Манчини удивленно посмотрел на него.
  — Любишь? Келл, нет, тебе это только кажется. Просто я — первый человек, с которым у тебя произошла близость. Первый поцелуй, первый сексуальный опыт и все такое. Это часто принимают за любовь.
  — Нет, Лауро, я уверен, что люблю тебя.
  Лицо Манчини было бесстрастным.
  — Послушай, Келл, мы не можем быть вместе, между нами пропасть, понимаешь?
  — Что?! — парень удивленно посмотрел на него, думая, не ослышался ли он.
  — Мы слишком разные по возрасту и положению, мы из разных миров. Во-первых, ты слишком молод для меня, во-вторых, у нас совершенно разный круг общения. Люди моего уровня ищут себе соответствующих их положению партнёров. Кроме того, я не хочу никаких отношений и обязательств.
  — Что?! Ты мне говорил, что любишь меня?!
  — Я ошибся, Келл. Мы, мужчины, часто принимаем сексуальное влечение за чувства. Я просто хотел тебя, больше ничего на самом деле. Мы какое-то время провели вместе, ты набрался опыта, а теперь у каждого из нас свой путь. Надеюсь, ты поймешь и научишься принимать это обстоятельство без истерик, как и подобает мужчине. Нам не стоит больше видеться, я не хочу, чтобы ты привязывался.
  Келл не мог ничего ответить, потому что слова застряли в горле.
  — Зачем тогда все это было нужно? Зачем ты привёз меня сюда, чтобы после того, как мы в очередной раз переспали, вот так вот кинуть?!
  — Да, не очень хорошо вышло, согласен, не стоило тебя сюда привозить, но что сделано, то сделано. Давай не будем усложнять ситуацию и попрощаемся прямо сейчас.
  Келл отвернулся, все ещё не веря своим ушам, он не хотел, чтобы Манчини видел, как по его лицу катятся слёзы. Все это было похоже на жестокий, нелепый розыгрыш. Он направился к двери.
  — Мой водитель отвезет тебя домой, на улице ещё темно.
  Келл ничего не ответил и выбежал из кабинета, захлебываясь слезами.
  Манчини посмотрел в окно. Он видел, как Келл выбежал из особняка в темноту, окутанный туманом. Сицилиец вернулся к рабочему столу, сел в кресло и закурил сигару. Он позвонил по телефону:
  — Паоло, принеси из бара чего-нибудь выпить, покрепче.
  — Сеньор Манчини, сейчас 4 утра, вы уверены?
  — Без комментариев, Паоло.
  — Да, сеньор Манчини.
  Сицилиец отложил в сторону бумаги, налил виски, залпом выпил. и снова закурил сигару. Он прекрасно знал, что сейчас чувствует Келл. Он испытал это мерзкое чувство много лет назад. Тогда ему было всего 15. Манчини переспал со своим преподавателем итальянского и влюбился в него. Это был его первый мужчина.
  — Сеньор Бруно, я люблю вас...
  — Ты слишком юн, Лауро, чтобы любить. Я никогда не буду с тобой, это была всего лишь одна ночь, которая не будет иметь продолжения, забудь. Просто забудь об этом и иди своим путём.
  Он снова видел себя того, снова слышал громкий звон собственного разбитого сердца, своё заплаканное отражение в зеркале. Тогда он расплакался и убежал, и больше никогда не хотел видеть Бруно. Он сменил преподавателя итальянского.
  Манчини будто снова окунулся в эти переживания, в эту боль. Начинать свой путь с горького опыта, с разбитого сердца... Тогда он подумал, что больше никогда никого не полюбит, просто постель без обязательств и все. Он решил навсегда забыть о Бруно, будто его не было никогда. Ни самого Бруно, ни чувств к нему.
  Наверняка, сейчас то же самое происходит и с Келлом. При мысли об этом Лауро снова налил себе виски и закурил сигару. Как долго затягивалась эта рана, сколько