Кровная месть

поедем на вечеринку, — сказал Манчини. — В место, о существовании которого ты даже не подозреваешь. Но есть одно "но" — алкоголь ты сегодня пить не будешь. Я не собираюсь нянчиться с пьяным ребёнком весь вечер.
  — Я не ребёнок, 13 лет разницы, всего-то!
  Манчини прибавил скорости, его автомобиль помчался по ночным дорогам.
  Келл смотрел в окно, как проносятся мимо яркие витрины и огни города. Он улыбнулся, ему было хорошо. Парень повернулся и украдкой посмотрел на Лауро, почувствовав, что его окутало приятное тепло.
  — Что? — мягко спросил Манчини.
  — Ничего, — ответил Келл, — "хозяин" вывез "своего щенка на прогулку"?
  — Ах, оставьте! — усмехнулся сицилиец. Они подъехали к клубу под названием "Сакура". Лауро открыл дверцу автомобиля и подал Келлу руку. Парень улыбнулся ему.

  — Смотри, с кем это Манчини? Что за светловолосый мальчик, ему 18-то есть?
  — Наверняка это его новый любовник.
  — Манчини добрался уже и до детей, ничем не брезгует.
  Но Келл не слышал этих обсуждений, он все ещё был пьян, а душа его была переполнена странным волнением, он всеми фибрами души ощущал, что хочет быть с Лауро, и пусть этот человек не такой хороший, как хотелось бы, но к нему непреодолимо начало тянуть.
  — Ты топчешься по моим ногам, — заметил сицилиец, — больше никакого алкоголя.
  — Ой, прости, — спохватился парень. Они вошли в огромный шикарный зал в японском стиле. Келл, разинув рот, разглядывал надписи на стенах, написанные хираганой, катаканой и иероглифами.
  — Доб-ро, по-жа-ло-вать, — по слогам прочёл он.
  — Ты знаешь японский? — удивился Манчини.
  — Учил немного, когда увлекался аниме.
  Сицилиец указал на свободный столик с мягкими диванами и подушками.
  — Добрый вечер, мистер Манчини, — подошёл официант в национальной японской одежде. — Чего желаете сегодня?
  — Добрый вечер. Нам... Сок. Да, сегодня мы будем пить сок. Какой? — он повернулся к парню.
  — А? Апельсин.
  — Один апельсиновый сок, а мне, пожалуй, кофе. Я за рулём.
  — Сию минуту.
  — Тебя тут уже все знают? — спросил Келл.
  — Я часто бывал в этом заведении. Это очень элитное, дорогое заведение, не каждый позволит себе посещать его. Если бы ты знал, сколько тут стоит кофе, — усмехнулся Манчини. Келл не спускал с него глаз и улыбался. В его взгляде было какое-то томное ожидание.
  — Что ты так смотришь? — спросил сицилиец.
  — Лауро, я счастлив. Сегодня я счастлив.
  — Хм. Тебя так порадовало это заведение?
  — Меня порадовало то, что ты забрал меня и что ты сейчас рядом. Знать бы точно, что я тебе нужен, а то влюблюсь в тебя, а ты потом меня бросишь.
  Манчини многозначительно посмотрел на парня:
  — Если бы ты мне не был нужен, меня бы сейчас тут не было, я бы не тратил на тебя своё время.
  Он нашёл под столом руку Келла и сжал её.
  — Ты чувствуешь, что я тебе нужен? Как ты это понял? — спросил парень.
  — Думаю о тебе 24 часа в сутки, скучаю и все такое... Келл, у тебя язык заплетается, ты такой пьяный, трезвей уже.
  Келл уронил голову на плечо Манчини.
  — И я о тебе думаю тоже.
  — Спать хочешь?
  — Нет, просто лежу.
  Лауро обнял парня и начал перебирать его волосы.
  Официант принёс сок и кофе.
  Внезапно выключился свет.
  — Что это? — спросил Келл.
  — Начало шоу. Сейчас увидишь.
  — Тут и шоу будет?
  — А как же, ты же хотел вечеринку, — подмигнул Лауро.
  — А сейчас выступит наша божественная Сакура! — объявил конферансье и зал взорвался аплодисментами. На сцене появилась гейша сказочной красоты. Келл даже оторвал свою голову от плеча Лауро. Её выбеленное лицо было похоже на лицо совершенной, очень красивой куклы, больше, чем на лицо человека. На голове гейши была така-симада, стандартная прическа для гейш, перетянутая золотым шнуром, похожая на фигурную скобку. Одета гейша была в желтое кимоно из тонкой шерсти с белым воротничком. И вот, эта невероятная кукла начала двигаться в танце. Какая грациозность, какое изящество... Гейша застывала в самых изысканных позах долю секунды и снова продолжала танец. Каждый поворот головы, каждый жест очаровывали любого, не только ценителей истинной красоты, этот танец проникал в душу каждого зрителя. Своего рода этот танец был пантомимой. Вот, в руках гейши веер, а вот — зонтик.
  Когда она ещё и запела, Келл почти отрезвел.

  — Сакура, сакура
      В апрельском небе,
      Куда ни посмотри,
      То ли туман, то ли облако...
     
  Гейша сошла со сцены, взгляд был направлен только на Лауро. Она подошла к их столику, двигаясь грациозно, как кошка, вышедшая на охоту, продолжая петь, многозначительно пронзая Манчини своим взглядом, закончив песню, она обольстительно улыбнулась и удалилась за кулисы.
  — Ты это видел?! — разозлился Келл. — Как она тебя глазами пожирала?!
  — Это парень, — ответил Манчини.
  — Что, парень?
  — Да. Один из моих бывших любовников.
  Келл помрачнел. Тут только он заметил, что в зале сидели одни парни.
  — Мне нужно в туалет, — Келл встал из-за стола.
  "Привёл меня сюда, чтобы показать своего любовника. Какое жестокое издевательство, в его стиле", — по лицу Келла побежали слёзы. Он оперся о стену возле зеркала в туалете, и зарыдал. Алкоголь и обида давали о себе знать.
  Кто-то легонько коснулся его волос. Келл увидел в зеркале отражение незнакомца, который внимательно изучал его.
  — Давно в этом клубе не было таких юных. Что случилось, солнышко, тебя кто-то обидел, я могу тебе чем-то помочь?
  — Этот парень занят, — появился в дверях разгневанный Манчини.
  — Понял, удаляюсь.
  — Келл, что случилось? — Лауро посмотрел на заплаканного парня.
  — Ты ещё спрашиваешь? Специально меня сюда привёл, показать своего очаровательного любовника.
  Сицилиец понял, что сболтнул лишнего.
  — Келл, между ним и мной была просто постель, он не интересует меня как что-то большее. И было это еще в прошлом году.
  — Я видел, как этот транс смотрел на тебя, он тебя любит, это точно!
  Манчини пожал плечами:
  — Меня многие любят, что с того? Я воспринимаю его как произведение искусства, его танцы, движения, голос. Мне казалось, что и тебе такое должно понравиться.
  — Ты ошибся!
  — Келл, прекрати, — Лауро подошёл совсем близко и слегка прижал его к стене. Келл слышал его дыхание. Сицилиец вытер слёзы, катившиеся по щекам парня и, склонившись к нему, прошептал:
  — Я тебя люблю...
  Он завладел губами Келла и парень отвечал на поцелуй, чувствуя трепет в душе. Руки Манчини поспешно начали расстегивать ремень на его брюках.
  — Не здесь, пожалуйста, тут ходят люди, — прошептал Келл, — к тому же, это туалет...
  — Да, ты прав, — сказал Лауро. — Если тебе тут неприятно, давай уедем. Я рассчитаюсь с официантом и мы покинем это заведение.
  Они вернулись к столику. Сакура исполняла очередной номер, изгибаясь в танце с зонтиком. "Не дам этому наглому Сакуре ни единого шанса", — подумал Келл, взобравшись на колени к Лауро. Парень обнял его за шею и принялся целовать в губы. "Пусть Сакура видит, что Лауро занят и что у него уже есть парень".
  — Смело, — усмехнулся Манчини, — мне нравится, когда ты меня ревнуешь.
  — Что?
  Лауро взял его за подбородок, долго смотрел, затем очень нежно поцеловал в уголок губ. Келл прижался к нему, почти вцепился. "Лауро очарует кого угодно. Даже того, кто никогда не думал о парнях. Даже меня. Он настоящий дьявол".
  Послышались выстрелы и крики испуганных посетителей.
  — Под стол! — услышал он голос Лауро.



  15

  Анджело стоял на балконе с бокалом хорошего вина. Он разглядывал город. Придётся пожить в нем немного, пока он не уладит все свои дела — старые счеты, которые грызли душу каждый божий день на протяжении стольких лет. Темные, до плеч, волосы Анджело слегка завивались, точеный профиль был безупречен, губы стали кроваво-красными от вина, он напоминал вампира, в предвкушении оргии. Верди наполовину свесился с балкона, подняв бокал. Удивленные прохожие смотрели на этого странного парня.
  — Смерть прекрасна, друзья, не так ли? — улыбнулся Анджело красивым кровавым ртом.
  — Сеньор Верди, нам удалось раздобыть кое-какие сведения...
  Анджело развернулся и широкой походкой направился к своим частным детективам.
  — Вот его фото, а здесь отчёт о его делах.
  — Отлично, друзья мои! — Верди поднял бокал с вином над головой. Осушив его до дна и поставив на стол, он достал фото из конверта и прирос к ним глазами.
  — Чёрт подери, как же он красив! — воскликнул Анджело. — Кого мог породить дьявол, как не ещё одного дьявола? От дьявола, убивающего безоружных людей среди ночи, убивающего четырёхлетних детей! Но все же, как он красив... Не будь он Манчини, я бы влюбился.
  Детективы вежливо промолчали.
  — Касательно его личной жизни, нам удалось сделать кое-какие фото, — сказал, наконец, один из них, протянув конверт. Анджело возбужденно извлек оттуда фото.
  — Бог мой, какой ангел, кто он? Это совсем юный мальчик, почти ребёнок, что он делает рядом с этим нелюдем Лаурито?
  — По нашим данным — это его любовник, подробности пока неизвестны.
  — Хм, — задумался Анджело. — Что заставило это юное непорочное создание погрузиться в мир греха и разврата, в мир, залитый кровью? Большие деньги? Угрозы? Или... это любовь? Соберите досье на этого мальчика, узнайте все-все.
  — Да, сеньор Верди.
  Оставшись один, Анджело потянулся, затем сел в кресло, раскрыв томик стихов Шарля Бодлера, "Смерть любовников":

Постели, нежные от ласки аромата,
Как жадные гроба, раскроются для нас,
И странные цветы, дышавшие когда-то
Под блеском лучших дней, вздохнут в последний раз.

Остаток жизни их, почуяв смертный час,
Два факела зажжет, огромные светила,
Сердца созвучные, заплакав, сблизят нас,
Два братских зеркала, где прошлое почило.

В вечернем таинстве, воздушно-голубом,
Мы обменяемся единственным лучом,
Прощально-пристальным и долгим, как рыданье.

И Ангел, дверь поздней полуоткрыв, придет,
И, верный, оживит, и, радостный, зажжет
Два тусклых зеркала, два мертвые сиянья.


  Келл слышал истерический голос перепуганного Сакуры, который визжал на таких высоких нотах, будто был женщиной. Он чувствовал, как крепко Лауро держит его за руку, они ползли под столами, над которыми свистели пули, бокалы разбивались вдребезги, мельчайшие осколки горного хрусталя разлетались по всему залу, были слышны крики суетящихся мужчин, очутившихся в мышеловке. Келлу казалось, что это какой-то кошмарный сон. Манчини буквально вытянул его из-под стола и потащил за собой.
  — Не тяни так, мне больно.
  — Скорее, через чёрный ход!
  Мимо ушей просвистела пуля.
  — Скорее, в машину! — не успели они залезть в автомобиль, как убийцы снова начали стрелять.
  — Мой автомобиль пробить им будет сложновато, — сказал Манчини и, развернувшись, погнал прямо на убийц. Те, с воплями, разлетелись в разные стороны. — Мне объявили вендетту, кровную месть.
  — Лауро, — сказал парень, — поехали сегодня ко мне, там будет безопаснее.
  — А что, если они следят? Ты хочешь, чтобы я привёл к твоему дому убийц?
  — Не поверю, что ты не сможешь от них отстать и запутать следы.
  — Знаешь, Келл, я все время думаю о том, что ребёнку не место рядом с человеком, за которым по пятам ходит смерть и свистят пули над головой.
  — Ребёнку?! —