войне, а потом узнаешь, что твоя Церковь и твой крест уже испачканы грязью. В лучшем случае, будут недовольства и подозрения вместе с дезертирствами. В худшем будет мятеж. Рене, я не знаю, что делать. Я не могу утаить факт сговора, но…
Огюстен закрыл лицо руками. Головная боль навалилась на его сознание. Ему было плохо. Ему не хотелось решать такой дилеммы, которая в любом видимом Огюстену исходе вела к краху в рядах церковников.
Но это в видимом ему исходе!
Рене до определённого момента не задумывался об этой сложности. На мысль его навёл древний кровосос, который так услужливо объяснил, в чём его личная выгода, чтобы церковники донесли свои бумажонки до Святого Сердца. И Рене думал.
–Огюстен, – Рене осторожно кашлянул, – церковь – это не два или три мерзавца, которые пошли на сговор.
–Верно, но от этого не легче.
–А должно, – Рене был хорош в дипломатии и в умении находить выход. Здесь он ощутил себя в родной стихии, и даже в лице его просияло что-то затаённо-счастливое. – Огюстен, брат мой, церковь Животворящего Креста возглавляет совет. А в совете наибольшее влияние имеет Константин. Мы не обязаны разглашать бумаги всем, мы можем связаться с советом, можем потребовать, чтобы Константин и руководство Животворящего Креста все как один подали в отставку.
–Ага, так они и согласятся!
–В таком случае, у них будет выбор. Либо уйти с честью, по их условиям, либо быть оплёванными и приговорёнными нашими бумагами и доказательствами. Мы не будем разрушать Церковь, мы нанесём удар по руководству. Даже если учесть то, что в сговоре заняты не только они…– Рене развёл руками, как бы извиняясь.
Огюстен нахмурился. Такой поворот он не ожидал, но слова брата были убедительными. Оставалась лишь одна проблема – это были слова его брата.
–И кто займёт их место? – спросил Огюстен. – Уж не ты ли?
–а чем я плох? – удивился Рене, но усмехнулся, – расслабься. Я думаю, что люди, которые боролись с Константином, которые раскрыли его, заслуживают доверия.
–Абрахаму не быть в рядах совета! – Огюстен был неумолим. Но Рене не расстроился:
–Я сказал «люди». Отродья магии не в счёт. Люди, сражавшиеся с Константином, раскрывшие его, это я, Базир и Ронове.
Насчёт Ронове Рене тоже думал. Ронове показал себя хорошим охотником, но трусом в настоящих делах. Впрочем, его возвышение, хотя бы временное, дало бы Рене большое поле для манипуляций. Ронове поддался бы его воле с легкостью.
Огюстен помолчал, обдумывая, затем спросил:
–А что делать с девчонкой? Базир, которого мы поймали и вы…что за девчонка?
–Стефания, – Рене помедлил, выбирая лучший ответ, – она прихвостень Абрахама. Мы оставили её тому вампиру, с которым вы дружны.
–Мы не дружны! Мы просто соблюдаем границы. Он может нас убить, а мы его. Но…– Огюстен покраснел и взбесился. – Ты не понимаешь! это другое! И что значит – оставили?
–В ней магическая кровь. Она такое же отродье как Абрахам. А вампир просил её оставить.
–Зачем?
–Не знаю, может, она ему понравилась, и он выпьет из неё кровь! – судьба Стефании Рене не занимала. – Какая разница? она отродье! Ей и без того уделили слишком много внимания.
–А что будет с Абрахамом? – Огюстен чувствовал в словах Рене какую-то зацепку, которая ему не нравилась. Шероховатость, которую он с чутьём охотника не мог найти. Что-то было не так. Но что?
–Абрахам хочет убить вашего кровососа. Пустите его к нему. Абрахам либо сдохнет, либо будет героем. Разница невелика! – Рене был в нетерпении. – Огюстен, то, что я предлагаю, единственный хороший расклад. Так и только так мы сохраним и влияние церкви, и репутацию…ну, хотя бы её часть. А все эти Абрахамы и девчонки с магической отравой в крови нам не должны быть помехой. Их мы не возьмём в новый мир!
Между тем, пока Рене переворачивал желание Огюстена насчёт спуска трёх шкур в желание спасти репутацию Животворящего Креста, Абрахам был в заточении. Его магии хватило бы, чтобы вырваться из заточения, но он по опыту своих встреч с Огюстеном знал – Огюстен человек разумный, он отпустит Абрахама сам. Ронове голоса не подавал. Блестящий охотник и всеобщий любимец превратился в поникшее и слабовольное нечто, которое неловко было бы даже показать теперь обитателям Животворящего Креста.
И только Базир был в яростном возбуждении. Он ходил взад-вперёд и всё выговаривал, выговаривал своё недовольство и непонимание:
–оставить девушку в плену! Вы не охотники. Вы каратели! Ну подумаешь, заступилась она за этого вампира…так и что же? Вы ведь были в его плену! Может быть, она…
–Может быть, – неожиданно прервал его Абрахам, – а может быть и нет.
Он долго молчал, но не потому что боялся слов или не имел их. Он думал, вспоминал. Память его – обычно услужливая, долго не поддавалась.
–Она ребёнок по сути! – воззвал Базир. – Сколько ей лет? Что она видела? А ты…
–Влад не тронет её, – в словах Абрахама был холод. Непробиваемое отвращение, рождённое пониманием.
Ронове взглянул на него с удивлением. Базир нахмурился:
–Это откуда такая уверенность? Вампиры перестали пить кровь или что?
–Эта болезная – дитя порока, – Абрахам прислонился к стене и прикрыл глаза. – Я видел многих ведьм и магов на своём веку, не мог упомнить всех. Поэтому я не узнал её черты. Да и не смотрел. Болезная и только!
–Ты её знал? – Ронове совсем запутался.
–Её родителей. Теперь я понимаю, – Абрахам растёр руками виски, словно надеялся справиться с головной болью. – Её родители были магами. Мать – молодая ведьма, архивная крыса, выведенная в бой, но, как и наша Болезная, в бой вышла так, что пришлось её спасать. Влад её и спас.
–Этот граф спас мать Стефании? – уточнил Базир. Он оставил свои возмущения, отодвинул их в сторону. Абрахам редко рассказывал о каких-то делах, и теперь нужно было его не спугнуть.
–А толку ему от смерти молодой ведьмы? – усмехнулся Абрахам, открывая глаза. – Дурость – это у них семейное.
–И что дальше? – Ронове понемногу оживал. Его мучили совесть и страх, но пока Абрахам говорил, и то и другое как-то угасало, и мучило уже не так сильно.
–Дальше…– проворчал Абрахам, – не знаю, чего дальше было. Мать Болезной ездила к этому кровососу, была у него в гостях. Её мужу это не нравилось. Он проследил за ней и сдал местоположение вампира мне. Я разрушил дом, но этот упырь успел уйти. А потом, когда я его нашёл, и мать Болезной оказалась рядом.
Абрахам рывком поднялся с пола. Базир и Ронове переглянулись – они чувствовали, что продолжение будет неприятным, но продолжения не следовало. Абрахам прошёлся по комнате, разминая ноги. Базир проводил взглядом его хождения, затем спросил:
–И что случилось?
–Нельзя лезть в драку, если не знаешь своих сил! – Абрахам не встретился взглядом ни с Базиром, ни с Ронове.
Это для них он мог так сказать. А на деле… очень тяжело обвинить молодую и дурную ведьму в том, что она просто не захотела сдаваться и попыталась защитить кого-то, кто ей дорог. Неважно даже по какой причине, но дорог!
–Ты убил мать Стефании…– Базир промолвил это медленно с неуверенностью. В нём жила ещё маленькая и глупая надежда, что Абрахам его разубедит.
–Я её отшвырнул, – возразил Абрахам. – На кону стояла поимка вампира! Древнего кровососа! А тут эта дурная кошка под ногами. Я и швырнул.
Вина ли Абрахама в том, что тело полетело на камни? Ведьмам дорога в смерть, так и должно быть. Почему же эти двое смотрят на него с таким ужасом?
–А её отец? – спросил Ронове тихо. – Мать мертва. А отец?
–Видимо, его убил тот кровосос или кто-то другой, не знаю! – Абрахам в раздражении развёл руками. – Я делал то, что делал. Я горжусь своей ролью. Я дрался за крест и я карал во имя креста! Почему же вы так переживаете за это? Я видел ту ведьму мельком, потому и не запомнил её черт. Не увидел их в Болезной. Зато эта дохлая тварь их увидела. Ей ничего не угрожает пока она с ним. Но стоит ей сделать шаг от него, и я её убью.
–Она церковница! Пусть с магией, но церковница! – Базир попытался воззвать в Абрахаму. Ронове тоже предпринял эту попытку:
–Она ведь была на твоей стороне, Абрахам!
–Она была церковницей…– Абрахам горько усмехнулся. – Была ею! Но она заступилась за этого мертвяка, она попыталась остановить бой, а это значит, она окончательно предала крест и не захотела искупать вины своего происхождения служением свету. Её грех не в родителях. Он в её предательстве.
–Зря ты взял её с собой! – Ронове на мгновение стал прежним. Абрахам смерил его презрительным взглядом:
–В себя поверил? Я хотел защитить её, хотел сделать охотником, научиться использовать своё проклятие во благо кресту. А она ушла во тьму.
–Она пока ничего не сделала дурного, – Базир сунул руку в карман и вытащил отданный в трактире простаком Бертраном крест. – Взгляни, Абрахам. Этот крест ей попросил передать человек. один человек, который даже не знал её толком. Но он увидел в ней добро и поиск защиты. Он вряд ли имеет много и этот крест, должно быть, был его единственной ценностью…
Базир спрятал крест обратно.
–Я колебался, стоит ли ей отдавать его, но теперь, когда ты так настроен против Стефании, я вижу, что стоит. Она не пойдёт против церкви, она едва не умерла, не закончила всё, когда узнала о магии, которая в ней. И вы отдали её на растерзание…вы отдали её тому, кто будет вселять в неё ненависть к церкви, кто будет ломать её? Так вы убили её. Вы оба!
Базир ткнул в Ронове:
–Ты чуть меньше, конечно, ты просто трус! Но тоже виноват.
Ронове побелел от ужаса. Но Абрахам остался прежним:
–Какая красивая речь, Базир! какая проникновенная! Репетировал? А скажи-ка лучше честно, что тебя больше беспокоит? Стефания или то, что ты так никого и не можешь спасти?
Это был уже удар ниже пояса. Базир вскочил и рванулся, наплевав на всё, к Абрахаму, с намерением порвать его. Ронове среагировал быстрее: сообразив, что Абрахама ему не удержать, он перехватил Базира и повис на нём. Абрахам даже не дёрнулся, стоял, ждал, усмехался…
–Сволочь! – бушевал Базир, тщетно пытаясь высвободиться из мёртвой хватки Ронове. – пусти меня…пусти!
–Пусти его! – глумился Абрахам. – Страдающим птицам не место в войне. Да и его сестра, наверное, заждалась!
–Во имя креста! – Ронове пытался сдерживать Базира, но всей его силы хватало с большим трудом, чтобы удержать рвущегося, а удержать было нужно – Абрахам мокрого места от него бы не оставил.
–Ублюдок! – Базир, всегда сдержанный потерял свою сдержанность и рвался сделать больно обидчику. О том, насколько у него это получилось бы, Базир не думал. А может быть, не хотел думать.
–Ну пусти, пусти…– Абрахама это веселило. Он сам потерял всех, кем дорожил. Недавно отказался сам от Стефании, в которой видел потенциал. Но она предала его. Так что же теперь было делать Абрахаму?
Ронове свалил Базира на пол и придавил его к полу. Так он и стал затихать. Разум побеждал гневливое сердце.
–Что у вас здесь? – дверь комнаты, ставшей их клетью, рванулась. Должно быть, они произвели много шума, и это не осталось незамеченным. На пороге стоял Огюстен, а за его плечом виднелась тень Рене.
–Ничего…– спокойно отозвался Абрахам, – у нас здесь совершенно ничего.
–Эй ты! Отпусти его! – велел Огюстен Ронове.
–И я ему о том же твердил! – Абрахам подтвердил это с мрачным
