корить себя. каждый делает свой выбор, и я свой совершила.
–Нет! – во всегда прозрачном взгляде Базира плеснуло красноватое пламя безумства, – нет! Я твой старший брат! Я должен…обязан…
–Ты заботился обо мне всегда, даже когда тебе самому было тяжело. Без тебя я погибла бы раньше, и на то была бы воля совсем иных сил, – Шарлотта коснулась руки Базира, и Базир жадно накрыл её робкое касание своей ладонью. – Нет, не надо скорби. Я обрела свой Седой Берег и тень, которая мне привычна.
–Пойдём домой! – Базир сам не знал, куда он пытается позвать ушедшую свою сестру. Дома у них уже не было, церковь, к которой они оба принадлежали в те дни, в которой жили до смерти Шарлотты, уже не существовала, пав под ударами Магической Цитадели.
–Я уже дома, – покачала головой Шарлотта и осторожно высвободила свою руку из рук Базира. – Но ты нет. Тебе предстоит ещё путь.
–Я не хочу.
Он действительно больше не хотел. Устал. Вся жизнь в борьбе. Сначала для того, чтобы стать лучшим учеником, затем, чтобы стать помощником охотника, после этого борьба с совестью, а потом падение старой церкви, переход под Животворящий Крест и новая борьба за право стать хоть кем-то. а теперь ещё и долгий путь, путь разоблачения одной Церкви, что уже предала и Крест, и Небо…
Сколько можно бороться? Все однажды устают.
–Надо. – Взгляд Шарлотты посуровел. – Ты обещал идти и должен идти.
–Я не хочу, – повторил Базир, чувствуя непривычное жжение в глазах. – Я не хочу больше!
–Они рассчитывают на тебя, – напомнила Шарлотта, смягчаясь, – она. Та девушка, Базир, рассчитывает. Спаси её!
И вдруг лицо сестры исказилось гримасой ужаса и страдания. Теперь это было не молодое лицо, а какое-то восковое, растрескавшееся, рот стал кровавой раной, на губах проступила отвратительная красноватая пена, а Шарлотта вдруг бешено закричала, ткнув Базира в грудь:
–Не спас меня, так её спаси! Не спас меня, так её…
–Базир! – Базир вскочил как ужаленный. Сердце бешено стучало в груди, он был весь мокрый от пережитого, но едва осознавал это. Рядом с ним кто-то был. Женщина.
Базир повернулся к ней:
–Шарлотта!
И разочарованно выдохнул. Память и разум возвращались к нему. Над ним склонялась с мокрым полотенцем совсем не Шарлотта. Это была Рози – трактирщица злосчастной таверны. И выглядела она очень озабоченной.
–У вас лихорадка, господин…– она не то спрашивала, не то утверждала.
Базир обессиленно рухнул обратно в постель. Он понял, что видение Шарлотты было не то сном, не то бредом действительной лихорадки. Тело и впрямь ломило.
Рози, восприняв его падение как разрешение, склонилась над ним с полотенцем, принялась протирать взмокший лоб.
–Где я? – спросил Базир, прикрывая глаза. их резало от яркого дневного света. Да и в этой комнате было слишком светло и чисто. Почему-то это тоже раздражало зрение.
–В моём трактире, господин, – ответила Рози, – те церковники ушли.
Церковники! Он и Стефания решили отвлечь от основной группы охотников продажной церкви, пришли сюда, далее Базир напоил Стефанию, и решил принять удар на себя, но… да, вломились церковники! Искали!
Базир отшвырнул руку Рози с полотенцем и снова заставил себя сесть. Преодолевая резь в глазах, во все глаза уставился на Рози с требованием во взгляде:
–Что произошло?
–Они пытали…– Рози смутилась, – допрашивали. Досталось и моим посетителям, и немного мне. Но мы уже привыкшие. На наших дорогах бывает и не такое. А вот вам досталось сильнее.
–Девушка? – Базир встал, но слабость навалилась на него и он поспешно сел обратно. – Со мной была девушка. Стефания. Где она?
–Была, – мрачно подтвердила Рози, – но когда церковники бросились за ней в ту комнату, где я её оставила, они не нашли её.
–Ты её перепрятала? – мысли у Базира слегка путались, в голове шумело море. И это было странно, поскольку Базир никогда не видел моря.
–Нет, господин. Она просто исчезла. Судя по всему, вылезла в окно.
Несмотря на всё услышанное, совсем не располагающее к веселью, Базир едва не расхохотался. Остановила только резь в желудке. Стефания вылезла в окно? Нет, даже не так. пьяная Стефания вылезла в окно? Да она и трезвая не очень-то и изящна на подобные решения, ей не хватает ни опыта, ни ловкости, чтобы провернуть подобное. Как успел понаблюдать Базир, для Стефании привычное дело запнуться, споткнуться, удариться локтём о дверь и всё прочее. А тут – в окно?
–Так и было! – подтвердила Рози.
–Её поймали? – без особой надежды спросил Базир, судорожно пытаясь понять, что лично ему теперь делать.
–Не знаю, господин, – Рози смутилась, – утром ещё была жива. Её Бертран подвёз.
–Кого? Куда? кто? – Базир затряс головой.
–Вам надо поесть, – промолвила Рози и вытащила откуда-то целую миску тёплого супа. – Поешьте. Вы уже больше суток без сознания.
–Больше суток? – вот теперь Базир натурально испугался. За эти «больше суток» могло произойти всё, что угодно. а он тут…валяется! Позор!
–Больше суток, – Рози не совсем верно поняла тональность Базира, но спохватилась, – господин, не переживайте. Бертран сейчас здесь, он чинит камин. Я устрою вам разговор, но прежде вы должны поесть. Прошу вас.
Базир покорно сунул ложку в рот. Желудок отозвался благодарностью. Суп Рози оказался поистине целебным. С каждой ложкой мысли Базира прояснялись, становилось легче дышать. Его тревожили и занимали многие мысли, начиная от какого-то загадочного Бертрана и заканчивая предположениями, одно из которых было мрачнее другого, о местонахождении Абрахама, Рене, а главное – Стефании. Но закончился суп, и Базир решил выяснять по порядку. Он был жив, это было важнее всего, а значит, он сможет снова ввязаться в бой с судьбой и способствовать, если придётся, спасению и помощи своих соратников по несчастью.
Рози свела Базира вниз. В трактирной зале были заметны ещё следы погрома, но всё было не так страшно. К тому же, в зале сновали туда-сюда вчерашние посетители, оказавшиеся неравнодушными к судьбе этого славного трактира.
–Вот и Бертран! – Рози подвела Базира к парню, протиравшему что-то внутри камина. Означенный Бертран, услышав как его зовут, вынырнул из камина, распрямился и обернулся на Рози. Базир увидел знакомое уже простоватое лицо без породы и порока, развитую фигуру, свидетельствующую о постоянном физическом труде, и вспомнил:
–А! это же ты пытался пригласить Стефанию за свой стол!
Он заговорил чуть высокомерно, намереваясь смутить парня, ткнув его в недопустимость такого поведения, но Бертран ничуть не смутился и ответил с лёгким акцентом, едва заметно растягивая гласные:
–Да, у вас хорошая память.
Этот ответ Базира не устроил.
–Она церковница! Ей не подобает сидеть за столом с компаниями трактира!
Но Бертран не смутился и не обиделся и на это:
–Церковники не пьют вина, но вы пили. А ещё она была грустна. Грустная девушка же, прежде всего девушка, и лишь потом церковница.
Базиру было нечем крыть. Ему очень хотелось как-то ткнуть парня, но на ум не шло ничего изящного. Рози, стоявшая рядом тенью, спасла ситуацию:
–Ну вы пообщайтесь. Бертран, расскажи, что видел её позже. А я, пожалуй, пойду. Только не ссорьтесь.
–Да! – Базир встряхнулся. – Ты видел её после ухода церковников?
–Видел, – Бертран кивнул, подтверждая свои слова. – Я взял свою лошадь и телегу и направился в город по просьбе Рози. Нужно было привезти новые припасы, а то ваши друзья-церковники не жалели ни посуды, ни припасов.
–Дальше, – ледяным тоном попросил Базир. Ему было неприятно слушать о выходках церковниках от какого-то деревенского парня.
–Я увидел девушку. Узнал. Она шла вдоль дороги, очень несчастная, усталая и совсем растерянная. Я предложил её подвезти. Она немного напугалась меня, но я сказал, что не трону её, и она поверила мне.
–Надеюсь, ты её не тронул! – странное бешенство полыхнуло в тоне Базира.
Бертран даже оскорбился:
–За кого вы всех нас держите, церковник?! Нет, конечно, я не тронул её. по пути мы говорили. Я не был учтив, и она потребовала остановиться. Сошла с телеги и направилась в лес.
–Чего? – Базир поперхнулся. – Ты отпустил её в лес? Одну? Да как ты мог?
Ему захотелось ударить этого деревенского лба. Останавливало только то, что этот лоб обладал явным преимуществом в силе и получить уже мог сам Базир.
–Разве я её купил, чтобы держать? – удивился Бертран. – Она свободна и я отпустил её, когда она захотела.
–Одну. В лес, – ехидно напомнил Базир. – Бедная Стефания! Ни одного здравомыслящего…
–Я не собирался держать Стефанию силой, – повторил Бертран неожиданно сурово. – Мы живём свободно. И мы позволяем другим свободу. Это в ваших церквях, может быть, такое кажется удивительным, но здесь человек волен идти и волен оставаться. Я жалею лишь о том, что сказал ей.
–И что же ты ей сказал? О чём вы вообще двое могли говорить? – Базир источал один яд. Он ненавидел этого деревенского простака, который вот так запросто позволил девушке остаться в неизвестности. И крест только знает, в каком она состоянии!
–Мы говорили о боге и о церквях, – серьёзно ответил Бертран. – И наши мысли разошлись.
–С тобо-ой?! – вот теперь Базир не сдержал смешка. О Боге! О Боге, про которого говорят шёпотом в церквях, этот дурак беседовал со Стефанией!
–Бог существует и в наших сердцах, он живёт и в наших домах, у нас есть такое же право говорить о нём, – Бертран оставался серьёзен. Базиру стало нехорошо. Он почувствовал себя снобом, каким запрещала быть церковь по отношению к ближнему, но слаб человек, и некоторые церковники, прочтя все законы и заветы неба, реагировали на слова о боге от простых людей примерно также, как сейчас Базир. Ему стало неловко и стыдно. Стыдно от самого себя. не так его учили! Не таким он должен быть!
–Кхм…– Базир попытался стать дружелюбнее, – скажи, Бертран, где ты её оставил?
–Отсюда есть большая дорога, уходящая в лес. Следуйте по ней прямо до первого поворота, далее ступайте на юг, вскоре увидите ещё одну тропу, она чуть поросла травой, но мы используем её. вскоре вы увидите развилку. Та, что уходит налево, ваша. В самом начале развилки есть маленький холм по левую руку, и там она попросила остановиться.
–Спасибо, – буркнул Базир, всё ещё смущённый и пытающийся лихорадочно запомнить эти пространные указания. Он-то привык к чётким – столько-то на север, потом на юг. А здесь развилки, руки, холмики. Тьфу!
–Господин! – вдруг позвал Бертран, когда Базир уже повернулся прочь. – Если вы встретите Стефанию, скажите ей, что Бертрану жаль о резкости слов.
–Твоей милостью, – Базир не удержался от последнего удара, – это «если» становится призрачным!
–Я никогда никого не держал силой, – напомнил Бертран. – Запереть кого-то, значит, лишить воли. А на это способен только закон – небесный и земной. А я не закон.
Базир подавил раздражение с большим трудом. Надо же, добродетель в деревенском обличии! Рассуждает с такой простотой, словно ведает жизнь! А что, если задержать надо? И силой, если придётся? Для блага чужого же и надо!
Рози скользнула к Базиру очень быстро, без сомнения, она ждала конца разговора с Бертраном.
–Вы уезжаете?
–Ухожу, – поправил Базир. – У меня нет лошади. Благодарю вас за всё.
Он сунул руку в карман, извлёк завалявшийся и изрядно прохудившийся
