весельем.
Ронове отпустил Базира, но был настороже, готовый, в случае чего, пресечь его попытку броситься на Абрахама. Но Базир, высвободившись из плена, снова стал собою и поднялся в холодной сдержанности, отряхнулся…
–Мы с моим братом обсудили наше положение, – сообщил Огюстен, заходя в комнату. Рене не отставал и на шаг, и просочился следом. – Положение печальное, и мы пришли к выводу, что не стоит требовать и разглашать все документы откровенно. Стоит добиться отставки и желательно добровольной! – от Константина и членов Совета.
Абрахам молчал. На его лице всё можно было прочесть и без труда. Ронове не знал как реагировать и, на всякий случай, отступил чуть дальше. Базир спросил отрывисто:
–Что с нами? Мы пленники?
–Вы и ваш пугливый друг, конечно же, нет. вы наши гости, – Огюстен улыбнулся. – Можете покинуть эти места. Можете остаться, если не желаете попасться своим собратьям.
Абрахам молчал. Его не упомянули как свободного. Огюстен заговорил с дрожью, когда дошла очередь до мага:
–Абрахам, вы знаете, я вас уважаю, но мои собратья не верят вам. И ваше пребывание здесь – это залог их спокойствия. Если бы всё зависело от одного меня…
Наверное, у Огюстена и Рене было куда больше общего в повадках. Просто один из них никогда не развивался в направлении дипломатического увещевания.
–У меня есть встречное предложение! – Абрахам криво усмехнулся. – Если мое присутствие здесь вас пугает и нервирует…
–Не нас! – торопливо поправил Рене. – И я, и мой брат…
–Вас и не вас, – Абрахам не стал выслушивать очередную порцию дрянного увещевания. – Словом, я понимаю, что моё присутствие здесь нежелательно. В таком случае, я прошу меня вернуть.
–Куда? – не понял Огюстен.
–В лес? В земли Влада? – сообразил Базир.
–Я достаточно сопровождал Рене, – Абрахам не повернул головы на Базира. – Думаю, я заслуживаю того, чтобы оказаться свободным и завершить одно давнее дело.
Рене и Огюстен переглянулись. Присутствие Абрахама для обоих было и проблемой, и прекрасной возможностью. Конечно, к нему много подозрений и запятнать новый мир церквей, которым братья теперь грезили на пару, было нельзя. Но отпускать его… к тому же, в земли Влада-вампира? В земли, граничащие с землёй Церковью Святого Сердца – это опасное и неблагодарное дело. А если кровосос обозлится?
Но, с другой стороны, кровосос в соседях – это тоже весьма плохо. Рано или поздно, но кто-то сметёт Влада и явится новый вампир. Есть ли гарантия, что он будет держать своих упырей на привязи, как Влад? Есть ли гарантия, что у церковников не будет вопросов к Огюстену и его Церкви? Как объяснить всем, что можно жить в худом мире с врагом? Нужно решать и решать сейчас.
–Мы ничем не рискуем, – тихо, склоняясь прямо к уху Огюстена, промолвил Рене. – Если что, Абрахам не с нами. Он с Церковью Животворящего или вообще отбился ото всех…Если же получится, он герой, и тогда он наш. Выполнял наше поручение.
Во всём этом был смысл. Огюстен кивнул:
–Хорошо, я дозволяю тебе, Абрахам. Ты можешь идти.
Абрахам кивнул, направился к выходу, но Базир вдруг пошёл следом. Это вызвало удивление.
–А ты куда? – не понял Ронове. – Тебе зачем в леса?
–Не знаю как вы, – холодно оглядев присутствующих, ответил Базир, – но я должен передать Стефании одну вещь, и я хочу это сделать.
–Что ж, я дам тебе минуту перед тем, как уничтожу её! – пообещал Абрахам, просачиваясь уже на выход. В дверях он нарочно пихнул Огюстена посильнее. Огюстен не возмутился – знал, что заслуживает.
Базир прошёл молча. Рене и Огюстен уставились, не сговариваясь, на Ронове.
–Что? – смутился когда-то всеобщий любимец.
–А что насчёт тебя? Помереть не хочешь? – спросил Рене со смешком.
–Я бы остался, – сдержанно ответил Ронове. Ему было не по себе, неприятно от собственной трусости, в которую его раз за разом тыкали.
–А я думал, ты её любишь! – невзначай бросил Рене. – Но да ладно, ваше дело!
Ронове не ответил. Он не любил Стефанию. Он увлекался ею, но теперь уже точно нет. Нельзя любить ту, которую желает уничтожить Абрахам.
Но Стефания не знала, что Абрахам хочет её уничтожить. Она решила, что он её оставил, предал, потому что она сама его предала и на этом их путь закончился. Из этих её мыслей ясно, что Стефания всё ещё была наивна и неопытна. Влад же с ней своими мыслями не делился.
Когда Стефания открыла глаза, она увидела очередную прислужницу графа. Стефания села на постели, уже не удивляясь ни ей, ни себе. Лишь спросила:
–Как твоё имя?
–Брекста, госпожа, – отозвалась прислужница, болезненная и бледная на вид.
–Я не госпожа, – слабо заспорила Стефания.
–Господин сказал подчиняться вам, значит, госпожа.
Логика в этом была. Стефания подумала и кивнула – крест с ними! Влад всё упростил для своих прислужников.
–Наверное, нелегко прислуживать человеку?
–Господин сказал и я делаю, – Брекста не улыбнулась. Она выглядела совершенно покорной и тихой.
–Где он?
–Господин не сказал.
–Когда вернётся? – Стефания занервничала. Покорность была отвратительна.
–Господин не сказал, – повторила Брекста.
–А что он вообще сказал? – Стефания е сдержалась, но тут же смутилась. – Прости, Брекста.
–Господин сказал, что вам надо переодеться.
Брекста умелым движением развернула перед Стефанией, взятые словно из пустоты одеяния. Стефания охнула: платье! Да ещё какое! Чёрное, тяжёлое с шитьём из разных тоненьких серебряных нитей. Стефания такого и не видела. Не говоря уже о том, чтобы носить.
–Это мне? – не поверила она. Наряжаться в Церкви было не для чего, не для кого и незачем. Она носила одеяния церковников и не думала никогда о платьях и нарядах. Это для людей. Для простых людей, которых надо защищать.
–Вам, госпожа, – Брекста уложила платье на постель и извлекла коробку, перевязанную лентой, открыла. Это были туфли на небольшом каблуке. Простые, чёрные, но они привели Стефанию, которая также никогда не носила туфлей, в восторг.
Она вскочила. Влад правильно заметил – её одеяния, прошедшие через несколько дней пути в лесах, испачканные грязью и листвой – так себе наряд. К тому же, мантия кое-где продралась, и обнажила просветы бельевой серой рубашки.
–Если госпожа желает, я приготовлю ей ванную, – сообщила Брекста.
У Стефании дух перехватило. Ванная! Не быстрое омовение холодной водой, а ванная? Она согласилась и уже через четверть часа с дрожью удовольствия погрузилась в сидячую ванну, наполненную горячей, приятно расслабляющей тело водой. Тело отзывалось благодарностью на эту, прежде недоступную роскошь. Брекста неслышно приблизилась и принялась чем-то намазывать волосы Стефании. Стефания попробовала, было. возмутиться, но приятный запах достиг её ноздрей и она махнула рукой – толку возмущаться? От неё ничего не осталось и она всеми оставлена, так пусть хоть немного удовольствия отзовётся в жизни.
Брекста бережно обтёрла тело Стефании губкой и даже обтёрла полотенцем после ванны. А потом помогла одеться, потому что пальцы Стефании, непривычные к крючкам, не справлялись с застёжками. Стефания смотрела на себя в зеркало и не узнавала. Волосы, прежде собранные в хвост, лежали теперь россыпью по плечам, а в дополнении к платью, уходящему в пол, к туфлям, которые Стефания всё норовила оглядеть перед зеркалом, приподняв подол, делали её облик совершенно иным. Стефания не узнавала себя!
Прежде её не заботил внешний вид, но теперь она вдруг с каким-то запоздалым огорчением подумала о красавице Иас, покончившей с собой так давно. Умела ведь она выглядеть и в мантии церковника потрясающе. А Стефании для этого понадобилось упасть в чужую жизнь.
А Брекста всё расчёсывала её волосы, обливала духами и пудрила лицо Стефании, и девушка растерянно наблюдала за всеми этими манипуляциями в зеркало – Брексты в нём не отражалось, и все предметы, что прислужница поднимала, по версии зеркала, поднимались и действовали сами собой.
«Это магия…» – подумала Стефания. Глядя на совершенно другую себя. Она знала, что ей не должен нравиться такой вид, что церковь не поощряет самолюбование и карает за самовлюбленность. От этого в стенах церкви мало зеркал, а в комнатах их вообще нет. но как же Стефании нравилось на себя смотреть! как же нравилось это новое чувство, и эта уверенность, просыпающаяся в ней.
Стефания повернулась к Брексте, спросила:
–Если честно…я красивая?
Этот вопрос её не занимал никогда. Но стоило себя увидеть в новом цвете, как вот оно – пришло из ниоткуда!
–Господин считает, что да.
–А как считаешь ты?
Брекста явно попала в тупик. Она не знала, что именно она считает. Потому что иметь своё мнение ей было нельзя. Стефания сообразила это и смутилась.
–Я бы поела, – признала она.
–Идёмте, госпожа! – Это Брексте было понятно, и она с готовностью повела совершенно другую Стефанию по ступенькам лестницы.
Стефания шла, чувствуя себя неуверенно на каблуке, и всё время боялась споткнуться или наступить на платье. Но Брекста помогала ей спуститься и с каждым шагом Стефания осваивалась. Странное творилось в её уме. Ей начинало нравиться её положение…платье, замкнувшее её фигуру в себе, туфли. В которых непривычно, но приятно дрожала нога, и пудра, и ароматные духи, и слово «госпожа» по отношению к себе…
Страшная, губительная мысль настигла её: если церковь больше не дом, может быть, домом ей станет логово Влада?
А затем Стефания обрушилась на себя: надо же! Продалась в убеждениях за какие-то тряпки и слова! Позор! Правильно Абрахам сделал, что оставил её. Не стоит она его переживаний и забот. Духа в ней нет. ничего нет.
–А там что? – спросила Стефания, проходя мимо лестницы, ведущей в подвал.
Брекста оглянулась и ответила:
–Там, госпожа, едят.
–нам туда! – обрадовалась Стефания и сделала шаг по направлению к лестнице. Но Брекста остановила её:
–Там едят другие, госпожа.
–вампиры...– Стефания дрогнула. – Там люди?
–А люди держат коров, – отозвалась Брекста. – Их не убивают, а доят. А потом режут на мясо. Почему у нас должно быть иначе?
–И кого вы там держите? – голод отступал. Стефанию тошнило.
–Тех, кто преследовал вас, госпожа, – Брекста показала в коридор, ведущий прямо. – ужин там, госпожа.
Стефания не двинулась с места. Как загипнотизированная она смотрела на лестницу, уходящую в подвал.
–Те…– она соображала. – Я думала, церковники, напавшие на нас, мертвы!
–Это так и будет, госпожа, – отозвалась Брекста. – Та девушка уже скоро умрёт. В ней мало крови и плохое восстановление. Но вас ожидает ужин.
Девушка? Стефания вспомнила легко. Делин! Делин в плену! Как и остальные. И умирает. А Стефания стоит и смотрит на дверь…стоит в этом платье, и просто смотрит вниз. Её никто не тронет!
Какое странное чувство! Удовлетворение и стыд смешиваются, злорадная мысль: так им и надо! И укор: они церковники!
–испугалась? – то, что Влад возник рядом с нею из пустоты, Стефанию не удивило. Она не дрогнула, когда его холод охватил и без того холодный коридор. – Как ты прекрасна!
–Я…– Стефания заставила себя отвернуться. – Я не знаю.
–твои друзья добрались до Святого сердца. Тебе приятно будет узнать, что там же оказался и ваш отставший Базир?
–Базир? – сердце радостно рванулось. Он жив! Он в безопасности!
–Он твой друг, должно быть? – Влад
