начались большие подковерные шпионские игры, все дивиденты от которых стали складироваться на банковском счету Копылова. Его собственные шпионские услуги действительно оказались мелкими и незначительными. Помимо маминых роялти (весьма увесистых, однако) на его питерский счет из Хельсинки стали приходить кругленькие суммы, которые Алекс потом передавал в конвертах без подписи питерским агентам влияния. Второй его заботой была «Лэнгвидж Скул», которую ему надлежало обеспечить отменной тусовкой золотой питерской молодежи. Третье задание выглядело самым невыполнимым: интернет-газета, где он должен был наряду с обычной журналистикой помещать то, что пришлют ему из-за кордона. Это его редакторство нельзя было не воспринимать без улыбки, если вспомнить, что по-русски до тринадцати лет Алекс не знал ни одного слова. Но приехал Жорка, в три дня произвел нужный сайт, назвал его «Светлобесом» и дело пошло.
Ну, а для души и мускулатуры у князьков, чтобы совсем не заплыть унылой шпионской мелочевкой были родные русопятые бандюганы, которые в начале нулевых еще не отвыкли от привычки крышевать мелких бизнесменов. Слегка пободавшись с ними, оба полушпионских молодчика после гибели авторитета Лукача сами осуществили рейдерский захват лукачской ОПГ, частью негласно пересадив урок на большие сроки по колониям, частью взяв на довольствие в копыловское Охранное Агентство. А чтобы сей специфический контингент не заскучал без кулачных и воровских дел, князьки приспособили его (и сами приспособились) к регулярному участию в битвах средневековых реконструкторов. Вот уж где можно было отвести душу вволю махая мечом или алебардой. Бедный капитан Стас как мог хулил эту придумку, но сам пару раз тоже облачался в кольчугу и шлем с забралом.
Еще в самом начале своего романа с Верой, Алекс дабы объяснить девушке возникшие ниоткуда: Треххатку, миллион баксов и собственный отель «признался», что является консильери некой московской ОПГ. Объяснение было доверчиво принято, ведь даже, если этот миллион законное наследство, то это тоже не более, как грамотная отмывки бандитских денег. Отсюда и это ласковое прозвище своего гражданского благоверного Бандюган. Кстати, когда Вере время от времени докладывали о любовных похождениях Алекса, она тоже вполне удовлетворялась его объяснением:
– Бабьи наветы. (Словарь Даля был его любимым чтением.) Разве я могу мою королеву сменять на какую-то чучундру? Мне это просто самолюбие не позволит.
– Думаю, что не сможешь, – соглашалась она, пристально глядя ему в бесстыжие глаза.
Какое все-таки великое дело было иметь гражданскую супружницу, которая не желала играть по обычным бабьим правилам.
3
– Раз-два, поворот, три-четыре, твой нырок, пять-шесть, синхрон спиной…
Рок-н-рол гремел в четверть силы, давая возможность отрабатывать парные действия. Танцпол представлял собой подвальное помещение (20 квадратов) с двойной шумоизоляцией. Заниматься танцами здесь могло не больше 3 пар плюс пяток зрителей. Сегодня любителей спортивного рок-н-рола было лишь трое: Алекс, заведующая Клубом Лара и платная ученица Сабина. Сомневаться не приходилось: только эта штучка со своей приятельницей, которая сегодня отсутствовала, могли говорить о Вере и кислоте.
На самом деле штучку звали Светой, но она требовала называть себя Сабиной, за глаза у нее еще было прозвище Банкирша. Папин бездонный карман позволял ей учиться по году в пяти институтах, мотаться по закордонным курортам, отовариваться в бутиках и разбивать по одному внедорожнику в год. В общем достойное чадо первых распальцованных российских миллионеров с никудышным образованием, вульгарной спесью и капризами дворянской курицы. В «Биреме» она попала сначала на киноклуб, потом записалась в «Лэнгвидж Скул» (английский как известно можно учить бесконечно), далее была тусовка с молодыми художниками и журналистами и наконец танцевальная студия по рок-н-ролу. После трех общих занятий она попросила у Алекса индивидуального обучения.
– Десять тысяч в час, – невозмутимо произнес он (обычная такса была 2 тысячи).
– It’s good, – довольно хмыкнула она и при всем честном народе полезла в сумочку.
Он еле вывернулся, под общий смех стал рассматривать ее купюры на свет – не фальшивые ли.
Так у них и пошло по часу 2 раза в неделю. Плюс к этому было почти ежевечернее торчание Сабины в «Биреме», будь то кафе, видеозал, тренажерная или бильярдная. В ходу был единый стандарт: богатый папик и при нем эскортная юная модель, а так чтобы двадцатидвухлетний миллионер с не менее богатой юной дивой такое в салонном Питере в это время было еще внове. И коготок у девушки увяз. Вечерний тусовочный контингент «Биремы» процентов на семьдесят состоял из молодых женщин и стоило там появиться обоим князькам (а они почти всегда появлялись вместе), как девичьи головы невольно обращались в их сторону. Причем, если Жорка вполне заслужил такое внимание своим веселым искрометным поведением, то Алекс обходился даже без этого: был внимательным, улыбчивым, доброжелательным, но и только, считал непозволительным барражировать среди праздной публики без серьезной причины, мол, иначе будет выглядеть как тюремный надзиратель, поэтому всегда делал вид, что кого-то конкретно разыскивает и найдя, тут же удалялся с ним на полчаса в своем кабинете.
Зато сколько простора было вслед ему для сплетен и домыслов. Во-первых, и в главных, откуда взялся его весомый стартовый капитал? Простое папино наследство никого не удовлетворяло, говорили, что он подставное лицо некого московского олигарха или теневого наркобарона (даром что ли в «Биреме» колеса под строжайшим запретом), или это огромный иностранный грант, или общак московской ОПГ. Молва приписывала Копылову до десяти любовниц только в одной «Биреме», с упоением описывалось, как он победил и построил всех местных мафиози, как самое достоверное говорилось о его скором приобретении личного вертолета и океанской яхты, ну а конюшня с арабскими скакунами уже и сейчас есть, можно съездить на Фазенду и посмотреть. Еще выше взлетали его акции, когда к нему устремлялись тусующиеся здесь же природные мелкобриты и латиносы, и беглая речь Алекса на инглише и испанише была малопонятна даже патентованным питерским полиглотам.
Разумеется, Сабина с первой же оказией отправилась на Фазенду посмотреть на арабских скакунов. Насколько они арабские она не поняла, но седла и кепи для верховой езды свое впечатление произвели.
После чего пошел уже штурм измором. Когда призывные взгляды и фривольные фразы не сработали, славной девице чуть ли не впервые в жизни пришлось придумывать иные способы обольщения «призового фрэнда». В ход пошли приглашения на другие более светские тусовки как в Питере, так и заграницей. Придумана была пара вечеринок в собственной квартире Сабины, особая поездка на яхте по Финскому заливу. Редкие беседы тет-а-тет приобрели все более откровенный оттенок, касания голых частей рук, а во время танцев и вовсе почти полный телесный контакт. «Ну что же тебе еще нужно, хороняка?» – так и рвался наружу насущный вопрос. Однако как-то прямо озвучить свои романтические притязания она из упрямства не делала, ждала его происков. Все это порядком забавляло Алекса, он даже задумывался, а не решиться ли ему с ней на любовный подвиг, но уж слишком неприятными выглядели возможные последствия. Все эти дивы, воспитанные на голливудских фильмах с бойкими и языкастыми красотками, мнящими себя повелительницами мужчин всегда внушали ему только отвращение, больше нравились девушки спокойные и адекватные, с которыми можно обо всем договориться на берегу. И вот теперь в свете угроз для Веры приходилось как-то конкретно на это все реагировать.
Лара на это занятие была приглашена намеренно, якобы, чтобы ученице лучше было освоить синхронные движения: лучше раз показать, чем объяснять, как надо двигаться. Лара в этом смысле была идеальна. Да и неплохо было показать зазнаистой девице, насколько она еще не комильфо. Наконец пробила шестидесятая минута занятия и на музыкальном центре Алекс нажал красную кнопку.
– После душа, предлагаю откушать кофе в нашем кафе, подвести так сказать некие итоги, – сказал он, передавая Ларе пять тысяч ее роялти за урок.
– Какие итоги? – насторожилась Сабина.
– До сентября танцстудия закрывается.
– И что взамен?
– Вот и узнаем.
Даже по затылку выходящей за дверь Лары было видно, как она улыбается – с некоторых пор у нее был доступ к прослушке половины «Биремы» и можно было не сомневаться, что она этим не преминет воспользоваться.
В душе он постарался максимально задержаться, тем не менее ему все же минут семь пришлось ждать танцорку за столиком, знаком отгоняя от себя официантку Аллочку, еще одну любительницу построить ему глазки.
– Если готовы для большого разговора, можем переместиться в банкетный зал, – на правах босса «Биремы» предложил он.
Разумеется, для большого разговора она была готова.
Банкетный зал при громком названии располагал всего дюжиной посадочных мест. Когда Алочка принесла им туда заказ, расстреляв обоих сверхлюбопытным взглядом, Копылов встал и закрыл дверь на защелку, повесив снаружи табличку «Не беспокоить»:
– Народ бывает чересчур доставучим, не так ли?
Сабина не ответила, боясь спугнуть важность происходящего.
– Мне кажется, что ты иногда очень удивляешься моему поведению, почему я не реагирую на тебя как должен был бы реагировать.
– Да, иногда было непонятно.
– Но ты бы хотела, чтобы я относился к тебе чуть иначе?
– Пару раз я даже думала, не голубой ли ты, – с улыбкой призналась она.
– Ты в курсе, что половина моих охранников, это бывшие уголовники?
– Сейчас много таких охранников.
– Я это к тому, что могу очень жестко реагировать на чье-либо предательство.
– Ты это к чему? – улыбка не сходила с ее лица.
– К тому, что хочу тебе выдать один мой жизненно важный секрет, который при любом раскладе огласке не подлежит.
– Совсем заинтриговал.
– Ну так мне можно рассказывать тебе этот секрет или нет?
– А это меня как-то касается?
– В первую очередь. – Алекс скосил глаз на свой мобильник, лежащий рядом с тарелкой, ожидая увидеть на нем послание от Стаса: «Не она». Послания не было, стало быть она. В том, что капитан в этот момент слушает его сомневаться не приходилось, так же как в том, что Стас знал, что он, Алекс тотчас же примется «решать вопрос».
– Тогда обязательно.
– Ты слышала, кто такие мормоны?
– Слышала, типа мусульман, только среди христиан они.
– Так я типа этот самый мормон.
– Как это?
– Три года назад меня крестили в эту секту.
– Как это?
– Сначала я думал, что это супер-прикольно. И в общем-то так и оказалось. Но потом все так закрутилось, что назад у меня ходу уже не было. Убить конечно не убьют, но и «Бирему», и Фазенду, и даже мою Треххатку придется вернуть. Но самое главное, даже не это, а то что я стану посмешищем и для окружающих, и для самого себя.
– А я тут причем?
– А ты тут при том, что твоя роль моей пятой жены уже одобрено кем надо и тебе решать: да или нет.
– Какой пятой? Что за бред?
– Ну все, тему закрыли. – Он отставил чашку и встал из-за стола. – Как я сказал,
