танцы до сентября закрыты. Конечно, ты можешь приходить в «Бирему» сколько хочешь, но старайся держаться от меня чуть подальше, иначе отцы-мормоны примут твое поведение за косвенное согласие. И будет все не очень ладно.
Но какой-то заключительной фразы ему явно не хватало. Выручил звонок мобильника, на котором обозначился незнакомый номер. Изобразив мимикой, что надо ответить, он встал и отошел к окну.
– Это Копылов Александр Сергеевич? – мужской голос звучал чуть испуганно.
– Он самый, – Алекс гадал сколько звонившему лет: 25 или 30.
– Мы не могли бы с вами встретиться по очень важному делу.
– Хорошо, приходите ко мне на работу. Вы знаете, где я работаю?
– Знаю. Отель «Бирема». Только мне нужна встреча на нейтральной территории. И чтобы вы пока никому не говорили об этой встрече.
– Квартира моего знакомого вас устроит?
– А это где?
Алекс назвал адрес Хазина.
– Это рядом с вашей гостиницей? Может, лучше в каком-нибудь кафе?
– Или так или никак. – Разговор начал раздражать Алекса.
– Хорошо, я буду там минут через сорок. Вам удобно?
– Удобно.
Сабина продолжала переваривать предыдущую информацию. Вдруг явилась и заключительная фраза:
– Помяни черта, и он тут как тут, – поговорка из сборника пословиц была не совсем к месту, но уж больно вкусно звучала. – В общем можешь ничего не говорить, но только тотальная секретность. Лады? – И он выскользнул за дверь.
Из дверей аппаратной выглянула хорошенькая головка Лары и две ее руки с поднятыми большими пальцами – четвертая жена была в полном восторге от его диалога.
Устранил ли он полностью угрозу Вере – это вряд ли, но по крайней мере направил мысли и происки Банкирши в другом направлении.
4
Захватив в своем кабинете ключи от хазинской квартиры, он прошел по длинному коридору в соседний подъезд, оттуда во двор-колодец и другой подъезд. Четыре с половиной пролета лестницы и перед ним новенькая железная дверь (Жоркина инициатива) в коммуналку, где у его сотоварища были арендованы две смежных комнаты. К удивлению Копылова, Хазин был дома и не один, напротив дивана в кресле сидела незнакомая скромного вида девушка, а на журнальном столике стояла только что начатая бутылка вина, сыр и фрукты с конфетами – джентльменский набор охмурения (У нас же, козлов, ну никакой фантазии).
Выманив Жорку в коридор, Алекс объяснил ситуацию: «Извини, думал, ты на экзаменах». Через минуту, Хазин с тарелками и девушкой, одарив друга свирепым взглядом, прошествовал на общую кухню, где, к счастью, никого не было. Снимающие третью комнату студентки были в институте, еще один сосед-дед находился в больнице, а пятая комната уже год стояла запертой.
В парадной-антресольной было накурено (стационарная подруга Жорки Инна дымила как кулибинский паровоз), поэтому Алекс перебрался в менее представительную поварню, где находились холодильник и микроволновка, включил электрочайник и найдя по настенному телевизору передачу про животных, стал ждать. Гость пожаловавший ровно на сороковой минуте, представлял из себя худого смазливого парня в ярком шарфе поверх фасонной ветровки. «Художник», решил про себя Копылов.
– Это я вам звонил.
– Ну да, – согласился Алекс, проводя его по коридору в поварню. Жестом указал на малое офисное кресло, сам плюхнулся на узкий диван.
– Скажите, вы любите театр?
Озадачил так озадачил.
– Да как-то не очень.
– Почему?
– Классика скучновата, что-то современное – сплошное разгребание грязи. Я юноша чувствительный, стараюсь особого негатива к себе не подпускать.
– Но если негатив в разумных пределах?
– Хотите пригласить меня в театр?
– Хочу, – просто сказал Художник.
– Чай, кофе? – Алекс указал на чайник и упаковки с печеньем на столике.
– А пива не будет?
Пиво в холодильнике было. Себе отельер налил кваса.
Сделав из банки три глотка, гость принялся рассказывать более развернуто:
– У нас есть арткафе, что-то вроде театральной студии на пятьдесят зрителей. Все очень скромно, но и достойно в то же время. Артисты они ради своей профессии готовы работать за самые символичные копейки.
– Да, и что? – Алекс предположил, что сейчас у него попросят денег.
– Нам нужна ваша защита.
Опаньки, как говорится.
– Моя защита?
– Дело в том, что к нам повадились наведываться четыре неприятных… как бы это сказать… братка. Денег не требуют, просто ведут себя непотребно. Вторгаются, когда хотят, делают дорогой заказ и не платят, и вообще отваживают от нас публику, для которой мы ставим свои спектакли.
– И?..
– Мы знаем, у вас в этих кругах большой вес. И если бы вы могли их отвадить…
– А артистов-мужиков у вас сколько?
– Дело в том, что никто из наших не хочет связываться с этой публикой. Выбитый зуб или сломанный нос – это можно сказать крест на всей карьере.
– А мой сломанный нос – это нормально? – Алекс едва удержался от смеха. – Можно оформить прямой заказ в моем Охранном Агентстве.
– Там жуткие цены, мы узнавали. Поэтому я и спросил: любите ли вы театр. У нас после спектаклей обычно устраивается небольшой сабантуйчик, зрители считают своим долгом угостить актеров и всю труппу, часто это превращается в веселый капустник. Вы бы могли на нем иногда присутствовать, а деньги, которые вы заплатите за угощение, мы потом негласно вам вернем.
– Да, за харчи меня еще никто не нанимал, – с сокрушенным видом констатировал Копылов.
– Ради бога извините тогда за беспокойство. Мне сказали, что вы тоже вполне артистическая натура в вашем Танцклубе. – Гость встал, собираясь на выход. Алекс проводил его по коридору до входной двери. Напоследок спросил:
– А координаты у вас какие-то есть?
– Координаты? Да-да, есть. – Гость суетливо протянул свою визитную карточка с нужными реквизитами и узкий листок с месячным репертуаром арткафе.
Жорка, конечно, не удержался и, оставив на кухне свою пассию, проник с общего коридора в антресольную и все добросовестно подслушал, после чего еще и увязался за Алексом на лестничную площадку. Его просто распирало от восторга:
– Это слава. Дон Корлеоне, начало пути называется. Не хочешь сам, давай я туда ходить буду. Мне за харчи лик свой подставлять не жалко. Только сначала вдвоем сходить надо, чтобы ты меня им представил. Ты же пахан, а я так – шестерка.
На этом дневные приключения не закончились.
Вечером, когда они с Верой смотрели дома КВН, Вера в рекламную паузу, выключив звук, вдруг спросила:
– Скажи, ну так ты прочел тот роман Лакснесса, что я тебе советовала?
Он не сразу врубился, о чем речь, но поняв, от души расхохотался: вот откуда у него всплыл этот бред про мормонов.
– Конечно, прочитал, причем с большой практической пользой для себя.
– Я так и знала, что кроме мормонов ты больше ничего не поймешь. Я про героиню, которая мое второе я.
– Это которая на пароходе спит с тремя галичанами?
– Мне жаль, что ты заметил только это, – Вера обижено надула губки.
– Еще я заметил, как она доверчива, проста и физически не принимает все плохое, что к ней может прилипнуть. Словом, «Возвращенный рай» – это поход из Рая в Мир и возвращение назад в Рай. Я правильно все понял? – он продолжал подхихикивать.
– А ты есть то плохое, что ко мне намертво прилипло.
– Они были счастливы и умерли в один день. Это про нас.
– А ну тебя! – сказала она, снова включая кавээновскую веселуху.
5
В арткафе они отправились через два дня. Это была чистая рекогносцировка на местности, маловероятным было, что «разборка мафий» произойдет именно в этот день. Впрочем, «Глок» с разрешением на ношение оружия у Копылова был при себе. Жорка предложил идти с дамами (а как же без них в театр!). Уступая его легкомыслию, Алекс взял с собой Веру, Жорка – Еву (его Инна снова была в отсутствии). Так четверкой и ввалились в подвальчик, на вывеске которого ничего театрального не было. Зато из малого входного тамбура они тотчас же попали в настоящее логово Мельпомены с афишами, портретами актеров и фото медийных гостей. Тут же в фойе посетителей арткафе «разогревали» два барда-гитариста.
У двери их встретила молодая билетерша, собрала по сто рублей и вручила красивые билетики. Издали их увидел Ивин, тот, что приходил в коммуналку, бросился пожимать парням руки, а дамам подавать вешалки для курток. Бомондного вида публика в фойе косилась на четверку боковым, оценочным зрением. Вера помимо нового очень женственного платья нацепила еще серебряное ожерелье с тремя милыми сапфирчиками (новогодний подарок Алекса). Он боялся, что это будет выглядеть выпендрежем, но заметил две или три дамы в вечерних декольтированных платьях и вздохнул с облегчением. Слава Богу Ева тоже сменила свою джинсу на строгий костюмчик и выглядела вполне комильфо. Они с Жоркой не остались в долгу и вспомнили о костюмах, но до своих принцесс им было далеко. В общем чуть ли не впервые окружающие мадамы смотрели только на их спутниц. Кроме бара-буфета в фойе работала и цветочная лавка, намекая, на возможность или вручить, или отхлестать цветами актерский состав спектакля. И по три цветочка покупали все, кто был с дамами.
Без десяти семь всех запустили в зрительный зал – продолговатое помещение, правда, без занавеса, но со сценой и театральными светильниками. Стулья самые разнокалиберные, были произвольно составленные в ряды, стены украшала живопись и графика – хочешь смотри на сцену, хочешь на картины. Если бы не тяжело нависающий подвальный потолок и вовсе было бы импозантно.
– А ничего, – скупо оценила Ева (бывшая подруга № 2 Алекса, она же Девушка Бонда, она же Трехмужняя, она же лейтенант военной разведки).
– Мне тоже очень нравится, – согласилась Вера. Благодаря своим пяти заказным детским книжкам с картинками, она считала себя вполне причастной к миру искусства.
Сам спектакль был о русских эмигрантах за границей, как им там нехорошо, но и о родине самые плохие воспоминания. Публика слушала внимательно, как бы примеривая это на себя. Сильно кривился только Алекс, ему истинному коста-риканскому эмигранту, вернее репатрианту все это нытье было глубоко отвратно: вместо того, чтобы радоваться новым реалиям и обуздывать их под себя, зачем-то прикидываться жалким и ничтожным насекомым. К счастью пьеса была одноактной. Финальные аплодисменты, впрочем, были весьма щедрыми и не меньше десяти букетов осчастливили употевших актеров.
Примерно треть публики двинулась на выход, остальные расходиться не спешили, предстояло якобы обсуждение спектакля с труппой.
– Вы останетесь? – к князькам пробрался Ивин.
– Конечно, – Алексу хотелось полностью ознакомиться со всей ситуацией.
Пока ждали актеров, прямо в зрительном зале расставлены были несколько складных столиков, вокруг которых сгруппировались зрительские стулья. Две девушки засновали между столикам разнося пиво, графинчики с водкой, бокалы с вином и тарелки с крошечными бутербродами, сразу получая от заказчиков денежки. Алекс тоже подал знак и четыре бокала с красным вином опустились на их столик. Включилась легкая музыка и не дожидаясь приглашения, все принялись угощаться. Вот и актеры вышли. Их тут же принялись подзывать за тот или другой столик, предлагая горячительные напитки.
К столику князьков вновь приблизился Ивин.
– Это они, – указал он глазами в сторону.
В зал
