чтобы его решение не затягивалось и носило благоприятный для вас характер. Одним словом, времени и денег уйдет предостаточно.
Я вконец расстроился. А он, видя мое состояние, тихонько говорит.
- Можно быстрее все сделать. Заметьте, я беседую с вами в данный момент неофициально, как человек с человеком. Можно разузнать, кто стоит за спиной председателя ЖСК, один он бы вряд ли на такое дело пошел. Хорошо бы также навести справки о новых жильцах. По опыту знаю: законопослушные граждане редко на авантюры идут. Имея полную информацию, можно было бы обратиться в соответствующие, скажем так, неформальные организации.
- А сколько они с меня возьмут?
Он руками развел.
- Я их тарифов не знаю. Но если вы заинтересовались, могу порекомендовать посредника.
- Спасибо, я подумаю.
Ну, иду назад и размышляю: для того чтобы хоть законным, хоть незаконным способом действовать, нужны деньги, и немалые, а где их взять? У кого занять? И какие гарантии, что мое дело выгорит? А если и выгорит, с чего отдавать? Да и нет у меня знакомых, чтобы могли большой суммой одолжить.
И вдруг меня озарило: чего, спрашивается, я жду? Пойти и взломать эту железную дверь к чертовой матери, да жить в своей квартире! Пусть начнутся разборки, мне гласность на руку!
Подхожу к дому с самым решительным настроением, а в подъезде прижимают меня к стенке два здоровенных бугая и один из них ласково мне говорит:
- Слушай, мужик. Слушай и вникай. Твоя квартира ушла. Не видать тебе ее, как своих ушей. А будешь рыпаться, у нас разговор короткий: исчезнешь, и никто тебя не найдет. Знаешь, сколько трупов под Москвой закопано? Понял, мужик?
- Понял.
- Смотри! Мы один раз предупреждаем.
Отпустили они меня и ушли. Постоял я на лестнице, постоял, потом поднялся к Николаю, позвонил.
- Ну, что? – спрашивает он. – Как сходил?
Я рукой махнул.
- Глухо. Коль, дай, пожалуйста, еще деньжат немного, если сможешь. Как заработаю, верну.
- Да ты погоди, скажи, что надумал?
- Устроюсь на какую-никакую работу. Авось не пропаду. А с квартирой пиши пропало.
Коля, добрая душа, посочувствовал и денег дал. Уговаривал у них пожить, но я не согласился. Погостил, хватит. Не могу на чужой шее сидеть: «Горек чужой хлеб». И я стал бомжем.
***
- Но можно же было что-нибудь предпринять, самому похлопотать? Зачем ты оставил это дело? – спросил Вадим.
- Э, браток, насмотрелся я на чиновников! Заранее известно, что никто в моём деле копаться бы не стал. Отложили бы его в долгий ящик; оно бы годами могло тянуться. А тем временем меня бы грохнули в темном углу…Выпьешь со мной?
- Капельку. Мне уже хватит.
- Как скажешь. Будь здоров!
- Я-то тоже сейчас стараюсь не увлекаться, - Палыч показал на бутылку. – А тогда здорово пил. Что ни заработаю – пропью. Хорошо, на работу брали, в паспорте отметка о московской прописке осталась. А где жил, лучше не спрашивай. Чисто бродячая собака… Потом повезло: устроился на фабрику сторожем и дворником по совместительству. Оклад небольшой, но на пузырь хватало. И долг Коле вернул, между прочим… Ну, днем территорию убирал, а ночью в сторожке дремал. Но счастье недолго продолжалось – весной фабрика разорилась, и я опять очутился на улице, без денег, без жилья. Признаюсь откровенно, была мысль закончить такое существование. Укатали сивку крутые горки! Но решил, что смерть от меня все равно не уйдет, и если совсем невмоготу будет, я с ней в любой момент могу встретиться. Это право всегда за мной остается, и никто его не отнимет.
И побрел я по улице неизвестно куда, - просто, чтобы идти. А погода была дивная: солнечно, ветер парной, земля подсыхает, пахнет почками и талой водой. И отчего-то сделалось мне радостно. Не с чего, кажется, веселиться – полный тупик, а душа радуется! Такое ощущение покоя и свободы, которого давно не испытывал!
Только городская суета настроение портила, и я старался уйти подальше. Долго шел по глухим улочкам, пустырям - и вдруг нашел себе пристанище: вот эту самую бочку-бытовку, подарок судьбы. Правда, бытовка загажена была да раздолбана, пришлось повозиться, но ничего, навел порядок, обустроился. Рыбку стал в пруду ловить, познакомился с мужиками из тех домов. Осенью они мне старую печку притащили, - она хорошо греет, чувствуешь, как тепло? Так и живу. И главное – ни от кого мне ничего не нужно, и я никому ничего не должен.
- А не скучно? – спросил Вадим.
- От привычки зависит… А тебе скучно не бывает?
- У меня дела.
- Вот от дел-то тоска и берет! Ладно, были бы дела, а то – делишки. И цель одна – деньгу нажить. Вот где тоска.
- Не нравится деньги зарабатывать, не сможешь жить красиво.
- Плевать я хотел на красивую жизнь! Может, в ней-то самая жуткая тоска и есть. И потом, отчего ты думаешь, что моя жизнь не прекраснее, чем жизнь какого-нибудь богача? От меня мир ничем не загорожен. Я чувствую, как жизнь течет, как меняется, и я сам каждый день вместе с ней в чем-то меняюсь.
- Не знаю… - Вадим покачал головой. – Разве это жизнь?..
Они замолчали.
- Что же, - сказал Вадим. – Я, пожалуй, пойду.
- Иди. Возьми воблы с собой. Понравилась вобла?
- Вкусная.
Палыч довольно улыбнулся:
- Все хвалят.
- Ну, Палыч, до свидания. Еще раз спасибо тебе.
- Тебе спасибо, браток. Бывай.
Вадим вышел из домика и стал пробираться по тропинке мимо котлована. Миновав стройку, он оглянулся. Палыч сидел на ступеньке у открытой двери своего жилища и щурился на заходящее солнце. Вадим помахал ему рукой, но Палыч этого не заметил.
