Последний в очереди

апельсин. Полнолуние. Сегодня полнолуние! Тогда неудивительно это все: и то, что обстоятельства выгнали меня из отеля на улицу, и привидения Чумного доктора, и мое отчаянье. Неудивительно. Этого следовало ожидать, загляни я чуть ранее в лунный календарь. Я опять обозвал себя дураком и мне даже на секунду не полегчало – голова продолжала болеть и ей было по фиг. Если лошадь сдохла – слезь с лошади, стегать ее бесполезно. Я всегда себе это говорю, жаль, не всегда понимаю. Я опять побрел бродить по ночному городу, ложиться спать мне было стыдно. Я почти сбил кроссовки о булыжные мостовые, когда где-то далеко закукарекал петух и я понял, что время приближалось к утру. Розовый рассвет озарил остроконечные верхушки крыш туманного города, а я даже не заметил. Розовые рассветы были не для меня, нет, не для меня, пока я не соберу все воедино, я был должен доделать то, ради чего я сюда приехал. Розовые рассветы были для влюбленных, а не для светлого агента на грани отчаяния.  Я побрел, несчастный и поникший в отель. Опять неудача. День поисков и мучительная ночь окончились очередным фиаско. Я вылез из душа, прочитал молитвы, лег на кровать, чтобы посушить волосы феном, но фен постоянно выпадал у меня из рук с громким стуком падая на пол – я засыпал, неотвратимо засыпал…Закончилась неудачная ночь неудачного дня, Бог даровал людям сон как паузу для отдыха, тихий остров посреди моря бесконечной жизненной борьбы. Проснулся, все еще сжимая в руке фен от того что солнце беспардонно пробивалось в щель между занавесей и светило мне, как водится прямо в глаз. «Солнце светит прямо в глаз, загори моя спина», - детские стишки из нашей памяти не выбить даже ядерной войной. Я бросил фен, вскочил с постели, начал лихорадочно собираться. Главное -  сделать вид, что у тебя еще есть надежда и она обязательно появится. Главное – делать вид, что ты оптимистичный, деятельный, жизнерадостный человек и все твои проблемы тебе по плечу, и именно так и будет. Иногда нам нужно притвориться, что у нас уже есть то желаемое, что мы так хотим получить. Потому что уныние еще никогда не приближало нас к цели. Как может огромный булыжник на шее приблизить к цели? Если ваша цель – покоиться на дне Венецианского канала вместе с рыбами и костями таких же нераскаянных грешников – тогда да, тогда поможет. Если же вы хотите чтобы ваша душа жила вечно и радовалась в неизглаголанно прекрасном месте – тогда стоит забыть про уныние навсегда и продолжать шевелить лапками, даже если обстоятельства кажутся вам ужасными и проблемы – неразрешимыми. Я выбирал второе. Я шевелил лапками. Я не был лучше  умнее, талантливее, сильнее других. Мой секрет был крайне прост – я не отчаивался. Я шевелил лапками, даже когда на меня падала бетонная плита. Я шевелил лапками, даже когда на меня шел девятый вал. Я шевелил лапками, когда все смеялись надо мной. Я шевелил лапками, когда все презирали, гнобили и ненавидели меня. Я шевелил лапками, когда воровали мои идеи. Я шевелил лапками, когда мои единомышленники и друзья предавали меня. Я шевелил лапками, даже когда думал что никто на свете не любит меня. Глаза Бога смотрели на меня. Я не мог опуститься на дно под этим взглядом.
Поэтому, далеко не самый лучший, но отважный стрелок небесного Короля вышел на новую охоту этим утром. Я был бодр насколько я смог себя накачать бодростью. Я был свеж настолько, насколько может быть свеж человек спавший часа три. Кофе плескалось в моей голове, и больше не единой мысли в ней не возникало. Но я не мог отступиться – светлые ждали. И темные были рады что у меня ничего не получается, небось, закупились уже самым дорогим шампанским и жрут эту свою черную икру. Фиг вам. Мы еще поборемся. Мы еще покажем, где раки зимуют. Я быстро шел, размахивая руками, я был готов ко всему: к нападению, к драке, к выстрелам, к войне. Я был готов к смерти. Я не был готов к любви. Почему это ждет вас всегда в тот момент, когда вы меньше всего этого ожидаете? «Любовь выскакивает как убийца из-за угла»(с), именно так это и происходит, она всаживает нож тебе в сердце и потом ты ходишь как дурак с сердцем насквозь проткнутым кинжалом, и если ты его вытащишь, из тебя просто выльется вся твоя кровь. Вся твоя кровь. Она стояла в легком полупрозрачном платье на набережной напротив «Моста вздохов». Уверяю вас, не самое романтичное место – от судилища в тюрьму ведомые тюремщиками заключенные вздыхали о своей горькой судьбе. Ей было по фиг, она стояла там, как прекрасная статуя, и ветер развевал ее легкие одежды и длинные волосы. Я не придумал ничего лучше как подойти к ней и уставиться на нее, открыв рот. Нет, я пытался его закрывать и отворачивать свой фейс на канал, но, поверьте, это было сложно сделать. Ее обрамленные черными ресницами аквамариновые глаза сначала посмотрели на меня с удивлением, потом с насмешкой. А я подумал что женюсь на ней. И развернулся и громко и четко сказал: «Можно пригласить вас на чашечку кофе?». Стоп. Стоп. Стоп. Сердце мое стучало как бешеное, триста ударов в минуту, я же даже не спросил у наших, она вполне могла быть темной, не помолился, не спросил у неба, сразу столько вопросов, почему никаких мер не принято по безопасности, все мои системы осторожности взревели на все 100 а она прищурилась и сказала: «Можно!». Она просто сказала: «Можно!» Я чуть не умер, а она так легко сказала: «Можно!». О Господи, за что мне все это? Зачем ты мне дал такое чувствительное сердце, я же умираю на этой планете каждую минуту. Теперь еще я буду умирать от любви. Боже, Боже, зачем мне все это? В этот же самый момент на мост хлынула просто невероятная по масштабу толпа китайских туристов и нас настолько мгновенно отпихнули  друг от друга, что я не то чтобы не успел спросить ее имени и в каком отеле она остановилась, а даже схватить ее за рукав. Когда нас разъединяли, она успела жестами показать цифру три и какое то животное, я не понял, какое. Поскольку туристы были чуток поменьше нас ростом, мы могли какое-то время жестикулировать, и все, что я понял  - это цифру три  и животное с длинной шеей и то, что она будет скучать.  Не много. Что же мне так по жизни везет» - стоит влюбиться, как через три  секунды я расстаюсь с этим человеком. Я пошел бродить по улицам куда глаза глядят, ровно до того момента, как соображу снова, где я смогу ее найти. Об артефактах я и не вспоминал. Я вспоминал ее аквамариновые глаза и таял. Ну  вот, в довершение всего, единственное чего не доставало до провала операции и полного алеса-  это влюбиться. Это я прям молодец, это я хорошо придумал. Прям гордился собой. Как провалить операцию – могу, умею, практикую – обращайтесь все, кому не лень. Венеция лениво перекатывала зеленые волны своих каналов и, прищурившись, смотрела на меня. А я совсем не мог похвастаться, что у меня все под контролем.
44 глава
На выставленных стендах к какому то очередному дню искусства я увидел русское граффити с фразой: «Мама, я заблудился» и «Кто так строит, ну кто так строит?». Я был полностью солидарен с обоими сентенциями. И я улыбнулся в первый раз за все время пребывания в Венеции. Надо было уже на что-то решиться, а я все еще был размазан по стенке. И ничего не понимал. Венеция не хотела давать ответов, она задавала бесконечные, выматывающие вопросы и только молча наблюдала за мной. К моему старому отчаянью добавилось новое-  безответная любовь молча грызла меня с другой стороны сердца. Со всех сторон выглядело так, будто я не пан, а пропал. Причем уже давно, чуть ли не с рождения. Работа светлым агентом требует целеустремленности и собранности.  Я попытался собрать себя, размазанного  как манная каша по тарелке  в одну кучу. Ну что я, не мужик что ли? Что я, не косячил никогда в жизни? Но я же по итогу справлялся? Ну вот. Что я, ни разу не влюблялся? Но я же жив, здоров и нет бед с головой? Ну вот.  Берете малый круг достижений и обрезаете все лишнее, не гордитесь и не гнобите себя, просто ровный срез ваших достижений, и знайте что, что бы вы не делали- вы должны делать во имя Бога, и тогда к вашим делам не примажется никакая дрянь. Я знал, я всегда выполнял это условие. Глупо требовать себе славы, когда вся слава мира принадлежит Ему одному. И мы все ходим под ним, с нашими чаяниями  и обидами, надеждами и провалами, победами  и поражениями. И мы все должны выполнять его волю. И тогда наступит рай на Земле, а не вот это вечное чистилище с элементами ада. Все об  этом знали, но никто не выполнял. Потому что темные очень старались, чтобы люди об этом забыли и они забыли. Но оставалась еще группа светлых, контролирующих эту планету. Высших светлых . Поэтому у маленькой грязной грешной Земли были все шансы стать одной из райских зон обитания. И мы все должны были позаботиться, чтобы это поскорее воплотилось в жизнь.
Ну что ж, к моим бедам теперь добавилась  и вот это вот все. Я закрывал глаза и видел ее силуэт на мосту в развевающемся от ветра платье. Я закрывал глаза и падал в синеву ее взгляда. Кто бы знал, как легко сбить светлого агента с пути истинного, буквально два пальца об асфальт. Артефакты не найдены до сих пор, сроки горят, скорее всего, баба подброшена темными, а я вот взял и поплыл. Мда, ситуация так себе, прямо скажем. Не фонтан. Утро принесло теплый соленый ветер с залива. Я стоял на балкончике моего среднего по всем статьям отелишка и смотрел на залив. Красивый вид был немного испорчен загораживающим половину неба пятизвездочным отелем, но все, что мне нужно было видеть, я видел. Утро было сонным и медленным, солнце нехотя поднималось из своей опочивальни, напоследок озаряя море розово-красными всполохами. Моя голова была пуста как вскрытая и съеденная вечно голодными студентами консервная банка. Никаких идей, где найти артефакты, полный ноль. Мое сердце напугано саднило. В моих глазах все еще стоял ее силуэт на мосту вздохов. Я был тотальным неудачником. Как только я подумал про это, пролетающий мимо моего балкона голубь сбросил свою белую мину аккурат на перила балкона, в нескольких сантиметрах от  моей руки, и я постучал себе по губам. Никогда никогда никогда ни один верующий не должен произносить это слово. Удача – это вообще слово язычников, все наши удачи и неудачи мы делаем сами, своим трудом, а Бог посылает нам свое благоволение. Возможно, просто не было Его воли на то, чтобы я быстро нашел артефакты. Тогда зачем я здесь? Я решил расслабиться. Молиться, бродить по городу, делать что могу. В самом деле, я не всемогущ. Разве моя вина, что небо не дает мне найти артефакты? Или дает, но я настолько туп, что не вижу этих шансов. Эх. Горе мне, горе. За все время приезда в Венецию на меня не вышел ни один светлый. За исключением того мужика, что стабильно меня спасает от зеленых тварей. Я бы мог сказать, что со мной что-то совсем не так, раз я вижу то, чего не видят другие, но я уже не в первый раз вижу потусторонних сущностей, а, судя по количеству костей несчастных, покоящихся на дне каналов, их видели такие же как я, чувствительные к потустороннему бедолаги, которые услышали их пение, и их, в отличие от меня, никто не спас. Город, который непонятно чего ждет от меня. Светлые, которые нервно ждут, когда же я уже, наконец, соберу корону. Ундины и местные привидения которые