распирало бока. Вдруг, Злотый почувствовал у себя в горле жар, стало ещё горячее, он открыл рот и блеснул острыми клыками. Вдохнув полной грудью, рыжий боец освободил родовой крик кошачьего племени:
-- М-м-м-я-я-я-я-о-о-у-у-у!
Звук своего голоса выгнал вон страх и сомнения. Злотый собрал все силы и рванул прыжками вверх по лестнице. Как лохматое рыжее ядро, вылетевшее из пушки, он ударил всем весом в середину оконного стекла. Мир наполнился звоном осколков и брызгами крови.
Пробив стекло, Злотый вылетел со второго этажа в облаке убивающей пыли. Приземлившись на все четыре, он изрезал подушечки, но он не чувствовал жгучей боли в лапах. Было ясно одно. Душа, которую он спасал, умерла. Её больше не было – по обе стороны смерти она отсутствовала. Её не удалось спасти. Её не удалось украсть.
Злотый не удержался на лапах и уселся в снег. Под ним расплывались кровавые лужицы и холод пролезал под слипшуюся рыжую шубку. Холод и слабость. Весь мир кружился и тошнота подкатывала к горлу. Пан Злотый понял, что его час пришёл. Он поднял лапу и провёл по ней языком. У него было время привести себя в порядок. У него были силы громко и сладко замурлыкать. У него была гордость уйти не отступая.
-----------------------------------------------
Мальчик без души брёл, пошатываясь, через спящий город. Я не знаю, как теперь называть этого человека. Своё имя он давно позабыл, унизительное прозвище больше не унижало. Он был готов к чему угодно, поскольку был совершенно лишён чувств. Наконец-то исчезли мучительные человеческие переживания страха, стыда, совести, печали, одиночества. Справедливость отпраздновала свой жестокий ритуал и в этом мире появилось новое существо. Совершенное существо. Прекрасное существо. Высокоэффективный мессия нового времени.
Высокий и сильный…
Плавный спуск и толчок в ладонь…
Никому не будет больно… не будет больно… не будет больно… не будет больно…
Высокий и сильный…
Плавный спуск и толчок в ладонь…
Никому не будет больно… не будет больно… не будет больно… не будет больно…
К утру он добрался до дома. Грязный и озябший. Пугающий голодным взглядом узко поставленных серых глаз. От него сильно пахло мочой и нечищеными зубами. Так мерзко он ещё никогда не выглядел. Ему не хотелось идти в комнату и окунаться в уходящее тепло закончившейся жизни. Теперь это была не его жизнь.
Теперь всё, что могло стать чувствами, желаниями, мечтами, привязанностями было разбросано по тротуарам огромного города, застывшего в ночной летаргии. Маленькие лоскутки… они пытались выжить по одиночке… выжить в грязи, холоде, ненависти и страхе. К полуночи всё было окончено. Слепые чёрные окна ничего не увидели этой ночью. Днём шёл первый снег, но к утру растаял.
Избранный сидел на старой тёмной кухне. Всё помещение заполнял дух человеческого жилья и человеческой неустроенности. Густо пахло прогорклым постным маслом, пережаренным луком и обугленными поленьями. Человек без души, он пытался услышать хоть еле слышный отголосок своих переживаний, связанных с этими запахами и звуками. Ничего. Трансформация получилась настолько тотальной и завершённой, что эмоций не осталось никаких. Боженька ты мой, неужели этот недоносок ничего не понял?
Ты же не только кота предал, ты же себя предал. Не судьба предателям стяжать чудес и даров с небес. Кончилась твоя сказка, мальчик без имени. Не было и не будет в твоей жизни Птичьего рынка, не было и не будет рыжего котёнка с польским именем, не было и не будет нежного тепла на ладонях.
На закопчённой смрадной кухне готовился к подвигам великий ВОИН СВЕТА. Он ещё не понял, что все таланты покинули его и он обречён на самую заурядную заурядность без права на условно-досрочное самоубийство.
Избранник судьбы был болезнен, хил и глуп. Когда он чихал или кашлял, его штаны пропитывались тёплой влагой, а сопли засыхали на подбородке. Но самое неожиданное изменение произошло с его голосом. Вместо обычного мальчишеского дисканта, из горла вырывался гнусавый стариковский тенорок напоминавший собеседникам ущербный вокал рано кастрированного карлика. Он сидел на табуретке и смотрел… смотрел… смотрел…
Вдруг в предутренней сонной тишине раздался отчётливый и до боли блаженный звук. Кто-то царапал входную дверь со стороны лестницы. Ампутант вскочил на ноги и держась руками за стену, неловко поплёлся к выходу. Где-то, глубоко внутри, остался маленький кусочек живого. Губы сами зашептали, умоляя о помиловании:
-- Злотик, Злотик, Злотик! ...
Путаясь в ключах и замках, неживой мальчик нашёл нужную кнопку и дверь распахнулась. В полутьме высилась фигура Майора. Облако из паров очень дорогого одеколона и очень дорогого коньяка бесцеремонно вползло в дом. Охотник за душами пребывал в бессильной ярости. Мёртвый кот и полумёртвый человечий ублюдок – не то, что принято называть победой:
-- Злотик? А вот хрен тебе, а не Злотик! Сдох твой Злотик! За тебя сдох! Не тебе чета, мразь! Понял, выблядок?
Маленький кусочек нежной памяти оторвался и выпал на грязный пол. Больше в этом теле не будет ничего живого. Майор внимательно поглядел на лоскуток и растёр его кованным каблуком офицерского сапога. Ампутант сполз по стене и затих на полу. В коридоре появились сонные фигуры отца и матери новообращеного.
-- Подписали… здесь и здесь. Вон отсюда!
-- Простите…
-- Первое свидание через полгода. Лишнее скажете кому – с одного барабана пристрелю!
Майор почувствовал горький огонь у себя в горле. Он разгорался, не давая дышать. Сдавленным дрожащим голосом он произнёс куда-то в темноту:
-- Отец Небесный, ну когда же Ты прекратишь всё это? ...
Он вскинул руку с пистолетом и, не целясь, два раза рванул курок. Две души покинули свои тела, потому как Майор не умел промахиваться.
-- Б-даххх… б-даххх…
Высокий и сильный…
Плавный спуск и толчок в ладонь…
Никому не будет больно… не будет больно… не будет больно… не будет больно…
Никому не будет больно… не будет больно… не будет больно… не будет больно…
Никому не будет больно… не будет больно… не будет больно… не будет больно…
--------------------------------------------------
В большом и неуютном классе за партами сидит человек двадцать подростков с одинаковыми неподвижными масками вместо лиц. Стандартная военная форма без погон, начищенные сапоги и стриженые под ноль уродливые головы. Натренированный взгляд, не поднимающийся выше губ собеседника. Голодные внимательные глаза. И никаких эмоций. Солдату справедливости эмоции не нужны.
В зал стремительной походкой входит седой мужчина. Очень дорогой китель и генеральские погоны. Курсанты бесшумно вскакивают и замирают по стойке смирно.
-- Сегодня урок проведу я. Товарищ майор не вернулся, - генерал по привычке говорит короткими фразами, - У меня к вам только один вопрос. В чём состоит ремесло разведчика? Ответ уложить в одно предложение. Ответил – садись!
Через сорок минут ответ не найден. Курсанты перечислили всё, что знали и о чём могли лишь догадываться.
-- То, что я сейчас скажу, не записывать. Запомнить на всю жизнь.
-- РЕМЕСЛО РАЗВЕДЧИКА СОСТОИТ В ПРЕДАТЕЛЬСТВЕ ЛЮДЕЙ, КОТОРЫЕ ТЕБЕ ДОВЕРЯЮТ.
-- Р-р-р-р-р-разойдись!!!
