качественного, который читателя держит, не отпускает и от души веселит. Это - главное писательское достоинство и находка, на мой скромный взгляд. Без этого «Мастер и Маргарита» половину бы своей прелести потерял - и остался бы незамеченным читателями и критиками… Ну а в целом это - убогая беллетристика для обывателя наподобие творений Войновича или Ярослава Гашека, где кроме чёрных пародий на жизнь и нет ничего! Разочаровали меня, одним словом, и сам роман, и Булгаков, и Серёга мой - москвич богемный, эстетствующий, пустоголовый…
«Мелкий он какой-то оказался на поверку, - подумалось с горечью про бывшего своего дружка, - мелкий и глупый - но с гонором. И кумиры его такие же - примитивные, плоские и недалёкие…»
---------------------------------------------------------
(*) Историко-литературное дополнение.
Писатель Э.Лимонов хорошо однажды про это булгаковский “шедевр” написал: хочется привести его мысли в дополнение к авторским. Итак: «…«Мастер и Маргарита» - любимый шедевр российского обывателя... Во-первых, пародия на исторический роман. Во-вторых: это ещё и плутовской роман, и очень-очень напоминает ... «Двенадцать стульев» и «Золотой телёнок». В-третьих, добавлен небольшой элемент сверхъестественного... Смешав и встряхнув хорошенько все эти элементы, получаем очень лестную для обывателя книгу. В «Мастере и Маргарите» обыватель с его бутылью подсолнечного масла, с его ЖЭКами и прочей низкой реальностью присоединяется к высокой Истории, к Понтию Пилату и Христу. Ну как же обывателю не любить такую книгу?! Он её и любит с завидным простецким задором. Хотя... книга получилась вульгарная, базарная; она разит подсолнечным маслом и обывательскими кальсонами. Эти кальсоны и масло преобладают и тянут вниз и Понтия Пилата, и Воланда, и Христа. С задачей создать шедевр - роман высокого штиля - Булгаков не справился, создал роман низкого уровня, сродни «Золотому теленку»… «Собачье сердце» - достаточно гнусный антипролетарский памфлет... сама интеллигенция может быть не менее противна, чем пролетариат. Самая удачная книга Булгакова, без сомнения, - это «Белая гвардия»…»
---------------------------------------------------------
Часть третья: Моя вольная послеуниверситетская жизнь и связанные с ней проблемы и настроения
«…Я торжественно ставлю крест на теории ассимиляции, на философии ассимиляционизма (…). Я принимаю как нечто законное то, что я чужой здесь, и в этом состоит моё освобождение (…). Я не осознаю себя блудным сыном, которому пора вернуться под отчий кров. Мой кров всегда со мной, где бы я ни скитался. Мне нет надобности осознавать себя евреем, я и так еврей с головы и до кончиков ногтей. Вы скажете: а почва? Как можно жить, имея под ногами бездну? Но удел русских евреев - ступать по воде».
«Патриотизм в русском понимании слова мне чужд. Та Россия, которую я люблю, есть платоновская идея, в природе её не существует. Россия, которую я вижу вокруг себя, мне отвратительна»… Борис Хазанов (псевдоним)
1
1980 год, год Московской олимпиады, стал поистине ЧЁРНЫМ для меня - я прощался с дорогим и любимым Университетом, к которому прикипел за 5 студенческих лет всем существом своим как второму отчему дому, где у меня давно уже всё стало родным: и стены, и атмосфера, и люди. Признаюсь как на духу или на исповеди перед Всевышним, что впоследствии я не встречал уже больше нигде подобных красивых людей - такого же высочайшего душевного и духовного качества и таких талантов!
Поэтому-то я ещё долго потом мотался в Главное здание МГУ на Ленинских горах, благо было к кому: там товарищи-аспиранты мои учились и продолжали в общаге жить, с которыми мы регулярно пьянствовали три аспирантских года, молодость вспоминали свою, годы студенческие, без-печные... С научным руководителем я тоже регулярно встречался лет пять или шесть после мехмата - до горбачёвского в Кремль прихода. Но больше всех - с Беляевым Николаем виделся, по которому страшно скучал, который стал мне по сути вторым родным братом на факультете.
Но приезжая домой к Коле после предварительной договорённости, я там Серёгу часто встречал, который, как я уже говорил, вцепился в него мёртвой хваткой во время учёбы. И не отпускал от себя ни на шаг - держал крепко. А Коля мой дорогой был почему-то этому рад: необычайно добрый, податливый и без-хребетный, он словно бы нуждался в таком именно поводыре, хищном, сверх-волевом и цельном.
Серёга это чувствовал, свою над человеком силу и власть, - и пользовался Колей по-максимуму. Превратил его квартиру в собственную берлогу, жил и гулял там неделями и месяцами за чужой счёт - и не тужил, не знал горя. На это рабство не повлияла даже женитьба Беляева, потому как друг-Серёга долгое время был для него дороже жены. Ибо жена - для постели служит на первых порах, для секса, а друг - для души и сердца.
Супруга Николая Света, ясное дело, сильно обижалась на это и пыталась с первого дня Серёгу от своего суженого отбить и от дома навсегда отвадить - но всё без толку. Даже и угрозой развода она не могла Николая пронять и привести в чувства: так он крепко к прохиндею-Серёге нутром прикипел, что было и не оторвать никакими силами…
Света пыталась и меня к этому благому делу подключить, чтобы и я как-то повлиял на Колю на правах товарища - поговорил, убедил, надоумил. Не раз жаловалась на кухне, когда мужа не было дома, что наглец-Серёга её уже задолбал, до печёнок достал своей простотой, как и несусветной наглостью и хамством. Прицепился, мол, к их молодой семье как клещ кровожадный или вампир - и сосёт их обоих безбожно и без-престанно. Все юбилеи и дни рожденья и свои и друзей отмечает у них, живёт у них по неделям как барин, объедает и обпивает, деньги их как свои собственные тратит, вино их домашнее пьёт, варенье трескает за обе щеки, грибы с огурцами, яблоки, которые они с дачи привозят. А у него, жаловалась, никогда денег нет: и куда, удивлялась, он их только девает, жучила!!!...
2
Я слушал бедную Светлану, помнится, всем сердцем сочувствовал ей, жалел, - но что я мог, посторонний человек, сделать? Я сидел с понуро опущенной головой и думал, как чудно устроена всё-таки наша жизнь, чудно, нелогично и несправедливо. Мы, русские люди, если уж сдружаемся с кем - последнюю рубашку другу готовы отдать, крестик с груди снять и подарить на память. Так мы интересно и неразумно устроены! А евреи, наоборот, сдружаются с нами исключительно для того только, чтобы эту нашу последнюю рубашку взять себе вместе с нательным крестиком.
И замечательного русского философа Розанова я тогда вспоминал, сидя на кухне, его размышления про невесёлую и обременительную для нас, гоев, еврейскую дружбу.
«С евреями ведя дела, чувствуешь, - писал Василия Васильевича в “Опавших листьях”, - что всё “идёт по маслу”, всё стало “на масло”, и идёт “ходко” и “легко”, в высшей степени “приятно”. (…) Едва вы начали “тереться” около него, и он “маслится” около вас. И всё было бы хорошо, если бы не замечали (если успели вовремя), что всё “по маслу” течёт к нему, дела, имущество, семейные связи, симпатии. И когда наконец вы хотите остаться “в себе” и “один”, остаться “без масла”, - вы видите, что всё уже вобрало в себя масло, всё унесло из вас и от вас, и вы в сущности высохшее, обеспложенное, ничего не имущее существо. Вы чувствуете себя бесталанным, обездушенным, одиноким и брошенным. С ужасом вы восстанавливаете связь с “маслом” и евреем, - и он охотно даёт вам её: досасывая остальное из вас – пока вы станете трупом. Этот кругооборот отношений всемирен и повторяется везде – в деревеньке, в единичной личной дружбе, в судьбе народов и стран. Еврей САМ не только бесталанен, но – ужасающе бесталанен: но взамен всех талантов имеет один большой хобот, маслянистый, приятный: сосать душу и дар из каждого своего соседа, из страны, города. Пустой – он пересасывает в себя полноту всего. Без воображения, без МИФОВ, без ПОЛИТИЧЕСКОЙ ИСТОРИИ, БЕЗ ВСЯКОГО чувства природы, без космогонии в себе, в сущности – БЕЗЪЯИЧНЫЙ, он присасывается “пустым мешком себя” к вашему бытию, ВОСТОРГАЕТСЯ им, ЛАСКАЕТСЯ к нему, искренне и чистосердечно восхищён “удивительными сокровищами в вас”, которых сам действительно не имеет: и начиная всему этому “имитировать”, всему этому “подражать” – всё искажает “пустым мешком в себе”, своею космогоническою БЕЗЪЯИЧНОСТЬЮ и медленно и постоянно заменяет ваше добро пустыми ПУЗЫРЯМИ, вашу ПОЭЗИЮ – ПОДДЕЛЬНОЮ ПОЭЗИЕЮ, вашу философию – философической риторикой и пошлостью (…)
И так – везде.
И так – навечно»... (В.В.Розанов «Опавшие листья». III короб. 21.11.1914.)
Гениально подмечено и написано, не правда ли! Лучше и не скажешь! В.В.Розанов - по-настоящему могуч, прозорлив и велик! Розанов - это высочайший интеллектуальный уровень!
Я и сам, знаете, прожив достаточно долгую уже жизнь и всё подмечая в ней и анализируя самым дотошным образом, в этих словах философа убеждался потом не раз, имея родственников-евреев. И много! Открою секрет, признаюсь как на духу, что оба брата моего отца - старший и младший - были женаты на еврейках. А потом ещё и мой родной брат, святая душа, тоже мне и родителям удружил: хитро-мудрую евреечку взял в жёны - “осчастливил” нас и себя её “красотой неземной” и “умом недюжинным” до жути. Да и братья моей супруги Марины, родной и двоюродный, были женаты на еврейках (пока те не померли обе от фонтанирующей злости и зависти), детей нарожали от них. И в двух столичных оборонных НИИ, где я более 20 лет оттрудился, евреев тоже было немерено и несчитанно.
И после этого, замечу вскользь, раввины ноют и жалуются по телевизору, что евреев-де МАЛО на свете, что надобно их морально и финансово поддержать, привести популяцию в норму. «А нормально - это сколько будет по-вашему? - так и подмывает спросить лидеров иудеев. - Когда каждый первый будет еврей, да? Как в Израиле?... Но кто тогда вас поить и кормить станет, товарищи дорогие, батрачить на вас, содержать?! Сами-то вы работать не любите и не умеете. И толку от вас - чуть...»
Но сейчас не про это речь, а про то, что я хорошо познал, на собственной шкуре, что называется, что это за чудо такое есть - еврейская дружба и родство, и во сколько они обходятся добродушному и добропорядочному русскому человеку. Не поленюсь, повторю Читателю, чтобы запомнил крепко как строевой устав, что евреи дружбу с нами, гоями, понимают как-то уж больно странно и своеобразно. Все мы просто обязаны, по их разумению, на них работать, им подчиняться без-прекословно и служить, бросаться на помощь по первому их требованию, одаривать их вниманием и подарками, от пуза поить и кормить, отдавать последнюю копейку и крошку хлеба. Потому что дружба с ними, почитателями и посланцами Иеговы, для нас - по их же твёрдому и непреложному мнению, опять-таки, по их иудейским взглядам на жизнь! - это большая удача и честь: они нас ею как бы одаривают и счастливят, к себе приближая как равных. Именно и только так евреи к этому и относятся - как к нисхождению и одолжению с их стороны, спусканию с небес на землю: чтобы с нами, гоями, скрепя сердце поручкаться и пообщаться - за хорошую плату, естественно, за навар.
От них же, как правило, не получаешь в ответ и замен ничего: они как-то умело и ловко в критический момент все от тебя
