ускользают без-следно, оставляя тебя, бедолагу, с носом и недоумением - и с накопившимися проблемами и обидами один на один. Дружба и родство с ними - односторонние, - как течение реки! Или как тупое хождение в Церковь на праздники или на похороны, когда туда служителям культа несёшь и несёшь деньги, яйца, творог и куличи, но главное - душу широкую, русскую, чаяния, надежды и слёзы. А взамен не получаешь НИЧЕГО - абсолютно! - только сальные, приторные улыбки попов и их многочисленной вороватой челяди (из еврейского племени в основном), да пустые и дежурные обещания загробной жизни, рая небесного - как приманки. Всё! Более там ни от кого и ничего не дождёшься - кроме мздоимства и словоблудия, повторю...
Поэтому-то я и согласен с мнением Розанова, полностью подписываюсь под ним: я испытал еврейскую дружбу во всех её видах и проявлениях. И насытился ей по горло, хватит! - поживу теперь без неё. Мне это здоровее и полезнее во сто крат будет…
3
А про дружбана Серёгу скажу, жука прожжённого и лицедея, плута и афериста с рождения, что его послеуниверситетское мнимое безденежье и нытьё, и житуха халявная, паразитическая стали меня раздражать: я сильно стал сомневаться в его без-конечных рассказах про какие-то там мифические загулы на стороне с тратою огромных денег. Со мной и Колей Беляевым, во всяком случае, он свою щедрость ни разу не проявил, наоборот - исключительно за наш счёт продолжал гулять и пьянствовать, поганец.
Когда он это в Университете делал - я смотрел на это спокойно и снисходительно: понимал, что человек за 5 лет учёбы не получил ни копейки стипендии от государства, что и в стройотряд он не ездил на заработки - вот и ныл, и плакался вечно, скулил про отсутствие средств. Но уверял нас на голубом глазу, клялся-божился даже, что были бы они у него в наличие - денежки лишние! - ох и дал бы он тогда жару и звону! Такой забег в ширину устроил бы - что и чертям тошно стало!
И вот наконец после получения диплома и выхода на работу он озолотел: его пробивная мамаша ему, двоечнику и м…даку, такое халявное и кошерное место нашла в центре столицы, что мы, отличники, только диву давались! Он, не умея умножить два на два как следует - это математик-то высшей квалификации! - стал получать на службе 200 с лишним рублей - огромные по тем советским временам деньги! И при этом продолжать валять дурака, не стукать пальцем об палец в своём элитном НИИ, как и у нас на мехмате: умеют же эти евреи устраиваться! И плакаться, вечно при встречах ныть и стенать - на жизнь свою “невыносимо-тяжёлую” жаловаться, на судьбу! Как и на множественных “друзей”, сослуживцев, “подруг” и любовниц, на супругу с дочуркой, матушку, сестру и бабку, которые якобы его, “дурачка-простачка”, “доят” и “доят” без-совестно и безбожно, как ту же грушу постоянно трясут - требуют своей доли внимания и капиталов. А он-де такой простой, наивный и широкий пацан, охочий до дружбы и до любви, не может никому отказать: тратится на всех и тратится, и всё прогуливает подчистую, что “тяжким трудом” зарабатывает… И опять он вроде бы как нищий жил, опять нам его надобно было жалеть - и содержать, разумеется, по-дружески поить и кормить до отвала…
Мне это было уже и странно и неприятно слушать, признаюсь, - такие очередные Серёгины по-сиротски слёзные песни. Это было с его стороны перебором, и не жалость уже вызывало, а тихую злобу с яростью вперемешку.
«Деньги лопатой гребёт, - стал уже думать я после каждой нашей с ним встречи, - а всё ноет, гад, жизнью своей недоволен, хитрюга, всё меня и Кольку на “пузыри” и пиво раскручивает! Любовниц поменьше води, пей и гуляй пореже, кобель, на автобусах езди по городу, а не на такси, живи скромнее и проще, как все остальные живут, меньше по городам и весям СССР на экскурсии шляйся, - тогда и денежки будут водиться. И может перестанешь ныть, и когда-нибудь нас напоишь…»
4
Отношение моё к Серёге стало с этого времени резко меняться. Я стал понимать и видеть воочию, что он - хитрожопый жук, но с большими связями, которые позволяют ему легко и успешно по жизни плыть - как ледоколу по тёплому морю, - и при этом в ус не дуть, не печалиться ни о чём, не ломать голову: только снимать с чужих праведных трудов пенки. Нет, как хотите, но на этот еврейский житейский рай со стороны смотреть мне, одинокому и плохо устроенному в столице провинциалу, было уже крайне тягостно и обидно.
Почему-то в такие минуты горестные и печальные замечательная Нина Карташова назойливо лезла в голову со своими пророческими стихами:
«Народ мой бедный! Дармовой работник,
Кому плоды трудов твоих уходят?
Народ затравленный, все - на тебя, все - против,
И новый призрак по России бродит»...
Я возвращался на съёмную квартиру после надоедливых встреч с Серёгой, которые не было возможности избежать, и думал с горечью и тоской, как в этом отношении сложно было жить и работать нам, иногородним русским парням и девушкам после Университета. Всем тем, кто не хотел красавицу-Москву покидать, но у кого не было здесь собственного угла и связей. Мы все здесь получали долгие годы от 120 до 150 рублей ежемесячно, работая в самых скучных, глухих и без-перспективных местах, куда москвичей было не загнать и палкой; жили в общагах или комнатах в коммуналках, а то и снимали квартиры у алкашей за огромные деньги, позволяли ноги об себя вытирать, постоянно должны были сдерживаться, не роптать с хозяевами жилья и на службе.
Но хуже всего в этом плане нашим аспирантам пришлось, которые ещё 3 года на 90-рублёвую стипендию жили. А потом, защитив диссертации, не могли устроиться на приличную высокооплачиваемую работу, что соответствовала бы их знаниям и таланту, потому что всё уже было давно и плотно забито нашими отцами-стариками и блатотой - под завязку, что называется. И уступать насиженные места они не собирались, разумеется.
Мой друг дорогой и любимый Дима Ботвич, к примеру, после аспирантуры вынужден был идти работать на ЗИЛ в какой-то там отдел перспективных разработок. Это с дипломом-то МГУ и кандидатской диссертацией! И всё для того только, чтобы получить себе комнату и прописку в Москве, чтобы не уезжать из столицы в Тмутаракань и там не спиваться от скуки. Лет пять или шесть он болтался на ЗИЛе, теряя время, силы и квалификацию, пока наконец комнату ни получил в коммуналке. Но что ему было делать дальше с жильём и пропиской, но без нормальной работы и связей?!
И тут грянула перестройка, слава Богу, которая его спасла от тоскливо-нудного и без-перспективного прозябания: так он теперь считает и твёрдо стоит на том. Потому что его научный руководитель в этот момент уехал работать в Париж по контракту, и мой Дима, не раздумывая ни секунды, умчался туда следом за ним; и весь свой талант и знания, и жар души на благо Франции в итоге отдавал, а не матушки-России. Вернулся оттуда уже при Путине - старым и выжатым как лимон, разбитым, седым и больным. А главное, без огня и страсти, без намерения научную жизнь сначала начать, чтобы поработать уже на благо Родины. Так ничего от него Мать-Россия и не получила взамен, вырастившая и воспитавшая его, обучившая парня по самому высокому счёту…
5
А с Андреем Хренниковым, с кем мы три года бражничали в аспирантские годы, в хмельном угаре объяснялись друг дружке в симпатиях, сокровенными тайнами делились, и вовсе картина трагикомическая получилась. Он был первым человеком с нашего курса, если мне не изменяет память, кто стал доктором наук и профессором! Первым же написал и издал толстую книжку под своим единоличным авторством - тоже большая редкость в советские времена. А его научным руководителем был нынешний ректор МГУ Виктор Садовничий, в 1970-е и 80-е годы, время нашей молодости, работавший зав кафедрой мат’анализа на мехмате, которую выбрал Андрей.
Так вот Андрюха распределился после аспирантуры в МИЭТ, что в Зеленограде, но даже став профессором института, жил там с молодой женой в обычной комнате в коммуналке. Представляете! Жаловался при встречах, что вот, мол, хрень какая творится в нашей якобы справедливой стране - молодому профессору нормального жилья не дают, жмутся!... И чего удивляться, что в 1990-е годы он жить и работать сначала в Германию умотал, а потом осел на ПМЖ в Швеции. Там ему дали всё, что нужно для сытой и комфортной жизни и для работы: на Западе любят наших гениев приваживать и собирать, и заставлять их потом на себя ишачить. Только даром-то там ничего не дают, разумеется: это надо хорошо себе представлять всем нашим добропорядочным русским гражданам-ротозеям, кто туда очумело стремится за манной небесной и за баблом. Душу собственную парню пришлось продать, вероятно, тамошним дельцам-толстосумам в обмен на кусок хлеба с маслом и удовольствия, на красивое житьё-бытьё. Но тут уж никуда не денешься - это существует и действует закон такой непреложный и железобетонный любого социума: хочешь быть в шоколаде и наверху, и за завтрашний день уверенным - забудь о Свободе, о Совести и о Боге, главное! Князь мiра сего отныне будет твой господин и бог! Со всеми вытекающими отсюда лично для тебя счастливыми и, одновременно, печальными последствиями…
В России Андрей теперь бывает наездами - лекции почитать, потешить праздную публику, ну и себя показать. Почитает - и обратно в Швецию мчится, где уже обустроился капитально, получил гражданство. Жалко! Такой ведь хороший и красивый парень был - на удивление! Высокий, статный, отзывчивый, с широкой русской душой и гагаринской светлой улыбкой, неизменно со всеми добрый, приветливый и покладистый, очень простой в общении и страшно талантливый, страшно!… А теперь, наверное, и русский язык уж забыл, или говорит на нём через пень-колоду. Не знаю, давно не видел его, только догадываюсь...
6
А прощелыга, бездарь и неуч Серёга, двоечник и дебил записной, кто и в подмётки Ботвичу и Хренникову не годился, кто был пародией на обоих на факультете, или же антиподом полным, отрицательной величиной, - Серёга в Москве себя как рыба в воде всегда чувствовал, начиная с рождения. Корни здесь глубоко пустил, сволота, как тот же сорняк-борщевик, хорошо обустроился и пристроился, и уезжать никогда и никуда не планировал, не собирался. Какой там!!! Зачем и куда ему уезжать от воистину райской жизни?!!!...
И получается, как ни крути, что всё социальное дерьмо и отстой, вся нечисть и погань людская, все захребетники-дармоеды словно в отхожей яме или на мусорном полигоне оставались в стране, с лихих 1990-х годов начиная, - богатства, силу и славу советскую доедать и при этом палец об палец не стукать. И до сих пор продолжают здесь сладко и сытно жить, двуногие опарыши-паразиты, чтобы русскими соками и кровью продолжать питаться - и радоваться такому везению и удаче, такому подарку Судьбы… А всё поистине великое, ценное и талантливое, творческое и плодовитое из мiра людей будто специально выталкивается на Запад либеральной властью “новой” и “свободной” России - Европе и Америке на счастье и преуспеяние. И не видно этому дьявольскому людскому оттоку конка - ни в науке, ни в спорте, ни в бизнесе.
И как нам, оставшимся русским насельникам, подняться и набраться ума и сил с такою-то антирусской и антинародной политикой - и с такими опарышами повсюду и
