Работа

понятно: следует сдерживаться, чтобы управиться со страстями, со своими эмоциями и страхами. Что во втором случае? Как обращаться с идеями? Нежно, ведь они из иного мира. Их положение в нашем мире неустойчиво, и они так хрупки, что могут разбиться. Разумеется, не физически, а символически, на словах. Реально может разбиться не идея, а человеческая душа, которая может не вынести образ идеи в качестве мысли в себе. В результате человек и сходит с ума. Следует уметь, то есть, быть в уме, когда имеем дело с идеей. Это тебе не игрушка, не бирюлька в любовной игре. Любовь к идеям, как минимум, предполагает не только уважение к ним, но и самоуважение. Негоже молиться на идеи, им поклоняться. Следует их понимать. Но и злоупотреблять и, вообще, использовать идеи без нужды для своего успеха или благополучия тоже не следует, - дороже выйдет.
        Но любви без труда не бывает. Труд он трудный, тяжелый, неприятный. Это шипы любви к труду как творчеству. Зато приятной бывает усталость, когда легко почиваешь на лаврах, на цветах, на плодах своих трудов. Трудно сделать труд из искусственного занятия искусным. Только через искусство труд как техника, как нечто мертвое, искусственное может стать естественным, живым. Еще труднее сделать его разумным, интеллектуальным занятием. Здесь бог как дух, как идея для мысли в помощь. Но есть ли она, идея, а в виду ее и мысль в интеллектуальном мещанстве или философском филистерстве Клима Самгина – доверенного лица, маски своего автора, Максима Горького?
        Прежде я думал, что этот, как говорят, глубоко противоречивый человек, который говорил не то, что думал, так что складывается впечатление, что он совсем не думал, а только делал вид, что думает, изображая Клима Самгина, критиковал самого себя как мещанина в разуме (кстати, таких довольно среди философских работников). Теперь же я думаю, что Максим Горький, чтобы быть горьким на вкус, а не сладким, как завзятый мещанин, рассуждая от лица своего героя, делился с ним своими сокровенными мыслями. Ему, как прожженному лжецу, легче было соврать, чем признаться открыто в правде, что он и есть Клим Самгин. Этот герой, как и его автор, скрывает свои мысли, прикрываясь в разговоре со своими собеседниками общими фразами. Что его заставляет скрывать их за мутными стеклами своего пенсне? То, что они далеко не мысли, а лицом к лицу одни глупости. 
        Я долго думал над тем, что же делает человека личностью, а не самодовольным мещанином. И, наконец, пришел к такому выводу, что делает его он сам. За него никто не сделает его личностью. Но для этого дела необходимо склонение бога. Это склонение или вдохновение от бога есть проявление в человеке всеобщего содержания, того, что есть во всех людях, а через них и во всей природе, в целом космосе, но на его месте, никем не заменимом, и в его время. Пройдет время, и оно не проявится. У каждой личности свое окошко для явления. Оно открывается на короткое время. И важно его не пропустить. Ведь человек единичен. Это личность особенна. Личность есть не сам человек, но особенное проявление в нем всеобщего, самой сущности. Человек есть явление. Его непохожесть на другие явления есть индивидуальность, характер. Не такой он и уникальный. То, что индивидуальность неповторима, – это условность. Характеры типичны.
        Настоящая неповторимость содержится в личности, как в событии связи, единения сущности (что) с существованием (как). Личной является экзистенция (da-sein), индивидуальной – наличное существование (dasein). Экзистенция есть выход человека из наличного существования в трансцендентальное или пограничное измерение воплощения своих сущих возможностей.
        В личностях трудно разобраться, и проанализировать потому, что они есть целиком и в живом вид не делятся на части. Но все же их можно, как и все в мире, условно, не прямо, опосредствованно, в отношении к миру разделить на два класса: на личность приватную и личность публичную, историческую. Есть собственно личность, личная личность, сугубая или приватная личность. Человек как такая личность многое, если не все понимает, но у него силы не хватает на то, чтобы доказать это другим людям, уверить их в том, то он понимает их. Всю свою силу души они потратили на понимание. Однако есть такая личность, которая многих, если не всех, уговаривает, а попросту обманывает, включая и саму себя, что она все может. Поэтому такая личность может управиться с массой народа, со своей публикой. Именно такие публичные личности становятся историческими, в пределе всемирно историческими, определившими пути следования народов к цели в жизни. Их еще называют гениями человечества, пасущими в качестве пастырей массу людей. Эти личности не интересны мне, ибо я не разделяю их пристрастие к массе народа. Если им некуда деть свою силу, то пускай заводят, заряжают своей энергией, заражают идеями массу инертных людей. У меня же едва хватает сил лишь на самого себя. Я отношусь к числу людей, которые не от мира сего.
        Вот почему я расположен душой к медитации. Конечно, и здесь, в размышлении, есть толкачи, которые заводят с пол-оборота эпигонов медитации, но я и тех, и других сторонюсь, так как сам хочу настроиться и подумать, а не плясать под чужую дудку, будь то пророк, святой, мыслитель, гений или проходимец. Чтобы ни говорили про них их адепты-зазывалы, они, по преимуществу, гонят отсебятину, которой и у меня достаточно. Между тем, как поставлены над нами якобы для того, чтобы вести нас за собой. Сомневаюсь я. Чтобы я поверил этим само-назначенцам, а, проще говоря, самозванцам, что они пришли от Него. Быть такого не может. От них за версту несет тем, что они пришли от самих себя или пронюхали, подслушали то, что не для них было предназначено. Это не означает, что я, как культурный человек, не делаю вид, что уважаю их. Но культура – это вещь условная, нарочная, ритуальная и мифичная. Меня не поймаешь на эту удочку, чтобы я признал условное за безусловное, искусственное за естественное, а тем паче за сверхъестественное. Как говорят: «с волками жить – по волчьи выть». Поэтому, чтобы не дразнить людей, как гусей, я уважаю их, но живу по-своему, - они и, тем более, всякие там гении для меня не указ.
        В принципе, «все» от бога или от духов (какая разница, - это дело вкуса), в том числе каждый человек. Просто люди падки на то, что больше их. Правда, не за всеми личностями они признают их величие. Некоторые из них становятся историческими со временем, после своей смерти. Но им от этого легче, что ли? Им на это наплевать. Впрочем, и плевать уже некому. Человеку важно признание еще при жизни. Зачем ему оно после смерти? Осле смерти его нет, как и не было, до рождения. Это бог есть, да и то, только потому что находится в вечности, то есть, для него все времена одинаковы, равны, слиты воедино.
        С этими гениями человечества все ясно. Со временем они привыкают относиться к тому, что идет не от них, а через них, как к тому, что идет только от них. Вот они и начинают путать одно с другим. Им еще труднее разобраться с этим, чем простому человеку. Для последнего понятно на его пороговом уровне плинтуса, где инстинкт, который от бога, а где сознание, которое от него, ибо и то, и другое так близко друг другу, что не сливается только потому, что это разные качества жизни. В разнице же между простым человеком и гением фигурирует лишь количество. Гений больше, чем один человек. В нем человеческое слишком человеческое. Не правы те, кто считает гения оберменшем. Он не выше, а больше, жирнее одного человека. Обыкновенный человек - это худой человек. Гений же –это толстый, полный человек. Между тем следует быть стройным человеком, с мерой, с разумом. Следует знать свое место и время. Найти его труднее всего. Разумный человек как раз занят этим. Но наперед можно сказать, что он не найдет его в этом мире. Потому что его мир не от мира сего, где-либо не хватает того, что нужно, либо избыток того, чего не надо.
        Что гении, не хватает обычных людей. Техника убила их и не дает появляться новым. Не буду использовать немецкие слова, но при таком обилии народа, коего прежде не было, не хватает как раз человека. Потому что бог говорит через человека лично и природу безлично. Через технику говорит лишь человек. И что он говорит? Ныне он не говорит, а порет всякую чушь. И в самом деле, что можно сказать в век информации? Всякую муру, которую переводят в цифру. Хорошую вещь цифрой не назовут.
        Так я думаю. И скажите на милость, любезные читатели, как после таких дум можно заниматься нудными научными и педагогическими обязанностями, анализировать всякую абстрактную муру и конкретизировать ее, чтобы довести до сознания самодовольных обывателей, что называется учебной, культурно-просветительской работой. Все равно студенты, за редким исключением, которое как раз подтверждает это, как правило, пока сами, а не под диктовку наставника (master´а), не займутся своей специальностью, готовы только просвещаться, как невежи, как окружающая свет тьма. Но специалисты – это те еще ребята. Они светят, точнее, отражают свет, но не греют. Специалисты нагреваются, но не греют. Греют те, кто излучает свет. Примером для излучателей могут служить Будда, Иисус. Мыслитель излучает мысль, а философ или культурный деятель, ученый ее отражает. Дальше люди теряются в отражениях. Так создается царство мнимых, иллюзорных форм. Это и есть культура. Как оживить это мертвое царство? Только своим дыханием, душевным горением, творчеством. Так из ничего появляются вещи, которые уже можно потрогать руками.
        В последнее время появляются такие вещи, которые уже трогают нас и задвигают на заднее место. Вещи начинают играть роль людей, а люди – роль вещей. Например, прежде успешный человек ездил на лошади, теперь же он ездит на машине и может везде успеть. Вот вам и вся цивилизация, а человек остался тем же болваном, даже еще хуже, потому что за него уже и делает, и думает машина. Вот когда она будет и чувствовать за человека, тогда он окажется совсем не нужен. Не нужен кому? Да, никому, ведь его уже не будет. Зачем нужен тот, кто не думает, не чувствует и не делает, а только потребляет? Только одна эта самая… не буду здесь говорить, - уже сами догадались.
        Конечно, было бы глупо не учиться у других людей, тем более у гениев. Даже у глупцов можно научиться по контрасту, как не быть глупцом. Только думай не так, как они. Но не обязательно наоборот, а не то попадешь впросак, как попадают дураки. Ведь дурость заключается как раз в том, чтобы дурить, то есть, все делать из духа противоречия.  Его надо учитывать и преодолевать, но никак не потакать ему. Следует и у самого себя учиться, и чем дальше, тем больше и меньше у других. Так ты станешь независимым о мнения других и самостоятельным в мысли. Мнение или то, что мне, следует постоянно преодолевать, чтобы видеть дальше собственного носа, но и себя не забывать, «видеть за лесом дерево».
        Главное жить здесь и теперь, для меня - в мысли. Следующий день не лучше и не хуже этого. Поэтому и этого достаточно. Следовательно, не меньшее значение, чем жизнь, для жизни имеет смерть, которая оставляет жизнь в границах жизни. Живи, если живешь, но, если