хозяйкой, которая смотрела на свои иконы.
- Да, настоящий ужас... Ну, а в книге я с удовольствием прочитала размышления её автора об иконописи и других памятниках средних веков на территории Карелии и некоторых районов нынешней Ленинградской области. Которые когда-то относились к Новгородской земле, а в пятнадцатом-шестнадцатом веках вошли в состав Московского государства.
- Я была в прошлом году в Карелии. Видела Кижский погост. Преображенскую церковь... Но под впечатлением этого шедевра, бочек с башенками, .... я абсолютно...или почти не заметила, к сожалению, никаких икон. Теперь вот буду жалеть. Расскажите, пожалуйста, что захотите.
- Рассказываю, - охотно продолжила Нина. - Север наш был очень разным. Например, Обонежье - глухой угол. И автор считает Обонежскую иконопись в основном коренным явлением, то есть, очень индивидуальным. Новгород, хоть и могуществовал, но местных напевов не вытеснил. Чему есть несложное объяснение...
- Можно, я угадаю?....У Новгорода, как у большого центра, должны были быть группы художников. Даже если небольшие, но вместе учившиеся, а потом ...перекликавшиеся и в работе. Перезванивавшиеся, - засмеялась Клавочка. - А у Обонежья, если это - "медвежий'' угол, мастера были и тут и там, но сами по себе...?
- Да вполне. И потом - любое крупное дело, вобрав в себя новое отовсюду, куда может дотянуться, обычно уходит вперёд. Согласно книге, у Новгородских работ пятнадцатого века - краски яркого праздника. У Северных же цвета - густые, лики - бесхитростные. Но книга видит в такой Северной живописи, во все её периоды, индивидуальность и специфичность. Даже по темам евангельских сюжетов, общих с другими областями. И упоминаются языческие настроения у этих художников из "медвежьего угла", как вы назвали. Язычество долго жило во всех этнических средах Севера. Кони, коровы в работах, хотя бы в орнаментах. Как-то вот уживалось языческое с христианским, светское - с церковным. А всё вместе - с народным творчеством.
- Может, просто по наитию уживалось.
- В нашем Обонежье непритязательность, простецкость тянулась до шестнадцатого столетия и даже тогда, если я правильно помню, не отпускала мастеров. Одним словом, в местных иконах сочетается и своё, и новгородское, и новое общерусское, как говорит книга.
- Где же они научились всему этому? Заезжие мастера? Или чужие иконы покупались, дарились и прочее?
- Одна из книжных версий - наличие монастырей.
- Ой, мне надо будет поездить, посмотреть на монастыри. Я и раньше об этом думала -думала. Всё не решалась. Но теперь уж точно..
Нина с легчайшей иронией взглянула на Клавочку, слегка помолчала и продолжила:
- монастыри в Обонежье строились уже в четырнадцатом веке. Их было немало, некоторые - с влиянием и обширными связями. В Тихвине в начале шестнадцатого века поставили каменный Успенский храм, а потом - крепость и два монастыря. Со второй половины пятнадцатого века на юге края был Александро-Свирский монастырь, на севере – Соловецкий, с его Московским воздействием на Север. А ещё Валаамский, Волоколамский монастыри и, наверное, многие другие. То есть, Москва взращивала и расширяла своё влияние. Новгородская актуальность, напротив, исчезала. (**) А местное северное творчество...
- с ними рассоединялось и в себе замыкалось, - весело вставила Клавочка.
- Что-то вроде этого. Кстати, забыла, если уж вы нацелились на монастырский вояж....с Костей, разумеется? - Улыбнулась Нина.
- В такие места, думаю, надо ездить или одной, или с очень-очень близкими людьми, - возразила Клавочка, - а мы с ним мало знакомы.
- Яяясно... Так вот, стоит посетить Кирилло-Белозерский и недалеко от него – Ферапонтов монастыри. Построенные в конце четырнадцатого века, первый - на Сиверском озере. Это - часа два езды от Вологды. - Она помолчала. - В Вологде бывали?
- Нет.
- Часов двенадцать поездом отсюда.
- Одна ночь...
- Господи, уже забыла, на чём я остановилась...
- Иконопись в монастырях.
- Да-да. ... Белозерские монастыри - чудо, с потрясающей архитектурой, церквями...Собор, росписи, коллекции икон.... Я там была не раз... Ну, что ж, естественно, как и написано в книге, что крупные монастыри были культурными центрами. И в средние века, и позже. Северная наша сторона — не исключение.
- А если монастыри диктовали и указывали местным мастерам на новые художественные горизонты, то, наверное, у них были некие образцы новой эпохи?
- Возможно, что и так. В Архангельской области, в Соловецком монастыре, который возник в начале пятнадцатого века на одноимённом острове в Белом море, в последующем была создана иконописная палата.(**) И вообще - крупные монастыри владели огромными земельными наделами, крестьянами, а значит, и их деревенскими душами... Почему бы им, спрашивается, не заполучить работы Московских и других продвинутых художников, а то и их самих? - Нина встала и подошла к окну. - Чтобы вырастить у себя новых гениев, но уже монастырского ''зарождения''. Книжка рассказывает, что на Тихвинском посаде в семнадцатом веке появились целые артели мастеров, которым заказывали работы небольшие монастыри, сёла и погосты.
- Что такое посад и погост?
- Погост - небольшое поселение, где есть церковь, несколько домов и кладбище. Посад — места за границами монастырей, где размещались торговые площади, ремесленники. Все - незакрепощённый никем народ. Из этих мест потом рос будущий город.
- Угу. Возможно, что и обычные селяне могли создавать те иконы...
- Как, например, мои предки.
- Предки? Вы думаете о нескольких иконописцах среди ваших родных?
- А почему бы и нет? Большие семьи, у детей могли быть похожие склонности. Главное - в том, выводит книга, что иконы Обонежья, скорее всего и в основном - мужицкое искусство. Простонародное, дальних и глухих деревень. А потому - меня особенно пленяющее...
- Я так благодарна вам за этот рассказ. Вы даже не представляете.
- Приедете снова, отвезу вас на дачу. У меня там много есть всякого интересного.
- Спасибо, Нина.....
Клавочка встала и подошла к столу:
- а вот это - ваше? В смысле, вашего мужа, наверное, - на столе было множество набросков разных узоров.
- Нет, не мужа. Моё так называемое рукоделие.
Клава с любопытством разглядывала рисунки.
- Это - эскизы орнаментов. В основном - для трафаретов, но не только для них. Эскизы эти - для будущих резных узоров в нашем деревянном домостроении. Кровля, окна, стены, лестницы.
И Нина коротко и сдержанно поведала гостье, что такое причелины, балясины, объёмная, рельефная и прочие виды резьбы.
- Вы - художник?
- Нет. Архитектор, но временно не работаю в таком качестве. Не спрашивайте, почему.
- Не буду, извините меня за вопросы, пожалуйста...Как ужасно интересно всё, что вы рассказываете. Я ничего этого вообще не знала... У моей бабушки было несколько икон и много старинных, чудесных в моём детстве, вещей. Очень-очень красивые ставенки на окнах, наличники. Да и сам дом был замечательным.
- Почему был?
- Ну, то есть, он есть, но как бы уже и не он. Перекроен сверху донизу после продажи... Его дед строил своими руками. Он многое умел. Даже не перечислить всего.
- А дом - где?
- Костромская область...
- Не так уж и далеко от здешних мест. А знаете, на нашем Севере народное декоративное искусство - очень давняя история. Вышивка. Дер....
- У меня мамочка прекрасно вышивала в молодости. Разными способами. Я как-то попыталась повторить её рисунки гладью. Не смогла. У нас дома есть очень красивые цветочные букеты из мулине. Разные композиции, но все живые, яркие, очень профессионально выполненные. И крестиком она тоже вышивала, есть небольшое полотно с замком....Но я вас перебила.
- Деревянная резьба - тоже очень давнее дело. Фронтоны церквей, каждое крыльцо у них - в тонких кружевах.
В дверях появились Константин с хозяином.
- Мы вас потеряли. А вы, значит...
- А мы уже закончили болтать и идём пить чай. - Нина легко подхватила Клавочку под руку и, не оглядываясь на мужчин, повела в гостиную.
Уже в такси Костя спросил:
- как тебе понравилось?
- Слишком, наверное, взрослая для меня компания... Но вот Нина — потрясающая...
- Этим слишком взрослым людям нет и сорока пяти, как впрочем, и мне, - обиделся Константин. - А Нина тебе, надеюсь, не обо мне рассказывала? Не думаю, что она знает какие-либо подробности моей жизни.
- Ты хочешь мне сказать, что твоя подруга — болтушка?
- Ну, дружу-то я с Игорем, её мужем... А она, кстати, его третья жена.
Не дождавшись от Клавочки продолжения этого разговора, Константин, состроив нежность на своём лице, жестом предложил молчавшей девушке своё плечо. С трудом сдержав свою досаду на Клаву, отвернувшуюся к окну в ответ на предложение.
На следующий день, перед самым Клавочкиным отъездом, Костя поведал ей ещё одну историю своей жизни - из сокровенного. С показной иронией назвав её ''сказанием о любви''.
- Твоя жена? - Простодушно спросила Клавочка.
- Нет, еще до неё. Уехал я как-то по работе, а вернулся раньше, чем обещал.
- И что?
- Что? А как в анекдоте - застал её в нашей постели с моим другом, - он умолк. Потом бесстрастно продолжил:
- я тут же порвал с обоими. А спустя пару лет как-то встретил её. Просила прощения. Я, конечно, простил, - усмехнулся он своими водянисто-голубыми глазами. - Мы поехали к ней, где бурно провели ночь. Говорили о будущем, строили планы, так сказать. А наутро, когда она еще спала, я ушёл. Навсегда ушёл, но оставил деньги на постели.
Клава испуганно взглянула на него.
- Не скрою, я торжествовал. Я себя вознаградил, понимаешь?
- Какой ужас, - произнесла Клавочка упавшим голосом. - А Светлана? - Проскользнуло у неё в голове.
Он опять звонил, опять ловил её на улице или ждал у её родителей, которые не умели ему отказать. Не замечал её холодности, всё так же целовал руки, пылко смотрел в глаза.
В один из своих приездов Константин привёз фотографии похода, и Клава с восторгом их разглядывала - себя, вцепившуюся в верёвку, за которую дружно тянули лодку через непролазный с виду каменно-деревянный затор. Смешные позы, улыбки обнявшихся для кадра ребят. Константин исподтишка наблюдал за ней, довольный своей удачной идеей. Он готов был стать фотографией сам, только бы раз почувствовать прикосновение её рук. В тот день она рассказала ему про свою деревню и вечную любовь к ней, про поход в горы и жуткий страх высоты, про школьную детскую любовь. Мостик, казалось Косте, был восстановлен, оставалось лишь пробежаться по нему. Он сделался терпелив, и всякая резкая выходка Клавы в его адрес возвращалась к ней ноктюрном нежностей и забот. Чем больше она отталкивала его, тем ближе он подбирался, тем настойчивее давил на неё. И вот однажды Константин обозначил свадебный день. Клавочка вдруг перестала ощущать себя, как в Новый Год, когда она не чувствовала ног.
В то самое время Клава познакомилась
