и завидные должности.
Фрау Эрна сделала паузу, давая Грете возможность осознать полученную информацию. Она была опытным психологом, и умела убеждать девушек участвовать в той или иной акции. За успешность своей деятельности она не раз получала от руководства поощрения.
«Надо же, — подумала Грета. — Стоит вступить в их союз — и ты начальник».
— Ты у нас в списках под грифом безупречной арийки. Мы ценим носителей драгоценной для нас нордической крови. Поэтому перспективы по службе у тебя очень хорошие. Но эти перспективы станут фантастическими, если ты подаришь фюреру ребёнка по программе «Lebensborn».
Грета ошарашено уставилась на фрау Эрну, глубоко вздохнула, чтобы сказать, что она обручена, что жених на фронте…
Фрау Эрна остановила её решительным жестом.
— Ничего не говори. Я всего лишь предоставляю тебе информацию. Одно лишь скажу: такие предложения делаются крайне ограниченному числу девушек. К сожалению, чистых ариек у нас не много, а идеальных, как ты, и совсем мало. Но и поддержка вступившим в программу «Lebensborn» оказывается очень существенная, перспектива перед ними открывается широчайшая.
***
Фрау Эрна уговорила Грету пройти полное обследование.
— Рано или поздно, — сказала она, — твой жених приедет в отпуск, и вы решите, нужно ли вам заводить ребёнка.
Сотрудница больницы «Lebensborn», одетая в белый халат и белую накрахмаленную косынку с красным крестом, более похожую на изящную шапочку, провела Грету в кабинет врача.
Врач, упитанный мужчина лет сорока в надетом поверх эсэсовской формы белом халате, думавший о чём-то своём, жестом предложил Грете сесть в кресло, стоявшее у журнального столика, привёл в порядок бумаги, разбросанные по столу, встал. Заложив руки за спину, молча прошёлся по кабинету. Вздохнул, словно подводя итог размышлениям, одобрительно кивнул себе, сел в кресло по другую сторону журнального столика.
— Мы проверили вашу родословную до XVIII столетия: могу вас поздравить, вы истинная арийка.
Лицо его выражало доброжелательность, но глаза были холодны.
— У вас вторая, нордическая группа крови. У людей четвёртой группы часто бывает примесь еврейской крови. У арийцев — вторая, — задумчиво повторил он.
Грета ждала, что скажет офицер в белом халате дальше. Да, она воспринимала его именно, как офицера СС в белом халате, а не как врача в военной форме.
— Вы, вероятно, знаете, что ребёнку передаются особенности его родителей. Поэтому только два расово чистых существа могут родить расово чистого ребёнка, — негромко, словно раздумывая вслух, говорил офицер. — И мы приветствуем брачные союзы чистокровных арийцев. Как постоянные, с образованием семьи, так и временные — только для рождения ребёнка.
Грета резко подняла голову, но офицер остановил её движением руки:
— Всё, о чём я говорю, вас касается постольку поскольку. Я информирую о наших принципах, не более.
Посидев в задумчивости, офицер продолжил:
— В нашем несовершенном обществе сплошь и рядом алкоголики совокупляются с сифилитичками и плодят дебилов. Мы за то, чтобы члены нашего общества были совершенны физически и развиты умственно. Мы за оздоровление, очищение арийской расы. Такие девушки, как вы — красивые, здоровые, умные, интеллигентные, с проверенной наследственностью — золотой фонд арийской расы.
Офицер встал, развернувшись лицом к портрету Гитлера, висевшему на стене, заложил руки за спину.
— Нам нужно закончить ваше медицинское обследование. Для этого вам придётся несколько дней пожить у нас.
Уловив недовольный взгляд девушки, улыбнулся.
— Не бойтесь, в больничную палату вас никто не запрёт. Вы будете жить в комфортабельном отеле закрытого типа. В доме отдыха, если хотите. Ресторан, танцы, кино… Общение с избранными молодыми людьми и девушками, арийцами.
Грета хотела спросить про работу, но офицер снова опередил её:
— С вашей работой всё улажено. Отпуск с сохранением зарплаты. В качестве бонуса за… хлопоты — продуктовый набор: деликатесы, вино, натуральный кофе и хороший чай… Вы курите?
— Нет.
— Курение вредно для здоровья. Крепкие спиртные напитки мы тоже не приветствуем. Обследование продлится три-пять дней.
— А много там будет… — хотела спросить Грета.
— Общество? Достаточно узкий круг. Человек десять-пятнадцать… Никаких обязательных мероприятий. Обследования занимают мало времени, в остальном режим свободный. Обслуживание бесплатное — можно посещать ресторан, танцевать или сидеть в библиотеке. Общество ненавязчивое, уверяю вас. Интеллигентные девушки. Молодые люди — только офицеры СС, воспитанные и предупредительные интеллектуалы.
«Мой жених тоже офицер, очень воспитанный и предупредительный», — ревниво подумала Грета.
***
Легковой «Фольксваген» привёз Грету в небольшое селение, расположенное в сосновом бору, производившее впечатление заново построенного: небольшие двухэтажные коттеджи с балконами подковой охватывали большую лужайку. Подкову венчало длинное трёхэтажное здание, похожее на госпиталь, к центральному входу которого и подкатил «Фольксваген».
В холле Грету встретила женщина в форме БДМ (прим.: Bund Deutscher Mädel — Союз немецких девушек), попросила документы, зарегистрировала в журнале.
— Второй этаж направо, комната двадцать три, слева, — приветливо сообщила она. — Багаж вам принесут.
По широкой лестнице, устланной ковровой дорожкой, Грета поднялась на второй этаж.
У комнаты её ждала девушка в униформе.
— Фройляйн Эльза, — представилась девушка, сделав книксен. — Можно просто Эльза. Я буду информировать вас о запланированных процедурах. Вы можете спрашивать меня обо всём, что касается жизни в нашем учреждении.
Эльза приоткрыла дверь номера, пригласила Грету войти.
Грете предстояло жить в однокомнатном номере с санузлом.
— Примите душ, пожалуйста, — информировала Эльза Грету. — Через час у вас встреча с доктором Куне. Он наш гинеколог. Затем свободное время до вечера. Вы можете пообедать в ресторане — обслуживание бесплатное. Можно посетить танцзал с баром, кинозал или библиотеку. Завтра с утра сдача анализов, потом кардиограмма, рентгенография, в заключение осмотр терапевта. Это займёт дня два. Если со здоровьем всё в порядке, на этом медицинское обследование закончится. После этого день-два — общение с психологами и социальными работниками. Меня вы можете вызвать в любое время звонком, — Эльза указала на кнопку у изголовья кровати.
Гинекологом оказался пожилой, невысокий, упитанный мужчина с выбритым до пергаментного блеска лицом и жидкими волосами соломенного цвета. Врач сидел за письменным столом, внимательно изучал документацию и совершенно не обращал внимания на пациентку. За приставленным к врачебному столу буквой «Г» столом попроще сидела женщина лет сорока в белом халате и чепце, внимательно наблюдала за Гретой, вертела в пальцах карандаш.
Не глядя на вошедшую, врач жестом предложил ей сесть на стул у стола.
— Жалоб нет? Считаете себя здоровой? — спросил с печальным и словно бы укоризненным выражением, перелистывая страницы в папке.
— Да.
— Сексуальный опыт есть? — продолжался дежурный опрос.
— Небольшой… — смутилась Грета. — У меня жених… Мы обручены.
— Хорошо, — безо всяких эмоций одобрил доктор. — Богатый опыт мы не приветствуем, но отсутствие опыта приносит некоторые… организационные неудобства.
Грета не поняла, что имел в виду врач.
— Раздевайтесь, пожалуйста, за ширмой. Фрау Хайди поможет вам занять место в кресле.
Грете была неприятна процедура, но врач работал аккуратно.
— Фрау Хайди, мазки, — распорядился он.
Вернувшись в номер и переодевшись, Грета вызвала Эльзу.
— Я бы хотела закусить и… Посоветуйте, как мне не умереть со скуки?
— Обед в ресторане в четырнадцать часов. Это для тех, кто хочет обедать в коллективе. По желанию можно обедать в любое время. Сейчас большинство молодёжи находится в рекреационном зале первого этажа. Там есть бар, вы можете познакомиться с приятными людьми и закусить. Обслуживание бесплатное.
Грета спустилась в рекреационное помещение — большой зал с высокими окнами в готическом стиле, забранными красивыми витражами. В одном углу зала располагалась барная стойка с полками за спиной у бармена. На полках стояла разнообразная посуда, бутылки, красивые упаковки. Вино только сухое. В соседнем углу несколько столиков с двумя-четырьмя креслами у каждого. В дальнем углу на невысокой эстраде стоял рояль.
Сигнал «Немецкой волны» из радиоприёмника известил об окончании новостей.
Зазвучали грустные звуки аккордеона. Обаятельная Марлен Дитрих, вызывающе сексуальная и неприступная, одновременно порочная и невинная в киноролях, жестковатым контральто выразительно запела грустную историю о Лили Марлен
Vor der Kaserne,
Vor dem grossen Tor
Stand eine Laterne
Und steht sie noch davor.
So woll'n wir uns da wieder seh'n,
Bei der Laterne wollen wir steh'n
Wie einst, Lili Marleen…
(прим.: Возле казармы, у массивных ворот стоял фонарь и стоит до сих пор. Под этим фонарем мы встретимся, и будем стоять как раньше, Лили Марлен…).
Три элегантно и неброско одетых девушки весело, но негромко, беседовали в кругу пяти молодых офицеров СС, высоких, с соломенно-жёлтыми волосами и голубыми глазами — идеальных представителей арийской расы, бесконечно прославлявшейся в фильмах и в печати.
Два офицера играли в шахматы за дальним столиком. Ещё двое сидели у барной стойки.
Грета подошла к барной стойке, на краю которой лежало несколько газет. С первой полосы «Беобахтер Иллюстрирте» улыбался офицер СС в новеньком мундире, награждённый «Железным крестом» с дубовыми листьями.
Офицеры у стойки встали, поприветствовали её, по-военному склонив головы, один жестом предложил стул:
— Здравствуйте, фройляйн! Разрешите помочь?
— Нет, спасибо, — остановила офицера Грета.
— Вы, вероятно, только приехали… Разрешите представиться, — офицер щёлкнул каблуками и кивнул, — Гюнтер. Это Фридрих и Густав.
Грета назвала своё имя.
— Разрешите предложить вам молочный коктейль с клубникой, — рекомендовал Гюнтер.
Пока бармен готовил коктейль, Гюнтер рассказал об офицерах, находившихся в зале. Все в звании унтерштурмфюреров и оберштурмфюреров (прим.: лейтенанты и обер-лейтенанты). Должности не называл, но говорил, из каких родов войск, полушутя коротко характеризовал: этот весельчак, этот любит танцевать, этот тяготеет к науке, тот из авиации, но, несмотря на голубой оттенок мундира, любит общаться с красивыми девушками …
Все офицеры были одеты в идеально отутюженную форму, сапоги зеркально блестели, у всех прекрасная выправка, приятные лица. Если Грета случайно с кем-то встречалась взглядами, офицер тут же кивком приветствовал её.
Грета вспомнила фотографию, присланную ей женихом: несколько расхристанных солдат, вероятно, на привале. Оружие разбросано на земле. Кители нараспашку или полурасстёгнуты, рукава у некоторых закатаны, небритые лица грязны, пилотка у одного напялена задом наперёд, сигареты в зубах, как у портовых грузчиков… Еда и выпивка на земле, как на пикнике. Бутылки шнапса в руках военнослужащих. Один пьёт из горлышка. И её жених среди них. Лейтенант Ганс Майер. Такой же расхристанный, как и все. С бутылкой в руке.
Грета вдруг осознала, как
