зрения и ракурса.
Запись Лалли не лишена смысла, она проиллюстрирована и описана более детально, где даже темный силуэт, она описывает как «..монах в черной мантии с окровавленным ножом…»
То есть, в записях Лалли есть много тех подробностей, о которых даже Полиция Семи Систем не знает, не то что архивариус, или та же Пэтти, которая описала фигуру в темной мантии, как «…просто темный силуэт…»
Во всех этих записях есть одно сходство, все три сестры видели темный силуэт выходящий из леса, но описали его по-разному, и это не смотря на свой возраст.
Единственно, кто более подробно описал силуэт, и даже зарисовал его, оказалась Лалли, младшая из сестер Руниус…
И, вот эта ее подробность, которую Лалли описала в своем дневнике, натолкнула меня на мысль, что сама Лалли знает много больше, чем хотят услышать от нее сестры.
И, пожалуй самый не маловажный момент, о котором мало что известно…
Возможно, младшая из сестер, обладает каким-то неизвестным ей даром, который пугает ее саму, и проявляется у нее в определенный особо-острый период, когда она находится в стрессовом или предстрессовом состоянии, и когда довольно сильно волнуется, за что-то или за кого-то, выдавая подробности, о которых не знают сами сестры…
Это открыто демонстрирует рисунок силуэта в темной утепленной тоге, который нарисовала Лалли в своем дневнике, и который попал ко мне в руки вместе с остальными записями сестер Руниус, случайно, а может и не случайно, а ровно настолько, чтобы я раскрыла все факты их тайн…
***************************************************************************************************************************************************************************************************************************
Запись 2. Исповедь.
Сейчас, я открываю очередную запись в дневнике средней сестры, Нэнни, где она описывает все свое одиночество и отчаяние, которые, подобно панике, охватили все ее существо…
От тех слов, что Нэнни пишет в своем дневнике, холод, как иглой пронзает и без того мою черную душу.
Вот ее запись:
«День 3, число 12, Эра Рыб.
То, что я узнала от моей младшей сестры, конечно, очень ужасно, и довольно страшно…
Можно сказать, это травма для всех нас и для всей нашей психики<…>
Первоначально, я думала, что Лалли просто играет с нами, и никогда не предавала этому значения, абсолютно никакого, даже минимального…
Но, когда я увидела, что она написала в своем дневнике, у нас в семье, друг от друга нет секретов, и увидела этот ужасный рисунок, во всем черном, да еще и с ножом, и подписью «Это она убила наших родителей», я испугалась всерьез, понимая, что наша маленькая Лалли, абсолютно права. Я должна перед ней извиниться и отдать должное, за то, что не верила в ее слова, и принимала их, за детскую игру, абсолютно не всерьез…
Скорей всего, у Лалли есть дар, дар, который позволяет ей видеть грядущие события, и даже те события, о которых, к нашему с Пэтти сожалению, мы абсолютно не знаем, и признаем свою беспомощность, как проклятие<…>
Но, вот Лалли, видимо об этом знает, как и о том даре, что ей дан свыше…
И, этот свой дар, она использует, как может, давая нам понять, что даже после своей смерти, кто-то темный, может преследовать обреченные души погибших. И, эти души, могут быть где-то рядом с нами…
Даже сейчас, в третий день, когда наши родители мертвы, я чувствую, что они рядом с нами, по – крайней мере, их души.
Скорей всего, это детская паранойя, но, после записи в дневнике Лалли, это становится навязчивой идеей, и, возможно, детской шизофренией?!
Каждую ночь, ложась спать рядом с сестренкой Лалли, я боюсь не проснуться, и вовремя не помочь ей, когда ее дар проявится вновь в уже более длительной форме…
Пэтти старается нас утешить и успокоить, как может, но все становится только хуже…
Несколько раз, мы ходили в лес, выискивая ту таинственную Темную, которая убила наших родителей, но не находили…
И теперь, мы боимся, что рано или поздно, она сама нас найдет, и поступит так же, как поступила с нашими родителями<…>
Все наши страхи, в одно мгновение, после гибели родителей, вышли наружу, приобретая очертания непонятных расплывчатых фигур…
И, вот этого, мы боимся больше всего; боимся, что наши же страхи, нас убьют, если это не сделает Королева…
Представьте, как мы себя чувствуем, в совершенно пустом доме, сидя возле дровяной печи и возле камина, глядя на танцующие языки пламени, и видя неясные тени, которые ходят за нашими спинами, очень тихо, и что-то высматривают, пытаясь нас испугать и лишить рассудка…
Нам становится довольно жутко и одиноко, когда не знаешь что ожидать от наших собственных переживаний и страхов…
Пэтти когда-то говорила, что рано или поздно, но мы останемся одни, без родителей…
Но, честно сказать, я не думала, что это будет так рано, когда нам исполнилось всего лишь пятнадцать лет, и мы еще не видели всей суровой жизни.
Теперь, было все иначе, жизнь показала нам свой злобный оскал, отняв у нас самое дорогое, наших родителей…
И, когда я пишу эти строчки в своем дневнике, я понимаю, что их больше не вернуть, наших родителей, и от этого, еще больше хочется плакать, я начинаю потихоньку сходить с ума…
И эти слова, говорю я, девочка – подросток, которой только исполнилось пятнадцать лет, и которая рассуждает, как взрослый человек…
Даже не верится.
Я сама себе не верю, что, буквально за каких – то три с небольшим дня, я из ребенка стала взрослой, как и мои сестры, Лалли и Пэтти.
Смерть, тем более близких людей, не важно, кто они, эльфы или люди, всегда вносит свои коррективы; взрослый становится стариком, а ребенок, тем более девочка, взрослой женщиной, за плечами которой, не один жизненный опыт, который приходит сразу же после смерти<…>
Вообще, смерть, как и жизнь, всего лишь круговорот нашей Вселенной, ее, так называемых «скачков», которые повторяются все время с частой регулярностью, сотрясая Средиземье и Миры Хаоса, в том числе и Люциус, где мы живем, и где погибли наши родители…
Лалли, хоть и говорит рисунком, что родителей убила некая Темная сущность, я в это не верю, и полагаю, что наших родных, убила некая другая сущность, которая зовется «Черной Королевой», которая собирает обреченные души, вроде наших, и увозит их на Темной колеснице, неизвестно куда?!
Единого мнения по этому поводу нет ни у нас, ни у кого – либо, даже у экспертов всего Средиземья и Люциуса.
Надо будет, как – нибудь спросить об этом у Пэтти…
Она эксперт в подобного рода делах, и скорей всего, сможет помочь всем нам<…>»
***************************************************************************************************************************************************************************************************************************
Тут запись обрывается. Чернила слились в одну сплошную кляксу, так что, запись не подлежит восстановлению…
Я же, глядя на столь откровенную и ужасную запись, пытаюсь понять, что же хотела сказать Нэнни, уточнив в своей записи, что Пэтти, эксперт в подобных делах, и чем сможет помочь своим сестрам, то есть ей и Лалли?!
Не найдя ответа, я решила поговорить с теми, кто хорошо знал всех трех сестер Руниус, и старался поддержать их в трудной ситуации, до их трагической гибели…
Правда, таких людей единицы, и они готовы со мной поговорить о том, какие тайны скрывали сестры…
И, первой моей остановкой, был именно Люциус, который, за долгих пять тысяч лет, довольно профессионально изменился, став полноценным городом.
Это наша современность…
Тех поселков и того дома, где раньше жили сестры, уже давно не осталось; вместо них, остались каменные руины, сиротливо стоящие на отшибе всего Люциуса, в лесу, и глядящие мертвыми окнами на бегущий мимо них прогресс…
Н-да! Время не пощадило ничего, ни жилье сестер, не те документы, что были у меня на руках, добытые в местном архиве…
Меня отвлек от мыслей голос, довольно звонкий и приветливый:
- Госпожа Советник! Здравствуйте, я Мисси, управляющая таверной «Ясень».
Я слышала, вы хотели со мной поговорить? По – поводу сестер Руниус?
Я очень хорошо их знала. Они были довольно милые девочки, никого и никогда не обижали, и всегда приходили мне помогать в управлении таверной, ну,
и по – дому, соответственно…
Проходите в дом, присаживайтесь к камину, обогрейтесь, а я пока пойду приготовлю чай, из наших местных трав, и мы с вами поговорим.
Чем смогу, тем помогу в вашем расследовании, расскажу все, что знала о сестрах Руниус – Мисси, прикрыв входную дверь направилась в кухню, чтобы приготовить чай на две персоны…
Пока Мисси готовила чай на кухне, мне представилась возможность рассмотреть обстановку ее жилища.
Сказать честно, обстановка жилища управляющей таверной, была более, чем скромной, без всяких изысков и дорогих украшений.
Все было по – простому; обычные деревянные стулья, стол из тиса на гнутых ножках, несколько шкафов для одежды и утвари украшенных витиеватыми узорами, самые обычные окна с обычными шторами, пара – тройка ретро – зеркал, без всяких золотых элементов, большой и теплый камин, обогревающий весь дом целиком и полностью, мягкий диван, а на стенах несколько картин местных художников…
Единственное, что привлекло мое внимание, была фотография в черной рамочке, сиротливо и как – то отдельно стоящая от всей мебели, на тумбочке, где, беззаботно улыбаясь были изображены три девочки, сестры Руниус, которые еще не знали о том, что их ожидало в ближайшем будущем…
Я аккуратно взяла фотографию с тумбочки и принялась рассматривать, думая о том, какую – же подсказку мне пытались дать сестры на этой фотографии?
- А вот и чай с пирожками! Угощайтесь, госпожа Советник! – из кухни вышла Мисси, держа в руках поднос с чаем и целой тарелкой пирожков, и ставя поднос на стол…
Сразу видно, добрая женщина, никому не откажет в крыше над головой.
Даже сестрам не отказала, когда они попросили у нее кров и приют, последний в их жизни.
- Мисси, скажите пожалуйста, откуда у вас фотография сестер? – я сделала глоток чая; он оказался вкусным и ароматным.
- Фотография?! Ах, эта фотография? С ней связана одна история, которую я вам хотела рассказать – Мисси села за стол и налила себе чаю.
В один из выходных дней, я с девочками была дома, готовила еду, читала книги…
И, ближе к обеду, ко мне подошла Лалли, младшая из сестер Руниус, и попросила сводить их в город, на детскую ярмарку и на какую-то выставку.
Я согласилась, ведь для меня они были все равно, что родные дети, у нас с мужем своих не было, так что, отказать я им не смогла…
В тот день, мы отправились в город, сходили на ярмарку, где я им купила игрушки, всякие сладости, побывали на выставке древнего искусства, и чисто случайно зашли в фотоателье, девочкам как-то хотелось меня отблагодарить за все то, что я для них делаю, и самую малость, что они могли для меня сделать, это сфотографироваться, и отдать мне это фото, на долгую память, чтобы и им было легче переносить одиночество и нам радость с мужем. Рамочку для фотографии я уже сама купила на блошином рынке, у нашего ростовщика Генри, поместив туда фото девочек. Я уже говорила, что они для меня были все равно, что родные дети. Я их очень любила, как своих родных дочек. И тут, вот эта трагедия с ними – говоря эти слова, Мисси плакала, утирая слезы шелковым платочком, который, ей видимо, подарила Нэнни. В уголочке платка были вышиты инициалы Мисси, красными нитками…
Заметив, что я смотрю на
