Тайна Мангупского мальчика
(повесть для всех любителей Мангупа, Крыма и тайн,
от подростков и до бесконечности)
Последний пароход. Пролог
На рейде Севастопольской бухты было не протолкнуться. Баржи, шлюпки, буксиры, шаланды, фелюки покачивались у пирсов, готовые хоть сию минуту ринуться в путь.
Лодки сновали по всей акватории, повышая общую сутолоку.
Не менее пёстро было и на самой пристани: неуправляемая кричащая круговерть, разноязычный говор, резкие выкрики, ржание коней. Казалось, началось Второе Пришествие. Вся эта разномастная толпа рвалась к единственному пришвартованному у причала пароходу. Белая эмиграция спешила покинуть Крымское побережье.
Пароход был уже набит до предела, но народ, напирая друг на друга, продолжал штурмовать сходни. Капитан, видя, что людская вереница не прерывается, приказал убрать трап.
В последний момент послышался крик: «Разойдись!» и к самым сходням подкатила бричка, из нее выпрыгнул молодцеватый военный и, расталкивая всех, бросился вверх по трапу, увлекая за собой средних лет даму.
Этим своим поступком, он разъединил последнюю группу с детьми, поднимающуюся по трапу. Идущие впереди молодые мужчина с чемоданами и женщина с двумя детьми, успели уже подняться на борт, а следующая за ними женщина с младенцем на руках, мальчик лет десяти и мужчина в казачьей форме, с баулом в одной руке и ребенком лет трёх на другой, были оттеснены офицером. Сходни убрали перед самым их носом.
Пароход загудел и начал отшвартовываться от причала. Обе женщины, на пароходе, и на берегу закричали. Женщина с младенцем на руках рванулась вперед, её успели схватить, и только это удержало её от падения с причала.
Молодая женщина на пароходе кричала и металась по палубе. Один из детей, мальчик лет пяти, вырвал свою руку из ее руки и бросился к борту. «Мама! Мама!» – кричал он, пытаясь перелезть через поручни. Его удержали, и теперь он плакал, уткнувшись в подол женщине.
Женщина тоже плакала, прижимая к себе детей и вглядываясь в удаляющийся берег.
Молодой мужчина побледнел, выронил чемоданы и бросился по трапу в капитанскую рубку.
– Николя, сделайте же что-нибудь, остановите пароход. Я умоляю. Попросите капитана не отказать в помощи! – кричала женщина ему в след.
– Господин капитан, я прошу вас остановить движение судна. Там на берегу, на руках кормилицы остался мой ребёнок, а сын кормилицы оказался на борту судна один, без родителей. Я прошу вас отправить за кормилицей и её семьёй шлюпку.
– Извиняюсь, уважаемый, ни чем не могу помочь. Я не имею возможности предпринять сии действия. В моём ведении находятся жизни господ офицеров, красные наступают, и я не могу рисковать.
– Я вас застрелю, я вызову вас на дуэль! Вы что, не понимаете, там мой сын! Мой маленький сын! Немедленно остановите пароход!
–Убрать, – приказал капитан.
Мужчине скрутили руки и препроводили на палубу.
– Возьмите, госпожа хорошая, своего мужа, иначе его придется бросить за борт, – сказал женщине один из матросов, подталкивая к ней мужчину.
На берегу, заплаканная женщина с младенцем на руках и мужчина с ребёнком, долго вглядывались в удаляющийся силуэт парохода.
– Ну, что ж, – сказал мужчина, – вот и стал я аталыком.
Последний пароход уходил из Севастополя в Константинополь.
__________
Часть 1. Мангуп
Глава 1. Мальчик на стене
Костёр мерцал жарким оранжевым светом, озаряя ближайшее от костра пространство. Над Мангупом разверзлась глубокая тёмная бездна, усыпанная мириадами блестящих светлых бусин. Словно там, в вышине кто-то просыпал с нитки огромное жемчужное ожерелье.
Звенящая тишина повисла в прохладном ночном воздухе.
Васька ворошила уголья и смотрела, как искры стремительным жарким сполохом устремляются к звёздам. На черном атласе ночи они казались золотистыми живыми существами, взметнувшимися навстречу другим мирам.
– Опять полуночничаешь, – раздался голос.
Высокая худая фигура бесшумно выплыла из темноты и мелькнула в свете костра. Через мгновение рядом с ней присел человек в длинных чёрных одеяниях.
Васька вздрогнула. Но не испугалась. Васька знала его. Это был монах, обитающий здесь неподалёку.
– Ну и что делать будем, – продолжал старик, – гора, она баловства не любит. А вы в последнее время только и делаете, что баловством занимаетесь.
Васька хотела возразить, что не такое уж это и баловство, но благоразумно промолчала.
– Пойдём, пройдёмся, – сказал монах, – о деле потолкуем.
– О каком деле? – хотела спросить Васька.
Но вновь промолчала. Зато ноги, словно сами собой понесли её вслед за старцем.
Они прошли по плато к цитадели и остановились. Развалины крепости выглядели таинственно и жутковато, как декорации к какому-то ещё не сыгранному спектаклю.
Раздался тихий детский плач. А следом, истошный вопль прорезал прозрачный ночной воздух, и потонул в где-то в глубине дальнего ущелья.
Сердце у Васьки бешено забухало. Ей захотелось кинуться прочь, забиться в палатку и с головой нырнуть в спальный мешок.
– Опять мальчик зевак гоняет, – сказал монах, – резвится…
– Откуда среди ночи зеваки? – подумала Васька, – в лагере все спят, а посторонние ночами по плато не шастают.
Да и где им взяться посторонним, давно уже сопят в своих постелях, где там внизу в уюте городских квартир.
– Не там ищите, не там, – сказал старик.
– А где надо? – хотела спросить Васька, но вместо этого из горла выдавился непонятный сип.
– Смотри, какая луна! – непонятно в связи с чем, сказал вдруг старец.
Васька вскинула голову вверх. Зеркальный блеск луны завораживал и не давал оторвать от него взгляда. В его призрачном свете развалины особенно живописно выделялись на чёрном экране неба.
И вдруг по стене, почти не касаясь её ногами, пронёсся полупрозрачный мальчик, в белой светящейся одежде и развевающемся за спиной серебристом плаще.
– Призрак! Призрак! – отчаянно заорала Васька, и хотела бежать, но ноги стали как синтепоновый спальник.
– Да ладно, успокойся, – сказал монах, – ничего он не сделает. Он своих не трогает. Пошли.
– Оставайся на месте, а лучше возвращайся в лагерь, – велела сама себе Васька, но снова покорно поплелась следом.
Старик подошёл к развалинам стены и сказал.
– Вот здесь тайник. Но открыть его может только тот, кто чист сердцем и душой? Как у тебя насчёт чистоты этих двух начал? Да знаю, знаю, что всё в порядке и с душой, и с сердцем. Я давно за тобой наблюдаю.
Васька хотела возразить, но голос вновь предательски пропал.
– Ладно, – сказал старик, – сунь руку в тайник и доставай.
Васька повиновалась его словам. И через секунду на её ладони лежал золотистый плоский кружок, похожий на большую странную монету. Васька хотела спросить монаха, что это, но старик куда-то исчез.
– Дай его мне, – послышался голос, – он мой. Он принадлежит мне по праву.
Перед Васькой стоял мальчик. Черты его бледного лица были тонки и благородны, а голос тих и спокоен.
– Вообще-то старик его мне пообещал, – неожиданно для самой себя возразила Васька.
И снова удивилась: её пропавший было голос, звучал обычными интонациями и был насыщен совершенно мальчишескими обертонами.
– Отдай, – теперь уже с настойчивостью сказал мальчик, – я его давно потерял.
– Да ладно, бери! Не очень-то это мне и нужно, – и Васька протянула мальчику странную монету.
Но в этот момент из темноты выскочил мужик в красной феске. Где только он её раскопал! Такие даже в Турции уже давно не носят! Мужик вырвал монету из Васькиных рук и помчался по стенам, легко перепрыгивая с камня на камень. На боку у него болталась, поблескивая в свете луны кривая сабля.
– Стой! – заорала Васька и бросилась за ним следом.
Но мальчик её уже опередил и помчался за похитителем.
С необычайной лёгкостью Васька перепрыгивала со стенки на стенку. И также быстро, как мелькали её ноги, в голове вспыхивали обрывки мыслей: «Ну, и откуда он взялся этот мужик… Ещё и саблю нацепил!.. Ну, ничо я оказывается, бегаю! Кому скажи – не поверят… Тоже мне персонаж!.. А ещё говорили, что это выдумки…»
Но вдруг всё поменялось. Как мальчик оказался впереди грабителя она так и не поняла. А грабитель внезапно развернулся и замахнулся на Ваську кривой саблей.
– А-а-а! – завопила Васька и зажмурилась.
И оступилась, и полетела.
– Ну, всё.., – мелькнуло в голове, – сама виновата, доносилась по стенкам! А это, наверное, очень больно падать на скалы… Да, сколько ж там метров лететь? Шестьсот что ли. Ну вот, наверное, сейчас подлечу…
Она ещё сильнее зажмурилась и приготовилась, что вот-вот грохнется о земную твердь. Да, что там о твердь! О скалы! Вот сейчас острая боль пронзит каждую её клеточку. И всё…
Её резко подбросило вверх…
Глава 2. Кто на новенького
– Ты чего? – раздался знакомый голос, – Васька, ну Васька же! Вставай, давай. Чего это ты сегодня? Так кричала во сне, что всех переполошила.
Васька распахнула глаза и увидела перед собой улыбающееся лицо Леры.
Девчонка похлопала ресницами, не в силах понять, где находится. Но постепенно мысли её прояснились.
– Ну и сон! – задумчиво произнесла Васька, – не хотела бы я его ещё раз увидеть.
– А чо приснилось-то!? – сунул в палатку голову её приятель Мика.
– А что вы не на работе? – вопросом на вопрос ответила Васька.
– С ночи дождь припустил. Никто не работает, народ по палаткам сидит, – сообщила Лера, – а мы на Дырявый мыс собрались. Ты с нами?
– Приснилось-то что? – вновь спросил Мика.
– Да так, ерунда какая-то.
Васька стремглав вскочила, и, стряхивая остатки сна, вылезла из палатки. Дождь не такой уж и большой. Так, морось. Вполне можно прогуляться до Дырявого мыса или Тешкли-Буруна, как он означен на картах.
Они туда и отправились, и вновь исползали Тешкли-Бурун вдоль и поперёк. Полазили по пещерам, спустились в подземный каземат. А затем сидя на камнях, смотрели на открывающуюся взорам долину. Дождевая пелена застилала окрестные плато. Капли монотонно шуршали по траве и барабанили по камням.
Васька и думать забыла про сон. Но всё-таки какое-то неясное ощущение тревоги гнездилось в самом дальнем закоулке души. Зато, про сон вспомнил Мика и спросил, почему она так вопила во сне, что у него в палатке слышно было
И Васька сначала с неохотой, а затем, войдя в раж, в лицах и красках поведала друзьям содержание своего необыкновенного сна..
– Это ты просто растёшь, Васька, – сказала Лера, – дети и старшие подростки, когда летают во сне – всегда растут. Так старики говорят.
Неожиданно, сквозь мерное постукивание дождя где-то внизу послышался хруст ломающихся веток, затем, немного погодя – шорох и звук скатывающихся вниз мелких камешков. Потом донеслось прерывистое дыхание, и ещё через некоторое время, в проёме появился необъятный разноцветный рюкзак со множеством кармашков, из-под которого виднелась мокрая физиономия, увенчанная очками. Физиономия завершалась не менее мокрой длинной и несколько несуразной фигурой.
Ребята уставились на пришельца, словно на привидение. Он появился оттуда, откуда по всеобщему мнению залезть на Мангуп было невозможно. Слишком крутым и опасным был мыс Тешкли-Бурун.
Когда первая оторопь прошла, Мика присвистнув, произнёс:
– Ну, дядя даёт! По такой
