плохих.
История про Чёрного монаха переплелась с легендой о Мангупском мальчике, и теперь получалось, что Чёрный монах ни кто иной, как наставник юного Мангупского князя, защитник обездоленных детей. Как-то само собой забылось, что монаха придумала Васька, и даже она сама почти поверила в его существование.
И вот теперь Васька вновь рассказывала про монаха, и по её словам получалось, что нынешней ночью он приходил в лагерь. Якобы, среди ночи она проснулась от шума дождя, и ей вдруг очень захотелось есть. Она поняла, что если сейчас не сунет в рот что-нибудь съедобное, то не заснет до самого утра.
Васька хотела уже вылезти из палатки и отправиться под навес, где Феликс всегда оставлял на утро немного еды, для самых голодных, которым невмоготу было ожидать завтрака. Иногда, в особо тёплые ночи, во избежание прокисания, он ставил тарелки с остатками еды прямо на землю и прикрывал крышками.
Часто ночью под навес являлись ёжики и начинали греметь тарелками, стараясь сбросить крышку и добраться до съестного.
В этот раз тоже звякнуло. Васька подумала, что это снова ежи, но вдруг непонятно почему ей стало очень жутко. Она колебалась, вылазить из палатки или нет, но голод всёже пересилил, и она решила вылезти, разбудив перед этим Лерку. То, что Лера такому бодрствованию может совсем не обрадоваться, ей и в голову не пришло.
– Ну, Васька, ты в большом количестве не переносима! Что тебя приспичило среди ночи набивать брюхо жратвой.
– А что если я большой раб своего большого желудка! – огрызнулась Васька.
Но уже через секунду Лера сама почувствовала, что нестерпимо голодна. Они выбрались из палатки, и сразу же попали под ливень. Возвращаться за штормовками не хотелось, и они, дрожа от холодных струй, побежали под навес, добрались до тарелок с едой, взяли по куску хлеба и насели на остатки каши.
Когда с кашей было покончено, Васька нагнулась к ведру, чтобы зачерпнуть в кружку воды, а разогнувшись, обнаружила, что Лера оторопело смотрит в темноту.
Проследив Лерин взгляд, она увидела сквозь пелену дождя высокую черную фигуру в длинном балахоне и накинутом на голову остроконечном башлыке. Фигура быстро двигалась через поляну в сторону раскопа.
– Может быть это… этот… хозяин? Или Фискин прилипала?
– Какой он хозяин! – взвилась было Васька, но, вспомнив, что в лагере спят, прошептала, – ладно, выясним. А у Фискиного придурка, кишка тонка ночами по городищу шастать.
Фигура удалилась. Они выждали немного, высунулись из-под навеса, и крадучись последовали за ней. Фигура побродила по раскопу и проследовала в направлении Соснового мыса. У них хватило благоразумия прекратить преследование и вернуться в лагерь. Но в лагере Васька направилась не к своей палатке, а совсем в другую сторону.
– Ты с ума сошла, – зашептала Лера.
Но Васька лишь досадливо дёрнула плечом и, подойдя к палатке мистера Джефа, осторожно раскрыла молнию. Подбежавшая Лера увидела толстый спальный мешок, из которого торчала голова англичанина. Из стоящей по соседству палатки Гусика, доносился мерный храп.
– Ну, и что теперь скажешь? – спросила Васька.
– Может быть это Грег? – в неуверенности сказала Лера.
– С ума сошла? – возмутилась Васька, – сама же говорила, что Грег не причем, он же свой. Нет, это не он.
– Да, конечно. Ты права.
То, что это был кто-то чужой, ни Лера, ни Васька уже нисколько не сомневались.
Рассказывала Васька очень живописно, «в лицах». Правда, заметив среди присутствующих Гусика, она умолчала, что он был назван ими «прилипалой» и «придурком».
Рассказывая, Васька ежесекундно обращалась к Лере: «Так, Лерка?» и Лера утвердительно кивала головой. Лерка сидела, закутанная с ног до головы в длинные штаны, свитера и куртки. Ночью она здорово промокла и замёрзла, и теперь голос у неё хрипел и сипел. Лера вынуждена была молчать с самого утра.
– Не иначе, это был Чёрный монах, – заключила Васька.
Мика обиделся.
– Не могли меня позвать! А еще друзья называется! – у него от возмущения даже голос дрожал.
– Да брось ты Мика, когда было тебя звать, сам подумай, – ответила Васька.
И тут в разговор встряла Вероника.
– Навыдумывали тут всяких чёрных монахов, мангупских мальчиков. Глупость какая-то. Вы уж как-нибудь определитесь, какой призрак здесь обитает.
– А оба! – откликнулась Васька.
Но Вероника её не слушала, а продолжала своё.
– Всё понятно! Вот кто шастает ночами по чужим палаткам, а после этого серёжки пропадают! Я буду вынуждена поставить в известность мистера Мак-Аврасса.
Все и даже Гусик возмутились её словам.
– Ты не права, Вероника. На этот раз они ничего такого не сделали. И в палатку заглянули вынужденно, – попытался урезонить её Гусик.
Но Вероника надулась и пошла к себе. Гусик поплелся за ней.
Глава 8. Фиса – звезда сезона
Дождь прекратился. Мика потягивая горячее какао, уже совсем успокоился и не сердился больше на Ваську с Лерой. Они стали болтать о том, что хорошо бы выследить этого в чёрном. Через несколько минут под навесом появился Мак-Аврасс в сопровождении Фисы Наумовны.
– Почему никто не работает? – строго спросила Фиса Наумовна.
– Так ведь сыро. На раскопе лужи. Чего же грязь месить, – ответила Лера.
– Вам бы это следовало знать, Фиса Наумовна, – с ехидцей в голосе добавил Евсеич.
– Они правы, – сказал вдруг мистер Джеф, – пойдемте мадам Фиса.
Но Фиса не унималась.
– Немедленно за работу. Керамисты моют керамику, чертёжники чертят,
раскопщики заготавливают дрова.
– А дрова имеются, – подал голос Феликс.
– В таком случае, пусть носят воду.
– Да у меня ею все чеплашки заполнены, – лениво откликнулся Феликс.
– Пусть дрова заготавливают впрок! – взбешённая Фиса не знала чего ещё сказать.
Она раскрыла было рот, чтобы продолжить свою тираду, но не придумав более ничего, резко развернулась и удалилась прочь с гордо поднятой головой.
– Надо полагать, мне надлежит сложить с себя полномочия начальника
отряда, – сказал Евсеич.
– Да нет, вы пока что официально начальник отряда, и я намерен оставить вас на этом посту. Но между тем, настоятельно рекомендую прислушиваться к мнению мадам Фисы, – ответил мистер Джефф и отправился следом за Фисой.
– Мадам Фиса, – хмыкнула Васька, – тоже мне, мадам нашлась.
– А что, ей подходит, – откликнулась Лера, – это смотря с какой интонацией произносить. Вот, например…
И Лера произнесла «мадам Фиса» с таким сарказмом, что все поняли: отныне это наименование прочно войдет в словесный обиход отряда.
– Фиса, звезда сезона! – ядовито процедила Васька.
Все сидящие под навесом расхохотались. Евсеич посмеивался в усы.
– Как вы можете так отзываться о замхозяине городища, без пяти минут начальнике раскопа, – с усмешкой пожурил он девчонок.
– А чё она! – взвился Мика. – думает, если дедушки здесь нет, так всё можно.
Второй раз за эти дни он упомянул о деде, как о лице, наделённом властными полномочиями.
– Герка, ты начинаешь прикрываться именем Артура Алексеевича, – снова усмехнулся Евсеич.
Он называл Мику так в исключительных случаях, когда сердился или когда был доволен.
– Ничего я не прикрываюсь. Просто, она меня бесит даже больше, чем этот… Мак опиумный!
– Ну и язычки подобрались! – расхохотался Евсеич.
– А я буду жаловаться, – не унимался Мика, – я сейчас же поеду в
Херсонес и всё расскажу Алле Ильинишне. Она разберётся с этим Маком. Она всех археологов на уши поставит! Её во всем мире археологи знают! Её послушают. Мак будет знать, как присваивать Мангуп!
– Мика, ты забыл, что Алла Ильинишна тоже на симпозиуме. И потом, я боюсь, что всё решено в более верхних инстанциях. Против правительственных решений о возвращении хозяевам их бывших владений не попрёшь, – вздохнул Евсеич, – а впрочем, будем ждать возвращения профессоров. Может быть, что-то и можно сделать.
Евсеич похлопал себя по карманам в поисках сигарет и поднялся из-за стола. Закурил и с усмешкой сказал:
– Ладно, пойду, поработаю немного, а то начальство серчать будет.
После его ухода ребята еще долго изощрялись в остроумии в адрес Фисы и нового хозяина, и лагерь периодически оглашался их диким гоготом.
Но это был смех сквозь слёзы.
Глава 9. Новая пропажа
В час по полудню выглянуло солнце, и через некоторое время его лучи ликвидировали все последствия ночного ливня. Лерка с Васькой и Мика, вооружившись с мешками, сбегали вниз за персиками.
Там в саду они чуть не попались сторожу. Оказывается, в саду сменился охранник. С прежним сторожем, дедом Игнатом, у них был негласный уговор «не попадаться». Он прекрасно знал, эту троечку, таскающую персики и делал вид, что охотится на неё, но ни разу так и не поймал.
От пережитого приключения настроение у них резко скакнуло вверх, и они огласили лагерь громкими воплями, призывающими всех навалиться на персики. Весь лагерь высыпал из палаток и теперь дружно поглощал угощение. Персиковая сладость стекала по губам и подбородкам, высыхающий сок остренько покалывал щеки.
Они стали пулять друг в друга персиковыми косточками и брызгаться соком. Впервые за это время в лагере царило неподдельное веселье. Старый экспедиционный закон «работать вместе, кушать вместе, веселиться вместе» возымел свое действие и Мика даже сбегал в стан противника и позвал их на персиковое веселье.
– Мы не едим ворованного, – буркнула Фиса, хотя до этого, поглощала такие же стащенные персики за милую душу.
– Зато вкусно! – расплылся в улыбке Мика и вприпрыжку помчался обратно к навесу.
Гусик поколебавшись, поплелся за ним.
– Стой, Август! Неужели ты будешь есть краденые персики? – грозный окрик Вероники заставил Гусика обернуться.
– Ты знаешь, буду! – резко сказал он вдруг и ускорил шаг.
Веселье под навесом продолжалось. И хотя Евсеич персиков не любил, он не выдержал, отложил коллекционные описи, вылез из палатки и теперь, сидя под навесом, смотрел, как ребята поглощают персики, посапывал сигаретой и улыбался.
Васька пульнула косточкой в Мику, но попала в Леру. Лерка взвизгнула и бросилась на Ваську. Васька увернулась и с хохотом помчалась по поляне. Лерка гналась за ней, стараясь в свою очередь, попасть в Ваську косточками.
Васька резко свернула, поскользнулась и шлепнулась. При этом она попала коленом на что-то твёрдое. Когда она вскочила, то увидела, как из ссадины на колене выступила капелька крови.
А под навесом веселились вовсю. Кто-то схватил кружку и стал окатывать всех водой из стоящих рядом ведёр.
– За водой сами пойдёте! Резвитесь как дети малые! – рявкнул Феликс и тут же окатил Мику водой.
– А мы и есть дети малые! – весело крикнул Мика, запуская в Феликса очередной косточкой.
И тут, в самый разгар веселья, раздался дикий негодующий вопль. Кричали где-то у палатки на краю поляны. Все кинулись туда, и взору открылась занимательнейшая картина.
У палатки, забыв о своей величественности и гордости, размахивая руками, совсем не по аристократически скакал Мак-Аврасс и орал что-то невразумительное. Причем, по-русски!
– А-а-а! Обокрали! Осы! Уберите ос! Где, где он? Воры! Похитители! О, как больно!
Фиса Наумовна бегала следом, обмахивала его какой-то салфеткой и верещала:
– Безобразие! Безобразие! Ну, успокойтесь! Успокойтесь, мистер Джеф!
С
