– это друг. Но к дружбе надо, чтобы было что-то еще….- коротко постаралась объяснить сыну.
- Да я так и знал ! - продолжал сын. – Чувствовал, что он тебя будет замуж звать. А чего ты вдруг такая довольная после работы?
- Как же мне не быть довольной? - засмеялась Лера радостным смехом. – Забыла сказать вам самое главное – мы сегодня лотерею в редакции провели! Все прошло замечательно! И наш шеф остался доволен. На радостях пообещал нам и премии и тринадцатую зарплату. Хорошая новость?
Не сговариваясь, дети подскочили со своих мест и бросились обнимать мать – это была искренняя радость и за нее, и за себя – им от мамочкиного пирога, как всегда, точно немало перепадет…
Больше всех на эту тему разговорился сын. Начал рассказывать страшные истории своих сокурсников по институту, что их родителям не платят заработную плату месяцами, а то и по полгода, или дают натуральными изделиями, что производит их предприятие – а куда потом все девать – неизвестно. Поэтому некоторые студенты пытаются где-то что-то продать и, чтобы иметь свою копейку, иногда даже водкой пробуют спекулировать. Лера слушала эти рассказы сына с замиранием сердца – как кандидаты и доктора наук вынуждены из-за экономической ситуации в стране стоять на базаре и пытаться продать там что-то, как говорится, хоть на кусок хлеба. Хотя хорошо знала о таких фактах и на примере своего института, который она оставила из-за перемены в личной жизни. Пыталась отгонять от себя такие мысли-предположения – а что, если бы я осталась в институте?, точно нечем было бы кормить детей, не говоря о том, что им и вещи нужны и еще масса всяких потребностей – то у друга день рождения, то у кого-то из них самих… Гневить судьбу Лера не могла – весь отчаянный экономический кризис в стране она даже не почувствовала – ну, разве что надо было где-то что-то достать. Выручали всегда друзья-приятели – каждый доставал ей то, что мог, а деньги она постоянно зарабатывала по тем временам очень даже нормальные. И ей с детьми на жизнь всегда хватало. Почему-то всплыли в памяти первые годы их самостоятельной жизни – ее и детей – без мужа и отца. Как тогда дети бросались на иногородние телефонные звонки, несясь по прихожей сломя голову. Конечно! Такая дата! Папа не может не позвонить и хотя бы просто поздравить – но один за другим проходили и Новый год, и 23-е февраля, и 8-е Марта и их дни рождения, а звонки всегда были от кого-то из родственников или маминых друзей. Звонка от отца они так и не дождались… Никогда… Он не позвонил им ни одного раза. И ни разу ничего для них не прислал – ни денег, пусть даже небольших, ни бандерольки, а о посылке или передаче они уже и не мечтали. А юность и молодость кипели в них полной жизнью – как же – самый расцвет – с 16 до 20 лет… И Лере тогда показалось, что дочь еще больше замкнулась в себе и, перестав бегать к телефонным звонкам с надеждой услышать родной голос отца, даже случайных фраз о нем не желала слышать – было понятно, что дверца ее души на этой теме плотно захлопнулась… А вот сын иначе себя вел. Научился вести себя вольно и непредсказуемо, мог и нагрубить матери. У него завелись бурные романы – парень он был очень симпатичный и девчонкам это нравилось. Да и свой шарм у него был. А каким рассказчиком научился быть – заслушаешься о его удачах и победах. Но Леру всегда тревожили эти его фантазии и сказки, которых на самом деле не было и в помине. Как могла она пыталась остановить сына на этой дорожке, но его упрямство и появившееся недоверие к матери мешали достучаться до его сознания и сердца. При любом случае сын всегда говорил об отце с удовольствием – без обид и комплексов, как у сестры. Но и переживаний своих не скрывал и иногда уже, наверное, в сотый раз обращался к матери с одним и тем же вопросом:
-Мам, ну как папа мог выбрать вместо нас жить в коммунальной квартире на трех хозяев в одной комнате на 14 метрах с ее дочерью, моей ровесницей? Вы ведь с ним никогда не ругались – ну, так - было у вас что-то по мелочи. Так не без этого! Мам, а сколько лет ты знаешь папу? – вот с самой школы?
- Не помню, сынок. Около 30 лет, наверное.
-А ну, давай я сейчас подсчитаю! - упорствовал парень.- Значит так: он пришел в твой класс в 1963 году? А сейчас у нас какой?
И дальше шли простые арифметические действия, плавно переходящие в дальнейший разговор о том, как же отец на самом деле к ним относится? И на фига ему чужая девчонка, когда есть родная кровь – вот они! – и сын, и дочь. Лера не любила разговоров на эту тему, но и сына не обрывала – раз его душе хочется вылиться, выговориться – терпеливо выслушивала все его высказывания и предположения. Старалась внушить ему, что самое главное в жизни еще впереди – они оба – и сын и дочь – будут счастливы, у них будут свои дети и боль от потери отца со временем рассосется.
- Нет, мам, у нее точно ничего и никогда не рассосется, - парировал сын, имея в виду сестру. _ Она у нас с тобой такой крепкий орешек. Но добрей, чем она, я другой девчонки не встречал!
Еще Лере неожиданно вспомнилось о том, как сын первый раз влюбился в старшем классе и все его тетради, блокнотики, записные книжки были исписаны только одним именем – Оля, Оля, Оля, Олечка, Олечка, Олюшка, Олюшка… Когда же он пригласил ее к себе домой в гости, удивлению матери не было предела – перед ней стояла совсем не похожая на школьницу молодая женщина с килограммом косметики на лице, что ее, на взгляд Леры, ужасно портило. Пришлось опять не подавать виду о своем впечатлении от увиденного, а улыбаться и быть гостеприимной матерью и хозяйкой. Слава богу, это увлечение сына вскоре сменилось другим, а там – и все остальные одно за другим замелькали…
В этот вечер Валерия долго не могла уснуть. В памяти всплывали внимание и помощь ей от Владислава Алексеевича за весь последний год… Как он в работе ей всегда старался помочь. Как убедил шефа не штрафовать ее за задержку возвращения на работу после похорон отца. И как учил много еще чему из области журналистики, корректуре и редактированию, да и просто в коллективе все знали, что Валерию Константиновну ни словом, ни пальцем нельзя тронуть – ни-ни, так как Владислав Алексеевич всегда был на страже ее интересов: так за нее любого отбреет, что мало не покажется. Никому и не хотелось быть посмешищем в глазах коллег. А со временем Лера даже ловила завистливые взгляды, брошенные на нее как бы невзначай кем-то из молодых и красивых женщин. Наконец, усталость после дня, наполненного множеством событий, взяла свое и женщина заснула – сначала была легкая и сладкая дрема, потом она погрузилась в крепкий и глубокий сон.
Время пролетело быстро и совсем незаметно. После знойного и сухого лета все с нетерпением ожидали прихода осени, которая в их краях радовала глаз буйством красок и долгим мягким теплом. В этом году День Города выпал на среду, но он давно был объявлен нерабочим днем. По установившейся традиции, в самом сердце города - на историческом бульваре у мэрии, проходили выставки цветов и народного творчества. Глаза разбегались от изобилия изысканной красоты букетов и массы милой мелкой всячины – мыла, изготовленного вручную в виде цветка, красивых браслетов, вышитых рушников с национальной символикой и много чего еще.
После восторгов от выставки цветов, теперь они бродили от прилавка к прилавку, с интересом рассматривая рукотворные изделия. Валерия Константиновна и Владислав Алексеевич обнялись и шли, тихо разговаривая. И сколько он ни предлагал ей купить что-то понравившееся, она отказывалась – у него в кармане уже лежал ценный подарок для нее – да еще ужасно какой дорогой: билеты на концерт Валерия Леонтьева. Лера всегда говорила, что Леонтьев – сын ветеринара-оленевода - просто герой. Доказал своим талантом и характером, что блат и деньги – ерунда. Можно и без них попасть в обойму самых востребованных эстрадных певцов и артистов.
- Смотри, Леруська, нам уже пора двигать отсюда, чтоб не опоздать - сказал мужчина, взглянув на часы.
И они направились в сторону выхода с бульвара, иногда протискиваясь сквозь толпу, плавно текущую им навстречу. И вдруг, выйдя на свободную улицу, они увидели за крайним столиком на открытой веранде ресторана двух мужчин – одним из них был Жванецкий. И Лера и ее спутник не смогли удержаться от удовольствия рассмотреть его – живого, а не как на экране телевизора. Михаил Михайлович почувствовал их взгляды и, посмотрев в их сторону, широко улыбнулся. А они, не сговариваясь, одновременно помахали ему рукой в знак приветствия, сияя от радости – вот так встреча! Тогда Жванецкий медленно встал, слегка отодвинув кресло, и, приложив руку к сердцу, отвесил парочке глубокий церемонный поклон. Лера от такой неожиданности не удержалась и послала Михал Михалычу воздушный поцелуй.
На концерт в Летнем Театре они не опоздали. И остались очень довольны всем услышанным и увиденным. Любимый певец не подвел – пел без фонограммы, много раз переодевался, меняя образ по ходу сценария программы, не отказался от многократно повторного исполнения песен по требованию зрителей. Лера пожалела о том, что они забыли купить ему цветы, но и без их участия вся сцена была ими завалена в буквальном смысле этого слова. А новые букеты все прибывали и прибывали…
Концерт закончился поздно. Возвращаясь домой, они шли по-прежнему обнявшись, но Владислав Алексеевич что-то часто начал пользоваться бархатной южной темнотой, окружавшей их со всех сторон. Конечно, женщине были приятны его объятия и поцелуи, но она стеснялась таких его порывов, шепча: «Скоро дома будем… тогда… Ну, Владик…» Но в этот раз победила не заказчица индивидуальной фирмы добрых услуг, а хозяин фирмы, продолжая вести себя как мальчишка со своими нежностями и ласками. Однако, по пути домой, они успели наговориться обо всем, что принес им сегодняшний день, который им удалось провести вместе и отдыхая.. У дома Владислава Алексеевича они еще раз поцеловались и, взявшись за руки, буквально вспорхнули по ступенькам на его второй этаж. Валерия уже прошла в комнату к креслу, на спинке которого лежал ее домашний халатик.
- Леруся, а я голодный , как волк! - сказал мужчина, остановившись на пороге комнаты и прислонившись к двери.
Она уже расстегивала пуговицы на блузке, но обернулась и, подняв бровь, удивилась:
- Ты разве не поел перед нашим культпоходом?
- Да, поел я… поел. Твои и борщик, и мясо. Сколько я тебя знаю – ты как маленькая. Вот стой так и не шевелись! Я все сам! - и щелкнул выключателем.
Комната погрузилась в темноту и только в небольшое окно смотрела луна, освещая ее своим сказочным холодным светом. Счет времени был потерян, кажется, навсегда. Но потом торшер у их дивана осветил комнату неярким желтым светом – как просила Лера, чтобы глаза отдыхали. Они смотрели и не могли насмотреться друг на друга, уставшие и счастливые. Она то и дело ласково касалась его прически или проводила пальцем по чуть-чуть колкой ниточке над верхней губой, а он, притягивая и прижимая ее к себе, зарывался лицом в копну её золотистых волос. И вдруг женщина попросила тихим шепотом:
- Расскажи мне про своих маму и папу.
- Ты этого хочешь? Это…
Обязательно вернусь к нему - через некоторое время. Сегодня готовлюсь к достаточно дальней и долгой дороге.