и даже целые страны с помощью болезней или химических веществ. Причём сами люди - слуги Бога как бы и не являются убийцами: за них всё сделают машины, черти, боевые птицы, яды и болезни.
От таких ошеломительных заявлений глаза императрицы сделались совсем испуганными, и ей пришлось несколько минут приходить в себя.
- А, правда, граф, что пришельцы вырастили огромные деревья, упирающиеся макушками в облака?
- То так, матушка, истинная правда, - подтвердил граф. – Их поселения окружают огромные деревья и стволы пшеницы высотой в сто аршин. Они уже в своём городище понастроили много дворцов, в которых поселили обыкновенных крестьян. Пришельцы проложили дороги из очень прочного материала, соорудили зимние сады, где буйствуют растения даже в морозы, построили бани, похожие на римские, соорудили бассейны, где народ плескается в тёплой воде. Видел я и огромные сторожевые башни и статуи, изображающие жутких чудовищ. Да, что там говорить – те крестьяне, что прибились к пришлым, сейчас живут лучше, чем наши аристократы в своих дворцах. Кроме того у них там сильнейшая медицина, способная чуть ли не мёртвого поднять на ноги. Вот почему они принимают к себе даже баб и мужиков весьма преклонного возраста, страдающих многими недугами.
- Эко, ты граф хватил, что мужики у них живут лучше, чем князья у нас, - недоверчиво переспросила императрица.
- Ах, да, - граф чуть наиграно слегка ударил себя пальцами по лбу. – Чуть не забыл. Меня снабдили некоторыми сувенирами.
С этими словами Захар Григорьевич чуть наклонился к кожаному кофру, что стоял рядом с его креслом. Расстегнув крышку кофра, он извлёк довольно объёмистую папку и почтительно передал её императрице.
- Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать, - прокомментировал он свои действия.
Елизавета Петровна с любопытством открыла папку и не смогла скрыть своего удивления, так как в папке оказалась пачка чрезвычайно красивых картин, выполненных на тонкой, но прочной бумаге. Она попросила слуг принести ещё больше свечей, чтобы подробно ознакомится с этими картинами.
- Это написал явно гениальный художник, - с восхищением произнесла она. – Все детали выписаны весьма точно.
- Это матушка не картины, - поправил Елизавету Петровну граф. – Эти картины называются словом «фото». Их создают не люди, а специальные аппараты.
- «Фото», - попробовала произнести новое слово императрица, вглядываясь в изображение. – Здесь вы изображены вместе с капитаном Суворовым и тем чудищем, что называется чёртом?
Чернышёву пришлось вставать с кресла, становиться сбоку от императрицы и комментировать изображения. Действительно, смотря на фото, можно увидеть двух человек на фоне огромного страшного существа. Ужасное порождение ада вальяжно разлеглось на траве, но всё равно возвышалось над стоящими рядом с ним людьми. Чудовище зло смотрело на мир и поигрывало мышцами, как бы говоря: «Вот он я какой! Всем бояться и трепетать!»
- Да, это нас с Александром Васильевичем сфотографировали на фоне чёрта, которого зовут Асмодей. Очень мощное и умное животное. Убить этого чёрта совершенно нереально из-за его особо прочной шкуры и неимоверной скорости. Он может пробежать вёрст двести, а то и больше. Может тащить очень тяжёлые грузы. А ещё он роет землю с большой скоростью, оставляя в земле огромные и глубокие норы. Все сооружения в обители Бога построены с помощью когтей чертей.
Затем граф комментировал фотографии, на которых его увековечили рядом с птицами, кроликами, похожими на баварского вольпертингера, огромными кошками, железными танками и дальнобойными гаубицами. Затем Елизавета Петровна внимательно изучала фото, где уже генерала не наблюдалось, зато можно видеть огромные строения, странные деревья, удивительные плоды с этих деревьев. И всё это в цвете и с мельчайшими подробностями. На нескольких картинах она заметила странные монументы, изображавшие невиданных зверей.
- Ты матушка удивишься, но эти статуи изваяла малолетняя девчонка Аринка из крестьян. Она в городище занимается, так называемым, ландшафтным дизайном, сиречь украшением пространства.
- А вот на этом «фото» можно увидеть быт местных жителей. Вот в таких хоромах они проживают. Это помещение называется санузел или ватерклозет. Здесь они купаются в ваннах или обмываются под струёй тёплой воды, бьющей из стены: душ называется. А с помощью этого белого приспособления, люди, пардон, оправляются.
Генералу пришлось отвечать на десятки вопросов, задаваемых ему императрицей. Казалось, от неё не скроется не одна деталь. Всё её интересовало – от оружия до библиотек и ресторанов. Особо императрицу интересовала медицина и женская мода.
- Надо бы с вами в экспедицию послать одну из моих фрейлин, - сетовала государыня. – Ибо вы граф совсем невнятно поясняете, почему их женщины ходят в мужских штанах. И почему у них такие стрижки?
Действительно, в штанах и женских стрижках граф не очень разбирался. Часа два пытала императрица генерала, когда рассматривала фотографии, хотя часы уже пробили далеко за полночь. Слуги только и успевали менять свечи в подсвечниках. Наконец, императрица отложила фото в сторону и уточнила у графа: «Чем ещё удивишь Захар Григорьевич?»
Естественно, в кофре у генерала ещё имелись вещи, могущие удивить любого жителя империи. Теперь генерал достал из кофра застеклённый портрет в рамке из странного материала.
- Это и есть Господь Бог собственной персоной, - граф осторожно предъявил государыне портрет Кузьмы. – Меня к нему близко не пустили, объяснив, что божество не любит, когда на него просто так пялятся и отвлекают от работы по пустякам.
- Господь сам работает? – удивилась императрица.
- Ещё как, - подтвердил граф. – Трудится в поте лица, не гнушаясь даже грязной работы. Там у него все работают: и его апостолы, и святые, и даже падшие ангелы работают. Сегодня учёный профессор творит свою науку, а завтра ему не зазорно выгребную яму чистить. Выполняют любую работу. Норовят они ещё и ночью что-нибудь свершить. Называется такое явление словом «трудоголизм».
- Так уж нечистоты профессора убирают? – не поверила императрица.
- Ээээ…несовсем, - смутился генерал. – Они там придумали, как преобразовывать любые отходы в нужные вещи. Но, я сам присутствовал при том случае, когда уважаемый профессор, засучив рукава, настраивал механизм по размолу зёрен злаков.
Генерал опять полез в свой кофр и вытащил из него зёрнышко пшеницы.
- Вот такая у них там пшеница, - продемонстрировал он зёрнышко оторопевшей государыне. – Зерно американской кукурузы в кофр не поместилось. Виноват.
Собеседница, держа предмет в руках, покрутила удивительным зерном перед своим носом, чуть ли не на зуб его попробовала. Чудеса продолжались. Совершенно неземная там у них флора и фауна, а это означает только одно – проявление божественной воли. Или не божественной, а сатанинской. Государыня осторожно положила зёрнышко на стол и посмотрела на графа.
- Чувствую, что сюрпризы ещё не закончились, - сказала она. – Итак, чем ещё обрадуете?
- Вот матушка эликсир, что мне выдали их медикусы, - с этими словами генерал поставил на стол ёмкость с некой жидкостью. – Как мне сказали, оный напиток лечит от многих болезней, а употреблять его надо в очень мелких дозах, буквально по каплям.
Императрица внимательно осмотрела ёмкость, сделанную из неизвестного ей материала, хмыкнула, и отставила якобы «эликсир» в сторону. Пить эту жидкость она не собиралась. Ещё чего? Может, это отрава.
Последней вещицей, что граф достал из кофра, оказалась штуковина, величиной с палец и стёклышком в торце.
- Что это такое? – задала вопрос императрица.
- Это матушка осветительный прибор, способный давать солнечный свет некоторое время, - граф стал объяснять государыне назначение предмета. Он показал ей кнопку, на которую следует нажать и польётся солнечное сияние. Обыкновенный китайский фонарик со светодиодом здорово впечатлил собеседницу. Клац – полился свет, клац – света нет. Нажимая на кнопку, императрица размышляла, как ей поступить с графом: отправить его в Петропавловскую крепость или сразу укокошить генерала канделябром. Пришла к выводу, что хорошо бы укокошить, но с этим делом успеется.
- Захар Григорьевич, ты теперь являешься моим дорогим гостем, - вынесла своё решение государыня. – Здесь во дворце теперь тебе надлежит квартировать вместе со своими людьми. Конференции и канцлеру ничего не следует докладывать, пока это наша с тобой тайна.
От переизбытка впечатлений императрица устала, поэтому милостиво отпустила своего гостя отдыхать со своих глаз долой. Распрощавшись со своей государыней, генерал отправился в сопровождении слуги в выделенные ему и его людям покои, вроде как под домашний арест. Хорошо хоть в крепость не определили на постой. Вот только людей у генерала осталось мало. Он с горечью констатировал, что обратно из экспедиции в столицу приехало только четыре человека, включая его самого. Остальные, узрев город Бога, осознав все его чудеса и открывающиеся перспективы лично для себя, категорически отказались возвращаться, примкнув к Суворову. Да и в трёх оставшихся людях граф не был уверен: скорее всего, их успел перевербовать шустрый будущий генералиссимус и теперь эти люди тайно работали на него. Обратно до столицы четырёх посланников доставили на повозках, оборудованных полозьями. Повозки тащили неутомимые черти. Чертякам мороз и снег не мешал быстро бежать. За день повозки проезжали от ста, до двухсот вёрст минуя стороной города и деревни. Через реки переходили по толстому льду. За двадцать вёрст от Санкт-Петербурга посланников высадили с повозок в лесу, намекнув, что пора и честь знать, доберётесь до города сами как-нибудь: вон в ту сторону топайте. Впрочем, это и понятно. Пришельцы хотели прибыть в столицу до того, как там окажется генерал Чернышёв. Никто из пришельцев не скрывал, что в Петербурге они, прежде всего, похитят господина Ломоносова, архитектора Растрелли и математика Гольдбаха. Ну, и обоснуются в городе в тайном месте, скорее всего под землёй. Чернышёву стало дурно, когда он представил, как по Невскому проспекту бегают черти и пугают народ. Глава лазутчиков поведал Чернышёву, что господа Ломоносов, Гольдбах и Растрелли не главная цель. Их цель заключается в физическом устранении тех лиц, кто окажется противником Господа Бога. Если вся аристократия империи окажется сотрудничать с новой силой, то….тем хуже для аристократии, ибо народ прекрасно обойдётся и без аристократии, которую, кстати, уже отменили как сословие. Делить людей на сорта – это зло, а зло побеждается только ещё большим злом, и не надо полагать, что когда-нибудь станет иначе.
- Мы не белые и пушистые, мы зелёные и пупырчатые, - заявил главный лазутчик.
Главный лазутчик, неулыбчивый мужик с взглядом матёрого душегуба, которого следовало называть «товарищ первый», предупредил генерала
