Сева очнулся на своём диване. Нет, мля, с пьянкой надо завязывать. Это же надо, что только не привидится с перепоя. Да, но какое чёткое это видение было, он помнил каждое слово, произнесённое Первым, Вторым и Четвёртым. Что говорил его аватар на том совещании, тоже помнил. Это же надо, поучаствовал в совещании на тему «Как технично нагадить собственному государству на сотни миллиардов рублей». Такое только в кошмарном сне привидится. Савелий очень далёк от строительства, но, думал, что наши власти до такого, как предлагал аватар на совещании и его коллеги-вредители, никогда не додумаются. Не дураки же они право слово. Ведь это, какие колоссальные денежные потери, потери ресурсов и времени. Нет, наши власти не такие, они на такую самоубийственную дурость никогда не пойдут. Всё это Севе просто привиделось в пьяном сне.
Глава четвёртая.
Савелию стало стыдно: пока Ленка решает наши дела у себя в городе; пока Кузьма, в поте лица, выполняет его распоряжения на юге, он пьёт горькую до полного изумления. Теперь ещё и Валентине больше работы подвалило: после таких пьянок у народа обостряются все хвори. Сева посмотрел на вылизывающегося Анчара: может на него всё это непотребство свалить и объявить ему порицание: почему не удержал хозяина от предосудительных действий. Всё, решено, больше ни-ни. Исключая, конечно, дегустацию нового напитка. Да, слаб человек и весь погряз в грехах тяжких. Пойти покушать, что ли как следует. Или пойти пообщаться с Валей? Хм…и то и это является грехом. Да, ладно, одним грехом больше, одним меньше – однова живём.
Так что вчерашний день для хуторян оказался интересным, продуктивным и эмоционально насыщенным. Хорошо хоть никто не помер.
- Анчар, хватит облизывать свою шубу, язык сточишь, - объявил он коту. - Пойдём, поедим, что нам боженька послал.
Сегодня бог селянам послал квашеную капусту с растительным маслом и другие разносолы. К этим разносолам добавился копчёный окорок с вчерашним хлебом. Коту молоко и кусок домашней колбасы, где мало перца.
- Давай лопай. И смотри, чтобы не пронесло, - подколол он кота. - А то оконфузишься перед кошками, ха-ха.
Начались в колхозе будни: Сева поставил в печь тесто, кормил курей, работал по хозяйству. И много думал над новым рецептом самогона: в конце концов, самогонщик он или где. Сегодня ночью он наметил добавить в свежий напиток присадку номер 199, которая походила на мазь с каким-то психоделическим оттенком, но которая имела очень сильный запах, похожий на вьетнамскую звёздочку, только позаковыристей. Браги у алхимика оставалась очень мало, так как он её отдал деду Матвею, но этой браги уже нет в природе из-за диверсии его невестки. Ладно, горевать не будем. Последний раз на хуторе в этом году сделаю новый напиток, а потом уедем на юг, зашифруемся там, и буду заниматься алхимией уже в тишине и покое. День прошёл в постоянных заботах, а ночь - это время для волшебного таинства. Привычно аккуратно подготовив место работы, при этом, все поверхности в лаборатории, протерев спиртом до блеска, Савелий приступил к таинству самогоноварения. У него с дедом это был целый ритуал, и не ему его нарушать. При этом в душе алхимика поднималась волна какого-то благоговения, настроение улучшалось, появлялся кураж. Нет, положительно это его специальность - гнать самогон и делать фантастические зелья. Обычным химикам такое и не сниться. Сегодня весь нормальный выход был около двух литров. Ничего, для эксперимента этого вполне хватит. Лишь бы эта присадка произвела эффект, а не превратила бы напиток в непонятную субстанцию. В специальном подземном складе у Севы уже хранилось штук пятьдесят банок с непонятными веществами. Всё руки не доходят, чтобы заняться химическими исследованиями, что это собственно такое. Но, он был совершенно уверен, что свойства этих материалов будут не менее фантастические, чем его самогон.
Для сегодняшнего эксперимента алхимик отлил свежий, ещё горячий самогон в литровую банку и смело кинул в жидкость присадку в количестве со спичечную головку. Сегодня жидкость стала весело бурлить: ничего себе реакция. Процесс бурления продолжался минут пять, потом бурление постепенно прекратилось, а жидкость окрасилась в красивый светло-травяной цвет с резким экзотическим запахом. Сева с умным видом смотрел на процесс, потом достал серебряную ложку и начал крутить двенадцать раз, всё по науке. У нас как в аптеке. Естественно, с жидкостью произошла трансформация: она приняла насыщенный лимонный цвет с терпким ароматом, присущим виноградным усикам. Сегодня мастер не спешил с дегустацией: сначала разобрал аппарат, промыл все детали и ёмкости, спрятал аппарат в секретное подполье. Теперь у него была научная дилемма: пить или не пить. Вот в чём вопрос? Решил, что надо всё-таки пить, несмотря на осуждающие взгляды Анчара. Ну, и принял грамм пятьдесят, не выходя из кухни. Сегодня приход наступил гораздо быстрей. Воздух подёрнулся дымкой, потом эта дымка резко сгустилась, и он провалился в новое пространство. Новое пространство представляло собой комнату, в которой за столом сидел мужик средних лет. Он что-то писал на листе бумаги. Комната была освещена только настольной электрической лампой. Ага, в цивилизацию попал. Мужик оторвался от своего занятия и внимательно посмотрел на, появившегося из неоткуда гостя. В его мудрых усталых глазах испуга не было, замечалось лишь некоторое удивление. Хоть Сева и был очень далёк от литературы, но штук тридцать фотографий и картин разных писателей и поэтов за свою жизнь видел. Фото этого дядьки он тоже видел. Перед ним сидел Иосиф Бродский.
- Здравствуйте, - вежливо произнёс Сева, видя, что у человека нет испуга, а вполне адекватная реакция.
Поздоровавшись с хозяином комнаты, незваный гость быстро огляделся и оглядел себя: сегодня его тело не издавало чёрного облака. Ого, это прогресс – обрадовался Сева. Сейчас тело гостя покрывала светящаяся зеленоватая плёнка.
- Здравствуйте, - также вежливо ответил хозяин. - Кто вы, если не секрет? Обычно, таким образом, из ниоткуда появлялся Галактион Герасимович. Вы от него?
Хозяину Сева ответил, что ходит сам по себе; что никакого Галактиона Герасимовича он не знает; что зовут его Савелий Петрович, можно просто Петрович или Сева. Савелий не знал, сколько продержится на нём зелёное сияние и когда его выбросит в своё пространство, поэтому, не нарушая сложившуюся традицию, осмотрелся в поиске какой-нибудь ёмкости, чтобы налить в неё свой самогон из фляжки. Но таковой в комнате не обнаружилось, поэтому он просто поставил фляжку перед носом хозяина. Ладно, не обеднею. Себе ещё куплю фляжек.
Хозяин улыбнулся и произнёс:
- Знаете, я могу вам подарить только свои стихи. Скажите, вы из какого времени будете?
Севе пришлось признаться, что он с 2000 года от РХ.
- Ещё двадцать лет, - задумался хозяин. - Что ж, есть у меня стихи, которые я написал в 1970 году, но они могут очень помочь вам.....
С этими словами он взял лист бумаги и стал быстро писать.
- Вот, Савелий Петрович, - Бродский передал гостю исписанный лист бумаги. - Обратите внимание особенно на первую строчку и последнее слово.
Как только путешественник по слоям реальности взял бумагу, то пространство начало покрываться рябью. Сева только и успел, что попрощаться с хозяином, как его выбросило обратно в своё пространство. Анчар никуда не уходил, ждал возвращения хозяина. Севу встретило радостное громкое мяу. Кот, наверное, опять проголодался.
В руках Сева держал бумагу, на которой рукой Иосифа Бродского были написаны стихи.
Не выходи из комнаты, не совершай ошибку.
Зачем тебе Солнце, если ты куришь Шипку?
За дверью бессмысленно всё, особенно - возглас счастья.
Только в уборную - и сразу же возвращайся.
О, не выходи из комнаты, не вызывай мотора.
Потому что пространство сделано из коридора
и кончается счётчиком. А если войдёт живая
милка, пасть разевая, выгони не раздевая.
Не выходи из комнаты; считай, что тебя продуло.
Что интересней на свете стены и стула?
Зачем выходить оттуда, куда вернёшься вечером
таким же, каким ты был, тем более - изувеченным?
О, не выходи из комнаты. Танцуй, поймав, осанову
в пальто на голое тело, в туфлях на босу ногу.
В прихожей пахнет капустой и мазью лыжной.
Ты написал много букв; ещё одна будет лишней.
Не будь дураком! Будь тем, чем другие не были.
Не выходи из комнаты! То есть дай волю мебели,
слейся лицом с обоями. Запрись и забаррикадируйся
шкафом от хроноса, космоса, эроса, расы, вируса.
Сева, конечно, из любопытства прочитал текст, полюбовался росписью поэта, но ничего не понял. Никакой из него поэт и литератор. В кругах, в которых он вращался, за вершину культуры шли только матерные частушки. Не относить же к культуре обсценную лексику. Был, вот как сейчас, помню один знакомый лейтенант, который тоже писал стихи о любви и о томлении тела при Луне. Душевные стихи писал: что, правда, то, правда, но если из них мат вырезать, то ничего и не поймёшь о чём там написано, вот такая трагедия разума.
Пожав плечами, самогонщик сложил листок в несколько раз и положил его в бумажник к наличным деньгам. Пусть лежит. Может, когда-нибудь пригодится. В этих стихах тайна видимо великая есть. Или шифр какой.
- Кузьма, да не гони ты так, - сделал Сева замечания своему шофёру. - Тише едешь целее будешь.
Кузьма повиновался и сбавил скорость. Вот любит человек быструю езду. Несмотря на свой зверский вид, техникой он управлял виртуозно. Да и механик был от бога. Но увлекался.
Компаньоны проехали практически половину пути до цели. Кузьма со своей сестрой присмотрели и купили-таки усадьбу в Геленджике. Дом стоял далековато от моря, но в тихом месте. Плюсом ещё было то, что к нему прилагался приличный огороженный участок земли. Но минусом то, что Кузьма с сестрой потратили на этот дом практически все Севины честно награбленные деньги. К тому же на участке ещё не все строения были доведены до ума, а это ещё затраты. Но Сева всё равно похвалил Кузьму за рвение. Старался мужик. Проявил ответственность, а это надо поощрять.
Два дня до этого момента они провели за консервацией своих жилищ на хуторе и в подготовке к поездке. Севе надо было решить с погрузкой своего сверхценного добра: что везёт с собой, а что прячет на хуторе. Забрал часть архива, часть алхимии. Упаковал самогонный аппарат. Все предметы пришлось тщательно заворачивать в мягкое и компактно складировать в сундуки и ящики. Больше всего Сева переживал за архив. Чтобы сохранить тексты, он даже в городе купил цифровой фотоаппарат, и часть текстов отправилось в память этого аппарата, но не всё письменное наследие. Он знал, что уже есть замечательные аппараты, называемые сканирующими устройствами, с помощью которых можно перевести тексты в электронный вид. Обязательно надо себе такое чудо купить и сохранить архив в электронном виде.
