концами сводить?
– Так я пока не всё рассказал! Они давно не в Москве... Когда обнаружилось, что японка беременна, у Михаила с Галиной разговор, конечно, весьма трудный состоялся. Это я только подозреваю, но ничего не знаю, поскольку сейсмические волны наружу не разошлись! Да и вообще, ты не думай, будто всё происходило на днях… Я же говорил тебе… Даже моей узкоглазенькой внученьке скоро четыре годочка исполнится! Значит, сам теперь считай, лет пять прошло! Все шторма давно затихли, если они и случались, и всё травой поросло!
– Прямо-таки чудеса! – вставил я, так и не зная, как на это реагировать. – Да, ладно, Виктор! Отношения молодых я как-то усвоил, но как же твоя супруга на все эти фортеля среагировала? Неужели всё в таком виде приняла и одобрила?!
– Моя супруга – она настоящая боевая подруга и помощница! А в трудных и сложных делах, тем более! – усмехнулся Виктор. – Именно она прониклась этой проблемой на всю глубину своей души, потому и принялась, в первую очередь, меня инструктировать! Опасалась, как бы я, бестолковый в таких делах, по-военному дров не наломал! Этого она обычно более всего опасается! А сама-то разволновалась так, что дальше и некуда! Что предпринять, сама не знает, но мне указания выдаёт! Ты, говорит она, только со своими советами да разборами к ним не суйся! Потерпи, Виктор! Будь, наконец, мудрее! Они и без нас разберутся! Не маленькие, слава богу, детки!
– Да! Женщины в таких вопросах всегда мудрее нас! – согласился я. – Сложную ситуацию они не умом так сердцем душевно разрулят!
А откровения Виктора, между тем, полились без остановки:
– Знаешь, Паша, в какое-то время Мишка любимую тобой Москву без сожалений оставил! Квартиру продал и перевёз свою гвардию в более теплый край. На окраине Краснодара купил большой дом, главное, с солидным участком впритык. Садик есть, огородик. Всё свежее, что оттуда – себе, и ещё на продажу остаётся! Семейство неплохо устроилось, прижилось. Внуки мои в школу бегают, а японочка – пока в детский садик. Галя в поликлинике педиатром работает. То есть, по своей специальности. А Мишка сначала пахал, где только придётся, чтобы большая семья ни в чём не нуждалась! Да еще сад-огород по мужской части на нем. Потом стал какой-то ерундой заниматься, как мне тогда показалось… Устроился в странную фирмочку, численностью в несколько человек. Они там обивочный материал для мягкой мебели делали. Ерунда ерундой, на мой взгляд! Ан, нет! Ни с того, ни с чего на них вышли те самые турки, которые специально из Турции приехали. То есть, настоящие, работящие!
– Странности какие-то… – не сдержался я. – Турки и вдруг работящие?
– Но так и есть! Стали они закупать тот обивочный материал в огромных количествах. Скупали не только всё, что наши выпускали, но и всячески поощряли расширение производства. Представляешь? Не как русские… Сам знаешь – заманить, обмануть в чём угодно, это же святое дело! Лишь бы самому поскорее нажиться! А турки хозяина фирмы буквально на руках носили, длительный договор с ним подписали, к себе в Турцию за свой же счет приглашали, богатые подарки делали… Прямо-таки, чудеса турецкие! В общем, обивочное дело процветало и расширялось. А вместе с ним и Мишка укреплял свои позиции. Тот хозяин фирмы, между прочим, оказался для сына давно знакомым. Когда-то они в Москве пересекались. Мишка инженером на заводе был, когда тот там слесарил. Потому друг другу доверяли.
– Бывает же такое! – удивился я.
– Ну, да! Для нас с тобой всё это кажется странным! – согласился Виктор. – Но на Мишке у них в производстве многое завязано. Он ведь парень не только работящий, но и думающий! Капитально дело поставили! И семьями дружат. В общем, всё вышло по-человечески! И ты подскажи мне, что еще в жизни не хватает для полного счастья?
– Действительно! Прекраснейший расклад! – подтвердил я. – Но мне интересно, какова же судьба той японочки, которую Мишка мамой сделал? – не удержался я от щекотливого вопроса.
– Так она для Мишки, возможно, и есть вторая жена!
Тут я от изумления и сказать ничего не смог. Потом, когда в себя слегка пришел, всё-таки уточнил:
– Видимо, я не совсем тебя понимаю… А закон-то они как обошли? Разве это юридически чисто? – засомневался я, не помня подобных случаев.
– Не понадобилось им, Паша, закон обходить! Ведь его никто не нарушал! – засмеялся Виктор. – Официально-то в паспорте Михаила числится одна жена! Стало быть, никаких нарушений нет! Участковый, правда, поначалу приходил, ковырять что-то пробовал. Намёки глубокомысленные делал, какой-то замысел, видимо, имел, но его творчество вилами на воде писано. Что он смог бы доказать, если формальных нарушений нет! Ну, живет какая-то японка в их доме, где она и прописана. И что с того? Работает в торговле, документы на получение российского гражданства в связи с тяжелой трагедией на родине и фактической утратой связи с ней, давно, куда надо поданы… Не за что зацепиться! Обыкновенная квартирантка, которую приютили чуть ли не на почве благотворительности!
– Допустим, всё именно так! – никак не соглашался я. – И, разумеется, у них не пресловутый однополый брак, в котором по вечерам договариваются, кому сегодня быть женой, а кому мужем, но всё-таки… Всё-таки, как мне это сейчас представляется, Мишкин вариант очень уж странно должен смотреться со стороны… Да и как его женщины сами к такому варианту относятся? Как они между собой уживаются?
– Тебя интересует, как они Мишку делят? – усмехнулся Виктор. – Так и я не знаю! Но, как я понял, все без претензий! Вполне, даже возможно, что японочка реально и не жена Мишке, в том смысле, который тебя волнует! Я же этого не знаю! Но ты сам погляди на современных мужичков или бабёнок… У них же непременно любовницы, любовники… Здесь у них одна семья, а побоку есть другая… Половые гиганты все, чёрт их побери! И всюду ложь да грязь! Всё замешано на пороках… И не семья им нужна, а поганый секс, последние мозги им отшибающий! Вот уж где точно мораль не ночевала! Потому и распадаются такие браки, плодя детей, фактических беспризорников! И именно такая животная жизнь, сам знаешь, теперь стала нормой и чуть ли не образцом! По крайней мере, в больших городах.
–Ну, ты, Виктор, понятное дело, всех бы осудил и всех бы посадил! – усмехнулся я.
– Да не всех! Но кое-кого… Ныне если животность наружу выпирает, так это же не повод для осуждения обществом! А как иначе им жить, если всюду воспевается похоть! Она теперь у них любовью считается! К тому все и расположены! Мозги многим нашим совсем опрокинули; значит, к ещё более значительным мерзостям готовят! А молодые-то и рады в грязи бултыхаться, гордо считая себя уже взрослыми и самостоятельными! Будто их самостоятельность всю аморальность оправдывает! Возьми, к примеру, гражданские браки! Обычная безответственность, возведенная в норму жизни! А у Мишки всё честно! Скажешь мне, противозаконно? Так я и спорить не стану! Скажешь, будто против народных обычаев и традиций? Я и с этим соглашусь! Но разве лучше, когда голубые самцы, по которым дурдом плачет, свою семью образуют, да чужих детей в неё руками ювенальной полиции затягивают? А у Мишки настоящая и дружная семья! В ней подрастают трое чудесных детишек… Можно сказать, госзаказ на рост численности населения достойно выполняется! Ну и что с того, будто две жены? Ведь они глаза друг дружке не выцарапывают! И Мишка им во всем настоящая опора! К тому же, вполне возможно, что у них и не одна, а две семьи, только одна из них не полная – у японочки и ее доченьки. Не считаю нужным в этот вопрос вникать, чтобы ничего не разрушить!
– Ну, знаешь! – не выдержал я. – Ты что угодно можешь оправдать! Ведь это же гарем! Гарем! Ты меня час назад за мой развод расстрелять собирался, а сам-то защищаешь такое, что ни в какие ворота…
– Всё я знаю, Паша! Всё прекрасно знаю! – стал несколько устало отбиваться Виктор. – Потому и не спорю. Хорошо! Пусть будет гарем! Можно и так назвать! Впрочем, что ты сам в гаремах понимаешь, чтобы Мишкину семью так обзывать? А?
– Ну, как же… – только и промычал я.
– То-то же! – воскликнул Виктор. – А знаешь ли ты, дорогой мой товарищ, для чего гаремы устраивались? Можешь не отвечать! Я итак вижу, что ничего ты не знаешь! Только слова-ярлыки в уме и сохранил! Или я не прав?
– А зачем же, если не для всяческих утех? – стал я занимать оборону.
– О! Ты принципиально ошибаешься, дорогой мой друг! Совсем не для того! Они создавались отнюдь не на зависть современным жеребцам! Просто там наложницы рожали правильных детей. Рожали их с запасом! То есть, наследников по крови! Понимаешь? Это ведь только пресловутый Пётр всю Россию своей безродной Екатерине передоверил! Она ведь еще до Меньшикова, под телегой ее подобравшего, всех солдат ублажала! Представляешь, какую жену выбрал себе наш превеликий самодержец?! Разве не убогий, если подзаборную женщину в жёны взял! Или ты другого мнения?
Я пробурчал что-то невнятное, потому Виктор воодушевился. Стал мне лекцию читать:
– Впрочем, даже столь убогий Петр, в конце концов, сообразил, что совершил глупость. Он ведь застукал Екатерину в своих палатах со шведским послом. Голову посла Пётр, разумеется, водрузил на кол перед окнами царицы, но ее с тех пор даже к столу своему не допускал! Вроде бы, сам уже понял, кто она такая, да ведь опять остался в дураках! Думал, наказал изменницу по-царски! А она, опасаясь дальнейших неприятностей для себя, взяла да и отравила Петра! Ха, ха, ха! Да и шут с ним! Ведь был он не настоящим царём, а внедрённым заморским ставленником – Исааком! Потому, кстати, главный собор Исаакиевским так и называется, а не Петровским!
– Так причем здесь Пётр или даже Иссакий? Причём здесь Россия? – обрадовался я ошибке товарища. – Гаремы ведь в Турции были!
– Положим, не в Турции, а в Османской империи! Но не это главное. Послушай сам! Что есть терем, а что есть гарем? Улавливаешь созвучие? Всего одну букву и ударение заменили, чтобы наивных людишек обмануть, а в остальном – это же одно и то же! Помнишь, как в русских сказках красавицы тоскливо глядели из резных окошек терема? Нам ещё рассказывали, будто они своего Ивана-дурака поджидали! А что им в гареме оставалось делать? У них, считай, пожизненное заключение! Ни шагу за порог! Затоскуешь! Более того, когда султан или царь умирал, то его наследник остальных братьев немедленно убивал! Чтобы под ногами правителя лишние родственнички не мешались! Чтобы исключить борьбу за власть прочих обиженных наследников! А у Мишки, как понимаешь, жены свободны и счастливы. Работают, гуляют, где им вздумается, поступают во всём, как захотят! И борьбы за трон у них не предвидится, поскольку трона у Мишки нет! Так, где же ты усматриваешь гарем?
Мне осталось лишь удивиться и промолчать, но я, чтобы совсем не терять лицо, вставил-таки свою колкость:
– Ты столько про гарем знаешь, будто сам в нём рос!
Виктор расхохотался. Минуту он смеялся до слёз, а потом выдал:
– Опять ты суть не уловил! Живым покинуть гарем никто, кроме султана и евнуха, не мог! А я перед тобой, слава богу, ни то и ни другое!
– Ну, да! Палец тебе, как и раньше, в рот не клади! – почти обиделся я, признавая поражение по всем пунктам.
– Это ты напрасно! Зло в себе не возбуждай! Я же по-доброму, чтобы
