воображение в этих направлениях ограничивает лишь текущая ментальность исследователей, но с каждым фактом, отсекающим вероятность тех или иных предположений, теории освобождаются от всего, что показывает невозможность своего существования.
Итак, научность теории определяется не авторитетными утверждениями и нравоучительными притчами, как в религии, а соответствием принципам методологии в ходе их обобщения и экспериментальной проверки. А научность результата обобщения - тем, насколько утверждения согласуются в общей непротиворечивой системе представлений, основы который образованы достоверно выверенной аксиоматикой предметных областей.
То, что вызывает противоречие с такой аксиоматикой, требует повышенного скептицизма и внимания. Это не значит, что аксиоматика навечно и принципиально не может быть уточнена, но надежность и уверенность ее многочисленных верификаций независимыми исследователями несопоставимо превышает уверенность в новом предположении, которое ее опровергает, в том числе и новым фактам, что требует пристального внимания. Чаще всего оказывается достаточно более тщательно проверить эти факты и возможные ошибки при их получении. Поэтому, в первую очередь, перепроверяют такие выходящие из общей системы предположения, и лишь в крайнем случае - аксиоматические основы. Это - разумная очередность.
Из-за того, что наука характеризуется строго определенными свойствами и следствиями, становится возможно привести критерии, позволяющие предположить ненаучность какой-то идеи, например, такой тест: fornit.ru/tnn.
Наука – те принципы и методы, что находятся в головах ее носителей - ученых, т.е. людей, которые в исследовании, обработке результатов, верификации и формализации следуют научной методологии. Поэтому ученые — это не обязательно те, кто имеет корочки и звание, а те, кто следует принципам научной методологии, будь то хоть марсианин, хоть деревенский умелец.
При этом в чем-то человек может быть на уровне науки, а в чем-то попирать научные принципы. Второе порождает эффект Фоменко (fornit.ru/1510), когда хороший специалист в какой-то предметной области уверен, что и в других областях его интуиция столь же блестяща, но на деле получается профанация. Этим грешат многие ученые в системе организации академической науки (fornit.ru/121), потому что до сих пор там авторитет играет чрезвычайно высокую роль. Поэтому с авторитетом нужно быть крайне осторожным (fornit.ru/607).
В то же время наука не предполагает некоей строгой ограниченности фантазии и воображения и не гарантирует отсутствие ошибок. Ошибки предположений являются обязательным и неизбежным атрибутом исследований, даже говорят: "Отрицательный результат - тоже результат", потому что неоправдавшееся предположение эффективно ограничивает область дальнейшего поиска. Но существует методология минимизации ошибок (fornit.ru/1012), что сокращает время поиска и число возможных иллюзий понимания.
При публикации предположительных утверждений нужно честно предупреждать об отсутствии должной проверки и приводить те обоснования, которые показывают, почему именно сделано такое предположение, чтобы не давать повода запрашивать очевидно недостающее. Так как для специалистов в данной области известна аксиоматическая база, то часто предупреждения о недостаточности проверки отсутствуют как само собой разумеющееся, но в популярном изложении это может приводить к заблуждениям. Поэтому популяризация требует показа причин утверждения до очевидности у целевой аудитории.
Ученые очень склонны к фантазированию, но не в отрыве от непреложной аксиоматики, а в развитии уже выверенных представлений. Воображение является важнейшим качеством научного творчества и поэтому существует определенная свобода утверждений (fornit.ru/6477). При этом увлечение ученых (и не только) воображаемыми теориями может быть настолько чрезмерно, что предположения уже делаются очень далеко в отрыве от базы надежно исследованного, но, учитывая неизбежность ошибок в любых предположениях, просто нет шансов одной лишь силой ума сделать верными столь далекие экстраполяции.
Альтернативные теории
Это - такие теории, которые делают попытку объяснить природу вещей самобытно, вне общепризнанных мистических или научных теорий. Обычно это такие теории, которые автор развил самостоятельно, начиная с далекой аксиоматической базы. Стоит иметь в виду, что в любой тематической группе, объединенной общим творчеством, как правило, только один человек оказывается носителем наиболее полной модели представлений из-за того, что существует отставание формализации представлений от их зарождения.
Из-за изолированности от основных направлений в данной предметной области, альтернативные теории мало известны и не вызывают фокуса общественного внимания в той среде, где они вообще могут быть интересны. Однако, альтернативные общепринятой модели представлений теории могут порождать свою субкультуру, например, теории эфира (fornit.ru/1349), гомеопатия (fornit.ru/498), дармовая энергия (fornit.ru/1279), эзотерические теории (fornit.ru/6949), теории разума (многие академические теории разума чрезвычайно противоречивы и ненаучны: fornit.ru/R1) и т.п.
Но это не означает, что любая альтернативная теория порочна (fornit.ru/7708). Все встает на свои места после должной верификации. Или никогда не становится общепризнанным и даже известным.
Психика
Психика – это генератор новых предположений. В привычной ситуации нет необходимости придумывать новые предположения, раз они уже есть и привычны. Так что эволюция развила механизмы психики для нахождения решений в новых ситуациях, когда попытка действовать по-старому грозит провалом. Все остальное в психике вторично. Тут возникают все правильные или неправильные теории. Точнее, сначала всегда возникают в чем-то неправильные теории, но в сверке с реальностью они все более уточняются. Мистические теории сверяются с тем, насколько они пробивные среди паствы.
Слово “психика” проистекает из греческого “душевный, жизненный”. Это – то в мозге, что отвечает за создание новых поведенческих реакций, в отличие от уже имеющихся рефлексов и автоматизмов (хотя автоматизм по механизму полностью отличается от рефлексов, формируясь осознанно, но в конечном счете выполняет ту же функцию - совершаемое действие без его осознания: fornit.ru/19819). Это – очень непростой для понимания процесс, так что дальше потребуется особый игровой режим понимания.
В привычных ситуациях не требуется искать как поступить и просто срабатывает рефлекс или автоматизм. Но если в ситуации есть что-то новое и важное, то на это сразу же обращается осознанное внимание (вот зачем в психике нужно сознание) и решается, запустить ли привычное реагирование или подставить другую из уже известных реакций. А если нет в запасе подходящих реакций, то сознание переходит в режим задумчивости чтобы найти решение (вот когда появляются мысли). Ну, а если проблема такова, что сразу не придумаешь, что делать, то возникает особый вид памяти для хранения нерешенной проблемы и при каждом подходящем случае эта проблема активируется в виде доминанты, которая перекрывает все менее значимое в данный момент. Тогда начинается мышление с целью решить проблему. Доминанты проблем могут сохраняться долго, годами и даже всю жизнь.
Если придуманы действия, которые нужно совершить для решения проблемы, то они запускаются в виде пробного автоматизма и начинается ожидание результата. В случае положительного достижения цели, автоматизм закрепляется как постоянный для данных условий и возникает правило: в данных условиях нужно так поступать.
Если случилась неудача, то отрицательный результат связывается с памятью пробного автоматизма и возникает правило: не поступать так в данных условиях.
Правила запоминаются в особом виде памяти, который называется эпизодической памятью. Здесь в виде правил формируются карты местности (природной, улиц и зданий), карты действий (какой следующий ход в шахматах будет правильным) и вообще любые правила на все случаи. Они не смешиваются в общей куче, а связаны с образом текущих условий так, что как только этот образ становится активным, так всплывают и подходящие правила.
В контексте текущего активного образа условий все, что появляется в восприятии, оценивается по своей значимости, и новизна значимых объектов внимания выделяет самый актуальный из них, на котором и концентрируется осознанное внимание. Этот образ он начинает осознаваться, сразу воскресают запасенные правила и вся эта информация создает общую картину самоощущения, в которой и возникают цели, мысли и решения.
Таким образом, психика занята оценкой приемлемости уже имеющихся действий и подбором новых действий, выполняющих текущую цель (или жизненные потребности или доминанта нерешенной проблемы).
Если это читает программист или схемотехник, то он вполне может представить себе самую общую схему работы психики. Такой человек способен оценить очевидность необходимости отдельных составляющих системы индивидуальной адаптивности по приведенному фрагменту. Но механизмы, реализующие всю эту функциональность очень сложны, хотя в общем описании выглядят вполне простыми. Такая система уже создана и с ней можно экспериментировать (fornit.ru/64975).
Все усложняется тем, что кроме правил для внешне наблюдаемых действий, фиксируются правила и для мысленных действий, т.е. активации внутренних функций получения информации и создания новых автоматизмов. По таким ментальным правилам действует мысль, чтобы развиваться в верном направлении. И следы таких ментальных действий – это то, что мы видим в сновидениях или то, что возникает при фантазировании или беседе.
Сознание
Это – очень старое слово и поэтому оно не очень подходит к тому, что происходит в психике. Лучше использовать слово “самоощущение” (fornit.ru/64924).
В большинстве определений сознания используется слова “ощущение”, “чувство”, которые никак не определены и поэтому довольно бессмыслены.
Не каждое живое существо и не всегда понимает, что оно – живое. Для этого нужно обратить внимание на свое состояние, выделив его среди всех других объектов возможного внимания в этот момент и оценив значимость своего состояния. И тогда можно сказать: “Я мыслю – значит я существую”. А вне внимания к своему состоянию гомеостаз выполняет свою функцию незаметно, в фоновом режиме, с помощью уже имеющихся рефлексов и автоматизмов.
Можно совершать сложные поведенческие акты в самых разных контекстах и при этом ничего не ощущать, что и происходит не только у простых живых существ, но постоянно – и у самых сложных. Мы можем привычно жить и действовать, даже не замечая своих действий, а занятые какими-то своими более важными в этот момент мыслями. Мы не замечаем даже сильную боль, если не обращаем на нее внимание, отвлекаясь на что-то более важное (fornit.ru/189).
Поэтому ощущение чего-то – всегда привлечение осознанного (а не какого-то другого вида) внимания к данному объекту. При этом возникает выделение, абстрагирование объекта внимания среди потока другой сенсорики в качестве “чистой” модели, в системе
