скандирований, как мы теперь говорим, человечество не отказалось на протяжении многих столетий, требуя расправы над «врагами народа», «предателями», «вероотступниками»:
«Но они громко кричали и настаивали, чтобы Иисус был распят. В конце концов они добились своего». (Лука 21, 23)
За семь лет службы в Иудее Понтий Пилат уже освоился с неоднократными массовыми выступлениями против него иудеев и не упускал случая жестоко усмирить несогласных с его действиями. Иосиф Флавий описывает такой случай:
«В другой раз он вызвал волнение тем, что употребил священную казну, называемую Корбан, на строительство акведука длиной в 1000 стадий. Это привело народ в ярость, и во время посещения Пилатом Иерусалима окружили суд, где он заседал, заглушив все своими криками. Однако Пилат предвидел беспорядки заранее, и его воины, переодетые в обыкновенное платье, под которым было спрятано оружие, смешались с толпой... Он из суда подал им знак, и евреи были избиты до такой степени, что многие умерли от побоев» (Флавий И. Иудейская война. М., 1996. С. 129).
В предпасхальные дни, рассматривая дело Иисуса из Назарета, этим опытом Понтий Пилат воспользоваться не мог, что, видимо, входило в расчеты спецслужб. Слишком велик был риск, поскольку в Иерусалим на праздник собралось огромное количество народа из всех районов Палестины.
И все же, как видно из Евангелия, Понтий Пилат настойчиво искал процедурный выход, позволивший бы ему не казнить Страдальца из Галилеи. Испокон веков у всех народов праздники были поводом для амнистии и помилования. Наступала иудейская пасха: «У вас обычай, чтобы я на праздник пасхи отпуская на свободу одного из заключенных. Хотите, чтобы я отпустил вам «царя иудейского».
Толпа стала вновь скандировать:
«Нет! Не Его! Отпусти нам Варавву!» (Иоанн 18, 40)
В числе уголовных дел, рассмотренных им в судебной сессии, были три разбойника. Среди них Варавва — главарь шайки, мятежник, убийца (Марк 15, 7).
Варавву Понтий Пилат освободил, по-прежнему сомневаясь в виновности Иисуса из Назарета: «Да за что? Какое он совершил преступление?».
Масса не утихала:
«...Кричала все громче: распни Его!», (Марк 15, 13-14) Евангелист замечает:
«Народ стал требовать у Пилата, чтобы он сделал то, что обычно делал для них». (Марк 15, 8) Для римского всадника, презирающего все не римское, жизнь каких-то восточных «дикарей» не представляла ценности: он сам приучил иудейские власти к «обычному» согласию совершить смертную казнь их соплеменников, если они просили.
Загадкой остаются мотивы упорного сопротивления Понтия Пилата направлению Иисуса из Назарета на распятие. Можно согласиться с точкой зрения о том, что он внял советам жены не учинять беззакония. Не исключено, что внутреннее убеждение судьи, умудренного правовой наукой и практикой, не позволяло ему отказаться от сделанного им вывода «невиновен», в чем он был убежден. Для него, умудренного политика, было ясно, что иерусалимские власти сводят счеты с неугодным им человеком. И за высокими словами о борьбе с богохульством скрывается низменное стремление убрать с дороги человека, за которым ходят толпы людей, вслушиваясь в каждое его слово. Для них пророков в «их отечестве» быть не могло. Но знаменитая фраза Понтия Пилата «умываю руки» осталась словами предательства делу правосудия. Старинная римская пословица: «Пусть гибнет мир, да здравствует юстиция» оказалась не по плечу римскому прокуратору Иудеи.
Через три года Тиберий «освободил» его от занимаемой должности. По преданию, он покончил жизнь самоубийством. Римский всадник Понтий Пилат, выполнявший по должности судебные функции в покоренной Иудее, наверное, пожалел, что не дождался от распятого им Иисуса из Назарета, которого называли Мессией, Христом, ответа на вопрос «Что есть истина?». Оценивая позицию Понтия Пилата в деле Иисуса из Назарета, нельзя забывать еще одно свидетельство его современника Филона Александрийского. Напомним, что он написал о Понтии Пилате: помноженные на жестокость темные дела, мздоимство, взяточничество, злоупотребление служебным положением, конечно же, были тщательно задокументированы спецслужбами иерусалимских властей. Об этом Понтий Пилат знал из «утечек информации». Боязнь того, что собранные ими компрометирующие данные могут стать достоянием императора Тиберия, заставила его пойти на кровавое преступление против невиновного Сына Человеческого.
Выслушаем и другую сторону. Приведенный анализ чрезмерно логизирует юридическую сторону новозаветных текстов.
Читаем Карла Каутского:
«Евангелисты были слишком необразованные люди, чтобы заметить это противоречие, но они все же смутно чувствовали, что приписывают римскому прокуратуру слишком странную роль. Поэтому они искали какой-нибудь предлог, чтобы сделать ее более достоверной. Они сообщают, будто бы иудеи ожидали, что Пилат отпустит в честь Пасхи одного преступника, и, когда он предложил им отпустить Иисуса, они закричали: нет, отпусти нам лучше разбойника Варавву!
Очень странно, однако, что о таком обычае рассказывают нам только Евангелия. Он находится в противоречии с римскими учреждениями, которые не давали прокуратору права помилования. В противоречии со всяким упорядоченным правовым строем находится также и тот факт, что право помилования передавалось не какой-нибудь ответственной коллегии, а случайно собравшейся толпе. Только теологи могут верить в возможность таких юридических отношений.
Но если мы даже оставим все это в стороне и признаем, что иудейская толпа, собравшаяся перед домом прокуратора, имела право помилования, то все же приходится спросить, какое, собственно, отношение оно имеет к данному случаю? Перед Понтием Пилатом стоит вопрос: «Виновен ли Иисус в государственной измене или нет? Должен ли он осудить его?». И он отвечает новым вопросом: «Хотите ли вы применить в пользу Иисуса свое право помилования или нет?».
Пилат должен произнести приговор, но вместо этого он апеллирует к помилованию! Разве он не имеет права освободить Иисуса, если он считает его невиновным? Но мы сейчас же наталкиваемся на новую несообразность. Иудеи имеют будто бы право помилования, но как они пользуются им? Довольствуются ли они тем, что требуют освобождения Вараввы? Нет, они требуют распятия Иисуса! Евангелисты, очевидно, думали, что из права помиловать кого-нибудь вытекает также право осудить другого. Этой странной юрисдикции соответствует не менее странная политика. Нам дают изображение толпы, которая до такой степени ненавидит Иисуса, что охотнее готова помиловать убийцу, чем его. Именно убийцу — более достойного объекта для помилования она не находит и не успокаивается, пока Иисуса не уводят, чтобы распять. Надо вспомнить, что это та самая толпа, которая вчера еще кричала ему «Осанна!» как царю, которая устилала путь его своими одеждами и единодушно, без малейшего протеста, приветствовала его. Именно эта привязанность к нему людей была, согласно Евангелиям, главной причиной, почему аристократы искали смерти Иисуса, почему они боялись схватить его днем и выбрали для этого ночь.
И вот эта же самая масса так же единодушно охвачена теперь чувством дикой и фанатической ненависти к Иисусу, к человеку, обвиняемому в преступлении, которое в глазах всякого иудейского патриота делает его объектом самого высокого уважения, то есть в попытке освободить иудейское государство от иноземного владычества. Что случилось, что могло вызвать такую внезапную перемену настроения? Ведь для этого необходимы были очень сильные основания. Евангелия не сообщают нам на этот счет ничего, кроме двух-трех незначительных слов. Лука и Иоанн вообще не дают никакой мотивировки. Марк говорит, что «первосвященники возбуждали толпу» против Иисуса, а Матфей — что они «уговорили массу».
Эти замечания показывают только, в какой сильной степени ранние христианские писатели утратили последний остаток понимания политических отношений. Даже самую инертную массу нельзя возбудить к фактической ненависти без всякого основания. Последнее может быть нелепым или низким, но оно должно существовать. А иудейская толпа в изображении евангелистов превосходит самого гнусного театрального злодея своей нелепой свирепостью, ибо, не имея ни малейшего основания, ни малейшего повода, она жаждет сегодня крови того, кому вчера еще поклонялась (Каутский К. Происхождение христианства. М.: Политиздат, 1990. С. 372-374).
Столь обширное цитирование необходимо, чтобы показать, насколько юридически неубедительными являются рассуждения общепризнанных специалистов по раннему христианству, к каким несомненно относился и К. Каутский. Оставим на совести любимого ученика К. Маркса и Ф. Энгельса неуважительные слова о том, что якобы «евангелисты были слишком необразованные люди». Каутский неверно с правовой точки зрения трактует вопросы обвинения Иисуса Христа в государственной измене, чрезмерно вольно рассуждает о правовой природе помилования по римскому и иудейскому праву.
Непонимание Каутским и немецкой социал-демократии роли и возможности спецслужб в социально-политической жизни государства обернулось трагедией. Один из признанных вождей германской социал-демократии так и не понял, что «толпа», «обработанная» спецслужбами — это уже «другая толпа». В конце жизни Каутский, изгнанный из нацистской Германии, увидел на улицах Берлина многотысячные толпы немцев, которые ранее голосовали за марксизм, а теперь шли под фашистскими знаменами, исступленно выкрикивая гитлеровские лозунги. Спецслужбы, штурмовые отряды и гестапо сделали толпу другой.
В начале главы мы определили тезис, который явился основой высказанных суждений. Вспомним слова профессора-историка из Сорбонны, который утверждал: «С точки зрения юридической рассказ об аресте и суде над Иисусом Христом невразумителен. Все правовые нормы оказались в этом рассказе нарушенными».
Мы пришли к противоположному выводу. Евангелие с исключительной юридической точностью повествует о том, что преследование Иисуса Христа проходило в соответствии с существовавшими в то время правовыми процедурами и традициями. Спецслужбы, в основном подконтрольные по сути секте внутри иудаизма первосвященника Анны, были в этом деле палачами и сподручными палачей. В настоящее время такими спецслужбами могут быть разведка частных военных компаний, службы безопасности корпораций, религиозных сект, коррумпированные группы в аппарате государственных разведывательных служб. История земных страданий Иисуса Христа — свидетельство о преступлении против правосудия, совершенном верхушкой иудейских властей и Понтием Пилатом. Первосвященники Анна и Каиафа действовали из корыстных личных побуждений из-за нежелания вызвать могущий лишить их влияния в Иудее и доходов гнев Тиберия, а не из религиозных. Они боялись Христа прежде всего как возможного лидера еврейского сопротивления, которое лишит их доходных мест первосвященства, а не как Мессии. Заговор первосвященника Анны послужил впоследствии необоснованным обвинениям всего еврейского народа в убийстве Мессии. В смерти Иисуса виновны не зелоты и фарисеи, не
