говорил:
«В области Триокалы, где и раньше гнездились беглые рабы, челядь некоего сицилийца Леонида была заподозрена в заговоре. Об этом сообщили Варресу. Немедленно, как и следовало ожидать, он отдает приказ; названные люди схвачены, доставлены в Лилибей, хозяин вызван в суд, дело рассмотрено, заговорщики осуждены... Только и остается, что вести преступников на казнь. Свидетелей множество — и те, кто участвовал в суде, и те, кто читал приговор, и все славные граждане Лилибея, и немалое собрание достойнейших римских граждан; ничего не поделаешь -нужно выводить. И вот их выводят, их привязывают к кресту...» (Цицерон М. Т. Избранные сочинения. М.: Худ. лит., 1975. С. 80). Из речи Цицерона против Варреса видно, как римские власти боролись с мятежами на контролируемой им территории. При поступлении оперативной информации о зреющем заговоре издавался приказ о задержании подозреваемых. После этого дело передавалось в суд, если имелись доказательства, подтверждающие факт реальности заговора и подготовки мятежа. В ходе судоговорения после выступления обвинителя и защитника суд мог вынести либо оправдательный, либо обвинительный приговор. В его основу клались показания свидетелей, которых заслушивал суд. В случае вынесения смертного приговора осужденных выводили к месту казни, римских граждан убивали мечом или секирой, других бичевали, привязывали или прибивали к кресту.
Какие же материалы собрали спецслужбы, получив донесение своих агентов и как они решили реализовать материалы своей оперативной разработки? Итог в целом был малоутешительным: никаких важных свидетельств «преступной деятельности» галилеянина как государственного преступника-мятежника и подстрекателя народа собрать не удалось. Они понимали, что для римского наместника, который сядет в кресло на месте, называемом Каменным помостом, по-еврейски Гаввафа, то есть в судебном присутствии, необходимы будут конкретные данные, свидетельские показания — не менее двух — о том, что Иисус из Назарета готовил мятеж, подбирал своих сторонников, вооружал их, продумывал план восстания, определял цели бунта, массовых неповиновении, которых так боялись римляне. Этих данных не было. Искушенному юристу, а каждый римский государственный чиновник был знатоком права и его применения, не составляло труда опровергнуть бездоказательные утверждения иерусалимских властей.
Действительно, за Христом по всем дорогам его странствий во всех городах и селениях, которые он посетил, к нему стекались тысячи людей, желающих понять смысл его учений. Толпы жителей Иерусалима торжественно встретили его при въезде в столицу. Иисус Христос открыто проповедовал в храме. Множество людей могли поведать суду о мирном характере его проповеди, любви к ближнему и отрицания зла, насилия. Никаких массовых беспорядков и неповиновении, направленных против местных властей и римлян, не было. Сделать из Христа «auctor seditionis» — виновника мятежа — не получилось.
Не удалось провокация и с обвинением в подстрекательстве к неуплате налогов. Главным в социальной жизни Римской империи, включавшей Палестину, были налоги. Они, как помпа, вытягивали деньги. В Иудее взыскивали налоги в пользу римских оккупантов, а также местные налоги, в том числе на храм. Сборщики налогов, мытари, в народном сознании были величайшими грешниками и безжалостными людьми. Император Август превратил сбор налогов в безотказно действующий механизм:
«Он отменил налог на землю, которым была обложена Италия в эпоху гражданской войны; вместо этого он взимал пятипроцентный налог со всех жителей империи, которым облагались все завещания, сделанные не в пользу близких родственников или бедных. Однопроцентный налог взимался с аукционных распродаж, четырехпроцентный — с продажи рабов, пятипроцентный — с манумиссий (предоставления рабам свободы); пошлины от двух с половиной до пяти процентов взыскивались практически во всех портах Империи. Граждане облагались также муниципальными податями, и римская недвижимость была исключена из сферы действия закона об освобождении Италии от земельного налога. Налоги платились за пользование водой из общественного водопровода. Значительный доход приносили сдача в аренду общественных земель, рудников и рыбных промыслов, государственная монополия на соль и штрафы, налагаемые по решению суда. Провинции выплачивали tributum soli, или земельный налог, и tributum capitis, бывший в действительности налогом на личное имущество. Налоги поступали в два римских казнохранилища, которые помещались в храмах: в государственную казну (aerarium), контролируемую сенатом, и императорскую казну (fiscus), владельцем и распорядителем которой был сам принцепс. В последнюю поступали средства не только из его бесчисленных владений, но также и от завещаний, оставляемых друзьями и доброжелателями. Таких унаследованных денег ПОСТУПИЛО в годы жизни Августа в его казну 1400000000 сестерциев» ( Дюрант В. Указ. раб. С. 241).
Во времена Тиберия эта политика продолжалась. В Евангелии указано, как спецслужбы стремятся использовать против Христа особую щепетильность римских оккупантов в вопросе о налогах. Рим времен империи, владевший полмиром, сквозь пальцы смотрел на многие события общественной жизни покоренных провинций, но зорко следил за исправностью системы сбора налогов. Любые проявления неповиновения в этом деле строго карались. В Евангелии особо подчеркнуто, как спецслужбы провоцировали Иисуса Христа на высказывание относительно неуплаты налогов. Христос взял монету. На ней был отчеканен профиль императора. В тридцатые годы н.э. в Иудее еще находились в обращении серебряные динарии Августа, выпущенные около 22 года до н.э. На лицевой стороне немного наклоненное вперед тонкое одухотворенное лицо императора с короткой римской челкой на лбу. На реверсе — слово «augustus». Но возможно, что в Иудею тех лет дошел и динарий Тиберия, выпущенный в 15 году после рождения Христа. С римской беспощадностью отчеканено носатое неприятно улыбающееся лицо человека, год назад ставшего императором огромной державы. На голове — венок. Вокруг профиля тот же титул «augustus». На реверсе — богиня на троне, держащая копье.
Читаем Евангелие:
«Тогда фарисеи пошли и совещались, как бы уловить Его в словах. И посылают к Нему учеников своих с иродианами, говоря: Учитель! мы знаем, что Ты справедлив, и истинно пути Божию учишь, и не заботишься об угождении кому-либо, ибо не смотришь ни на какое лице;
Итак скажи нам; как Тебе кажется? позволительно ли давать подать кесарю, или нет? Но Иисус, видя лукавство их, сказал; что искушаете Меня, лицемеры? Покажите Мне монету, которою платится подать. Они принесли Ему динарий. И говорит им: чье это изображение и надпись? Говорят Ему: кесаревы. Тогда говорит им: итак отдавайте кесарево кесарю, а Божие Богу. Услышавши это, они удивились и, оставивши Его, ушли». (Матфей 22, 15-22)
Отметим одну деталь. Провоцировать Христа по вопросам уплаты налогов пришли и иродиане, завербованные спецслужбами. Они представляли, в частности, Галилею, жителем которой был Иисус из Назарета. Он платил налоги, установленные в тетрархии Ирода Антипы. Отсюда и появление иродиан при разговоре об отношении Иисуса Христа к налогам. Ответ «кесарю кесарево» доказал беспочвенность обвинения Иисуса в подстрекательстве к уклонению от уплаты налогов.
В качестве другого обвинения, при наличии шаткости доказательств, касающихся подстрекательств к мятежу, выдвигалось незаконное, помимо решения Сената, утвержденного императором, присвоение себе титула «Царь Иудейский», которое косвенно умаляло величие римского императора и могло служить основанием для применения закона об «оскорблении величества».
Злодейский расчет первосвященника и Синедриона оправдался... Они знали, что при правлении Тиберия, страстного любителя судопроизводства в древних римских традициях (legis actio), не позволявшего ни малейших отступлений от норм процессуального права, допускался страшный произвол в делах об «оскорблении величества».
В 21 году до Р.Х. император Август, прижизненно отнесенный к богам, побывал в греческой Азии. На торжественных встречах в проникновенных речах его называли «Спасителем», «Богом», «Сыном Бога», «Помазанником», «Христом», «Мессией», «Благовестником». Эти панегирики перешли как бы по наследству и к его преемнику — императору Тиберию. Отсюда нетерпимость к тем, кого также, помимо императора, называли спасителями, помазанниками, сынами Бога. Поэтому Понтий Пилат решил перепроверить обвинение в «оскорблении царя»:
«Так ты, значит, все-таки царь, - сказал Пилат. Ты верно сказал, Я царь, - ответил Иисус. - Я родился и пришел в мир, чтобы свидетельствовать об истине. Тот, кто на стороне истины, тот слушает Меня». (Иоанн 18, 37)
Пилат перевел разговор на другую тему, спросив: «что есть истина?» Он понял, что подсудимый не рассматривает слово «царь» в качестве титула правителя. Вины его «в оскорблении царя» (по-иудейски) и в «оскорблении величества» (по-римски) не было. Между тем основной расчет спецслужб по делу Иисуса из Назарета состоял в том, чтобы психологически принудить Понтия Пилата дать согласие на распятие Христа. А это значило устрашить его. Ясно, что он боялся двух вещей: гнева императора Тиберия, который мог вспыхнуть по любому поводу, и беспорядков во вверенной ему земле, в Иудее. Спецслужбы последовательно реализуют намеченный план запугивания римского наместника.
О выборе времени: «Было около шестого часа дня приготовления к пасхе» (то есть в полдень). (Иоанн 19, 14) Значит, в расписании судебной сессии римского прокуратора дело Иисуса из Назарета было последним перед наступлением праздничного вечера Пасхи. Все готовились к пасхальному ужину и боялись оскверниться. Так был создан «цейтнот» для Понтия Пилата, вынуждавший его поскорее завершить дело, так как он понимал, что перенос дня вынесения его решения будет негативно воспринят сторонниками первосвященника и Синедрионом. В ходе судебной сессии он, несомненно, рассмотрел большое число гражданских и уголовных дел, в том числе дело трех разбойников или руководителей шаек разбойников, которых приговорил к распятию. Естественно, накопилась усталость. Его принудили отступить от старинного принципа римской юриспруденции «Neminem cito accusaveris» (никого поспешно не обвиняй). Чтобы подавить волю Понтия Пилата, спецслужбы заранее сформировали «группы психологического давления» из горластых, преданных им людей, среди которых были и их агенты (из «черни» — говорится в Евангелии). Они создали плотное кольцо вокруг помещений судебного присутствия и Каменного помоста — места, где стояло мраморное курульное (должностное) кресло римского наместника, увенчанное орлом с буквами «S.P.QR – Senatus Populusque Romanus».
Отрепетированный хор подхватывал угрозы обвинителей:
«Если ты отпустишь этого человека, то ты не друг императору. Каждый, кто заявляет, что он царь - враг императору. У нас нет царя, кроме императора». (Иоанн 19, 12, 15) Толпа неистово кричала:
«Уведи Его! Вон! Вон! Возьми Его! Распни Его! Смерть Ему! Долой Его с лица зелий! Он не достоин жизни», (Иоанн 19, 15, Деян. Апостолов 22, 22-23) От этих массовых
