чудесам в Кане Галилейской и явил славу Свою; и уверовали в Него ученики Его". / Иоан 2:11/. Присутствие Христа на брачном пире имело цель - показать божественное одобрение брачного установления и невинные наслаждения общественной жизни. Однако все эти соображения служили средством для проявления славы Христа в исполнении Его миссии. Слава Божья особенно открылась в Его акте творения / Пс.18:1-2/. Подобным образом "вечная сила и Божество Христа /Рим.1:20/ проявились в начале Его чудес через акт творения: Он "претворил воду в вино" / Иоан.4:46/.
Вино, произведенное посредством чуда, должно было соответствовать вину, находящемуся в виноградных гроздьях, ибо это единственное вино, которое творит Бог. Р. А. Торрей пишет: "Нет никакого намека, что вино, созданное Христом, было опьяняющим.
Оно не могло быть опьяняющим, пока после некоторого времени не проявится процесс брожения. Брожение - это процесс разложения. Нет ни единого намека, что наш Господь произвел /144 стр. ориг./ алкоголь, который является продуктом разложения, гниения и смерти. Он произвел живое вино, не подвергшееся пагубному влиянию брожения" / Р. А.Торрей, "Трудные места в Библии", Чикаго, 1907 г, стр.96-97/.
"Я очень доволен, - заявил Вильям Петтингилл, - что в нем /вине/, сделанном Христом, мало сходства с вином, описанным в Слове Божьем: "Как змей оно укусит и ужалит, как аспид" /Прит.23:29-32/. Несомненно, оно скорее было подобно небесному плоду виноградному, который Он будет пить, - новое вино вместе со Своими спасенными в Царстве Своего Отца /Матф.26:29/ Не удивительно, что распорядитель брачного пира в Кане назвал его самым лучшим вином, сохраненным до конца. Никогда прежде он не пробовал такого вина и никогда не попробует снова" /Вильям Л. Петтингилл, "Ответы на библейские вопросы", Иллинойс, стр.223,224/.
Чудеса Христа всегда направлялись на благотворительные, милосердные цели. Он "пришел не губить души человеческие, а спасать" /Лук.9:56/. Если бы это было истиной, что Христос чудесным образом произвел опьяняющее вино, тогда это чудо могло бы быть знаменитым исключением из Его чудес. Это могло бы быть недоброжелательным проявлением Его силы. В таком случае скорее проявился бы позор, чем слава.
Христос осознавал сильное влияние Своего примера, как на современников, так и на бедующие поколения. Если при всем Своем познании, Он произвел алкогольное вино, этим Он явил бы скорее дьявольскую, чем божественную силу и славу. Его ученики едва ли смогли бы поверить в Него, если бы увидели Его совершающим чудо, чтобы поощрить пьянство.
Леон К. Фельд, соответственным образом отметил, что Христос "не был Мохаммедом, пленяющим людей обольщением сладостного, похотливого рая, но "Мужем скорбей", чьи строгие требования ко всем, следовавшим за Ним, заключались в том, чтобы отвергнуть себя, взять свой крест и следовать за Ним / Матф.16:24/. И все это посредством личного воплощения и практического поощрения самоотвержения и воздержания, а не посредством примера или одобрения расточительных удовольствий и потворства своим желаниям, которыми Он приобрел Себе последователей и достиг Своих побед" /Леон К. Фельд, /н.21/ стр.63/.
Источники: работы Илларионова В.П. и Самуэля Баккиоки
ПОНТИЙ ПИЛАТ, пятый римский прокуратор Иудеи, Самарии и Идумеи при императоре Тиберии. О его происхождении сведений нет, известно только, что он принадлежал к сословию всадников и, вероятно, сменил Валерия Грата в должности прокуратора в 26 н.э., оставив эту должность в начале 36. Относительно длительный срок его правления, по-видимому, должен свидетельствовать о его компетентности. Вместе с тем, по свидетельству Филона Александрийского (О посольстве к Гаю, De legatione ad Caium 38), правление Пилата было жестким, безжалостным и коррумпированным; он оскорбил религиозные чувства евреев, позволив своим солдатам внести в Иерусалим штандарты с римской символикой и изображениями и использовав средства, хранившиеся в священной сокровищнице, для строительства акведука. Его правление закончилось после учиненной им резни самарян, которые собрались на горе Гаризим, чтобы выкопать священные сосуды, которые, как уверял некий самозванный мессия, закопал там еще Моисей. В результате Пилату было приказано возвратиться в Рим, и это – последнее, что мы знаем о нем из достоверных источников.
Понтий Пилат в истории
и в христианской легенде
Л.А. Ельницкий
Прометей. — М.: Мол. гвардия, 1972. — Т.9. — С.316–319
Давно уже было замечено, что имя римского императорского наместника в годы 26–36-е в Иудее — Понтия Пилата — упоминается в раннехристианской литературе только в связи с обстоятельствами казни Иисуса Христа*. При этом евангелия стараются представить дело так, что Пилат не хотел смерти Иисуса, Её-де потребовали иудеи, кричавшие: «…да будет он распят!» Пилат, видя, что ничего не помогает, а смятение увеличивается, взял воды, умыл руки перед народом и сказал: «Не виновен я в крови праведника сего — смотрите вы». И, отвечая, весь народ сказал: «Кровь его на нас и на детях наших». В особенности же дружественным христианству представлен Пилат в апокрифическом евангелии Петра.
В связи с этим некоторые историки древнейшего христианства, и среди них наиболее рьяно Андрей Немоевский [1], склонны были отрицать историчность евангельского Понтия Пилата, полагая, что он не что иное, как чисто мифическая и символическая фигура (Pilatus — от pilus — копьё. Homo pilatus — копьеносец), специально привлечённая евангелистами в связи с легендой о казни Христа.
Сохранившиеся в сочинениях древнееврейских писателей того времени Филона Александрийского («Посольство к Гаю») и Иосифа Флавия («Иудейские древности») сведения о Понтии Пилате как о римском наместнике в Иудее А. Немоевский считал интерполированными (то есть вставленными позднее), подобно сообщениям о Христе у последнего из только что названных древних авторов. Для таких подозрений нет, однако, оснований уже хотя бы по одному тому, что Понтий Пилат в сочинениях Филона и Иосифа Флавия описывается совершенно иначе, чем в христианской литературе. Церковные сочинения чем дальше, тем всё больше представляли Пилата сторонником христианства. Если евангелия характеризуют его как незлобивого правителя, не хотевшего зла Христу и лишь не решавшегося отклонить требование иудеев, жаждавших его казни, то более поздние церковноисторические сочинения рассказывают уже о том, что жена Пилата, Прокла, была христианкой, а он сам христианам сочувствовал. Ещё более поздние христианские апокрифы прямо уже настаивают на христианстве Понтия Пилата, а эфиопийской церковью он причислен к лику святых.
Филон же и Иосиф Флавий в один голос свидетельствуют о беспримерной жестокости Пилата в отношении иудеев, о презрении его к их обычаям и об оскорблении им их религиозных чувств. По словам Иосифа Флавия, Пилат переводил римские войска, стоявшие в Кесарии Палестинской, служившей местопребыванием римского наместника, в Иерусалим на зимние квартиры, чего не делали никогда во избежание каких-либо эксцессов его предшественники — Валерий Грат и Анний Руф. Он установил в Иерусалиме военные штандарты с изображениями императора, тогда как иудейский религиозный закон не терпел каких бы то ни было человеческих изображений, как идолопоклоннических. Его предшественники не делали никогда и этого.
Он провёл в Иерусалим акведук (водопровод), без стеснения взявши для этого средства из иудейской священной казны и отведя источники, протекавшие в 200 стадиях (3 км) от Иерусалима, чем опять-таки возбудил против себя иудейское население. Слыша со стороны иудеев угрозы по своему адресу, он подослал к сборищам народа переодетых римских легионеров с дубинками, спрятанными под платьем. Они избили выражавших своё негодование иерусалимских жителей, преимущественно стариков, ещё даже более беспощадно, чем это им было приказано. Многие оказались убиты, другие изувечены.
Иосиф Флавий и Филон обвиняют Понтия Пилата в весьма жестоком подавлении восстания, поднятого против него самаритянами у горы Гаризим, после чего правитель Сирии Люций Вителлий, которому был подчинён Пилат, отстранил его от должности и велел отбыть в Рим для дачи отчёта в своих действиях императору Тиберию. Оба еврейских писателя подчёркивают, что иудеи восстали не против римской власти вообще, а только против жестокостей Понтия Пилата и его глумления над их святынями.
Кроме того, они совершенно не упоминают о каком бы то ни было отношении Понтия Пилата к Ииcуcу Христу и христианству. В соответствующем месте «Иудейских древностей» Иосифа Флавия имеется несколько строк, посвящённых Христу, но они безоговорочно признаются позднейшей вставкой, произведённой каким-либо не в меру благочестивым христианским фальсификатором для придания правдоподобия и веса евангельскому рассказу.
Что соответствующее место вставлено в текст Иосифа Флавия каким-либо христианским богословом, видно прежде всего из того, что в нём о Христе говорится как о боге: «…жил Иисус, человек мудрый, если только можно его назвать человеком. Он был христос», чего не мог бы позволить себе Иосиф Флавий, являвшийся правоверным иудеем. Кроме того, ещё в III веке н.э. христианский писатель Ориген упрекает в своей полемике Иосифа Флавия как раз именно в том, что он не считает Иисуса Христом. А церковный историк Евсевий, живший на сто лет позже, уже цитирует указанное место «Иудейских древностей», из чего можно заключить, что вставка эта была произведена примерно на рубеже III–IV столетий, близ времени Никейского вселенского собора (325 г. н.э.).
А поскольку древнеиудейские сообщения о Понтии Пилате оказываются не связанными с легендой об Иисусе Христе, нет никаких оснований сомневаться в действительном существовании римского наместника в Иудее Понтия Пилата, в подлинности и исторической сообразности сведений о его деятельности, содержащихся в сочинениях Филона Александрийского и Иосифа Флавия.
Что всё это действительно именно так, об этом с недавнего времени стало можно судить по некоторым совершенно бесспорным документальным данным. То, что Понтий Пилат в действительности существовал и был римским управителем Иудеи при императоре Тиберии, подтверждает латинская надпись, составленная им самим и найденная в 1961 году при раскопках в Кесарии Палестинской (современная Эль-Кайсарие) [2]. Надпись повреждена (камень, на котором она высечена, позднее был использован как строительный материал при сооружении театрального здания IV века н.э.), но из неё видно, что римский префект Понтий Пилат соорудил и посвятил императору Тиберию мемориальное сооружение (Тибериеум).
Надпись эта, помимо того, что она наконец впервые точно документирует пребывание и деятельность Понтия Пилата в Палестине — около 30-го года н.э., существенно важна и ещё в одном отношении. Дело в том, что Пилат назван в ней префектом, а не прокуратором, как в евангелиях и других более поздних латинохристианских текстах (у Иосифа Флавия он именуется по-гречески эпитропом, что буквально означает «наместник»). То обстоятельство, что Пилат оказался префектом, а не прокуратором, важно вот в
