Значит, есть такого рода бессмертие, которое можно назвать имитационным бессмертием. Но если есть подражательное бессмертие, то, вероятно, есть и симулятивное бессмертие. Это пародия на подражательное бессмертие, которое не есть то же самое, как неподражаемое бессмертие. Меня интересует не память о человеке в сознании других людей, а он сам в контексте вечности. Способен ли человек попасть в вечность?
Недавно меня спросили на лекции о стреле времени. Я стал отвечать, что время течет из прошлого в будущее таким образом, что не все проходит. То, что не прошло, временится из будущего и становится в настоящем. Выходит, что время течет не только из прошлого в будущее, но и из будущего в прошлое. Эти встречные течения времени накладываются друг на друга и останавливаются в настоящем. Остановка времени и есть вход в вечность. Но эта остановка во времени длится только одно мгновение. Если ты не успел войти в вечность, то остался во времени. Таким является взгляд на время с философской точки зрения.
Потом меня спросили о том, как научиться думать. Я не нашел ничего лучшего, как сказать, что научиться мыслить может только тот, кто уже умеет думать, но еще не знает об этом. Вот это учение думать и есть знакомство, с тем, что ты умеешь и даже не догадываешься об этом. Это своего рода припоминание того, что ты забыл сделать. Но припоминаешь ты то, что никогда не делал. Только так можно придумать то, чего никогда не было. Вывод: учитель мысли нужен только для того, чтобы понять, что значит думать.
- Это еще что. Я вот слышал, что в одном университете студенты сдают экзамен по философии методом компьютерного тестирования, - известил меня один настойчивый студент.
- Да, вы что?! Эка невидаль. Первый раз слышу. Тесты и по философии. Готовые ответы по готовым вопросам –это философия? Ну, тогда мне пора на пенсию. Если и возможно тестирование по философии, то не ответов, а вопроса на ответы. Такой может быть учебная философия. Она имеет дело с текстом философа, который рассматривает согласно логике «вопрос-ответ» как ответ на вопрос философской традиции, предпосланной тексту. Если учебная философия ставит нужный вопрос, то превращается уже в ученую философию. Ученая же философия превращается в научную философию, грамотнее будет сказать, в философскую науку, если находит средний термин между вопросом и ответом, демонстрирует, доказывает, что между ними есть смысловая связь. Настоящей же философией она становится, когда, задаваясь вопросом о том, зачем мы спрашиваем, находит в этом вопрошании загадку, тайну мысли. Эта загадка угадывается в качестве идеи только с философской точки зрения или с точки зрения вечности. Так порой и ученый задается вопросом о том, зачем он думает, когда его дело считать или считывать информацию, чтобы ее систематизировать. Он думает только тогда, когда система, парадигма не работает, не может уложить данные в прокрустово ложе формулы.
Полагаю, что лучшим экзаменом по философии является медитация. Я посмотрю на задумчивого студента и молча поставлю ему положительную оценку. Если же он не склонен к медитации, то вступлю с ним в диалог, проведу с ним философскую беседу на тему «Есть ли смысл в том, что я пытаюсь подумать?» или на тему «Думать и мыслить – это одно и то же?».
- Неужели ученый так редко думает? – незамедлительно последовал новый вопрос, как только я высказался.
- Мыслитель мыслит, ученый считает, а дурень, который, как говорит народ, «думками богат», думает.
- Есть другая народная поговорка: «голь на выдумки хитра», -подсказал мне находчивый студент по имени «Слава».
- Слава богу, что вы есть на свете. Подсказка Славы помогает нам понять, о каких думках дурня идет речь. Думки – это выдумки голи из народа, которая идет на хитрость, чтобы только не батрачить, не гнуть спину на еще того дядю. Ученый впервые задумывается, когда теория, которую он заучил, не работает на фактах, не объясняет их. Для чего же он задумывается? Естественно, для того, чтобы придумать, провернуть с контрфактами хитрость под названием «гипотеза ad hoc» или гипотеза, предположение на данный случай. Если не помогает хитрость, то следует уже рассчитывать на собственный ум, если он, конечно, есть у незадачливого ученого. Ученого заставляет задуматься проблема, которая возникает по причине неприспособленности теории к изменившимся условиям существования в виде аномальных ф-акт-ов. Другим случаем заводки ума ученого может послужить проблема установления смысловой связи между абстрактными выводами, общими положениями теории и конкретными и единичными фактами чувственного опыта, которыми они должны подтверждаться. Он задается вопросом о том, что общего между самим общим и единичным, что их связывает по смыслу?
- И что связывает? – переспросил Слава.
- Подумай сам, как начинающий ученый.
- Я не ученый, а студент. Вы и думайте.
- Хорош гусь. Сдаешься? Тогда слушай: средний термин, особенное. Следует подобрать метод, как способ решения. В данном случае может получиться только частно-научное решение философской проблемы обоснования общего правила частным примером, если в распоряжении ученого есть определяющая способность суждения. В противном случае следует глубоко задуматься, чтобы активировать в себе, в своем уме рефлексивную способность суждения. Но это возможно только при условии, если ученый уже не может не думать.
Возьмем тему творчества. Есть тело. Оно возбуждается, напрягается, достигает пика напряжения и спадает, расслабляется. Так и слово. Оно возбуждается, напрягается в становлении ментального семени, смысла (концепта) или содержания, достигает пика логического напряжения в понятии как пределе понимания сказителя и спадает, рассеивается от его перенапряжения. Рассеивание смысла, который вяжет слово, происходит в случае расслабления, усталости говорящего, впадающего от болтовни в состояние бормотания и, в конце концов, замолкающего, погружающегося в безмолвное, бессознательное, сонное состояние.
В слове как выражении выражаемая мысль содержится в виде (в идее) выраженного или смысла. Смысл идеален, как и мысль. Высказывающийся может быть адекватно понят собеседником, если он сам понимает то, что и о чем говорит. Это возможно, если собеседник в качестве толкователя, так же толкует, как говорящий выражает то, что можно понять. Если же говорящий не понимает, что он говорит, то его собеседник может уже не понять, но объяснить по какой причине тот не понимает самого себя. Во всяком случае, говорящий может заставить его задуматься над тем, почему он такой глупый и что следует делать толкователю, чтобы не быть похожим на него, то есть, быть умным. Умный понимает умного. Он облегчает ему понимание. Умный не понимает глупого, но объясняет его глупость, ибо глупый в таком случае представляет объект, а не субъект. Помимо умного и глупого есть еще хитрый, который не хочет быть глупым, но не может быть умным. Поэтому хитрый обманывает глупого, оправдывая обман тем, что глупый заслуживает это.
Известно, что труд создал человека. Откуда известно? Из трудовой теории происхождения? Нет, еще из Библии, где речь идет о том, что Адам (человек) в поте лица трудился, а Ева (жизнь) в муках рожала. Буржуи из этого положения могут сделать неверный вывод о том, что труд создал человека как капитал (человеческий капитал). Отнюдь. Капитал – это мертвый труд, а человек есть живой труд в образе трудящегося. Труд сделал его умным. Капитал же, напротив, делает человека хитрым. Хитрость предполагает глупость, которой питается. Глуп лентяй.
Глава одиннадцатая. Не понимаю
Уже в конце рабочей недели, истощив себя до последней мысли в беседе со студентами о бытии, я дал возможность подвести итог нашему вялому обсуждению одному студенту, который внимательно слушал, но не участвовал в беседе. Сначала он не хотел вставать, а потом молчал, испытывая мое терпение. Время шло к концу занятия, все были в мыслях уже в другом месте. Но я гнул свое и спрашивал его, что есть ему сказать.
- Мне нечего сказать, - коротко ответил он, посмотрев с презрением на меня.
- Почему?
- Мне не интересно то, что вы говорили.
- Почему же неинтересно?
- Я ничего не понял,- отрезал он.
- Быть такого не может. Ведь мы говорили о бытии. Оно и вас касается. Вы же есть? Или вас нет?
- Есть. Зачем об этом говорить? Это беспредметный разговор. Я думаю и говорю по делу только о том, что можно иметь в качестве предмета. Вы же разглагольствовали о каком-то там духовном бытии.
- Духовного бытия нет?
- Не знаю.
- Оно может быть?
- Может и не быть.
- То, что мы спрашиваем о нем и отвечаем, имеет к нему отношение?
- Не понимаю.
- Так вы, - вас, кажется, зовут Борисом?
- Тимофеем.
- Так вы, Тима, не понимаете или не знаете?
- Я не понимаю потому, что не знаю.
- Вы агностик?
- Я еще в прошлом году говорил вам об этом.
- Так, ребята. Вы стали свидетелем того, как «коса нашла на камень». У нас состоялся разговор с Тимофеем как разговор гностика с агностиком. Тима не понял меня потому, что отрицает возможность познания того, что не является предметным. Я сначала подумал про себя, что Тимофей является вульгарным материалистом и не признает существование идеального. Для такого материалиста существует только материальное. Но вы, Тимофей, еще и агностик В том пункте мы расходимся с вами уже не в вопросе о бытии, а в вопросе о знании. Зачем думать, если не знаешь? Все равно не узнаешь. Знать же можно только то, что доступно чувствам в качестве предмета внимания. Доступна вещь, а не бытие. Как, впрочем, и сама мысль о бытии, которая не наводится чувством на него. Она тоже недоступна. Так, Тимофей?
- Я не думаю об этом. Я уже сказал, что не понимаю, зачем вы думаете об этом.
Прозвенел звонок с урока, и студенты засобирались домой.
- Так, ребята, я еще не закончил опрос, - я стал успокаивать студентов, а потом снова обратился к доморощенному агностику. - Но вы же не отрицаете саму способность думать?
- Нет. Только беспредметное мышление не дает определенного знания. Я не занимаю свой ум неопределенностями, вроде вашего «духовного бытия».
- Но вы же сами, как агностик, имеете дело только с предположениями.
- Я полагаюсь на предмет моего внимания. Таким предметом не может быть духовное бытие.
- Почему?
Студенты, как персонажи из комедий Мольера, закрыв свои рты в сторону других персонажей, в данном случае в мою сторону, говорят в сторону публики то, что думают про себя, тем самым давая понять, что публика «сидит» у них в сознании, находится в голове, прошептали: «Соглашайся! Пора домой».
- Потому, что не понятно.
- Я понял. Вы полагаете, что беседа о бытии, прежде всего, о духовном бытии относится не к миру непознанного, а непознаваемого.
- Это вы сказали.
- Теперь совсем понятно.
Творческих удач Вам.