Алкоголик, как бык, тупо уставился на неё, явно не понимая вопроса. Потом до него что-то дошло, он облизал губы и снова промычал нечленораздельное «м-м-мисс-сис-с-с», при этом пожирая Полу глазами.
— Где находится клиника доктора Вель-зе-ра? — громче переспросила Пола.
— Чер-рез пло… ик… щадь, — икая, ответил мужчина, не сводя с неё глаз.
— Где? Через какую площадь?
— М-мис-с… сис-с-с, — в глазах пропойцы загорелся огонёк.
Глядя на его физиономию, у Тима невольно зачесался правый кулак, и он, от греха подальше, рванул «линкольн» с места и прочь умчался от похотливого взгляда пьянчуги.
Пола с жалостью посмотрела на мужа и улыбнулась.
— Хм, интересно расположена лечебница, прямо в центе города. — удивилась Пола.
— Мне казалось, её надо искать на окраине. Но тем лучше, что рядом.
Сверив маршрут с путеводителем, Тим определил, где они находятся, и увидел впереди ту самую площадь, на которую указывал пьяный мужик. Объехав её по периметру, он свернул на небольшую парковку и заглушил двигатель. На стоянке были припаркованы несколько пикапов и три школьных автобуса с нью-йорскими и пенсильванскими номерами. «В городе точно проходит какое-то знаменательное событие, что со всей страны сюда привезли детей», — предположил Тим.
— Вот и приехали, — Тим устало выдохнул и улыбнулся жене. — Выходим?
— Выходим, — с грустью ответила Пола.
Если бы не огромных размеров вывеска над входом, надпись на которой сообщала, что это «ПСИХОНЕВРОЛОГИЧЕСКИЙ ЛЕЧЕБНЫЙ И ДИАГНОСТИЧЕСКИЙ ЦЕНТР доктора ВЕЛЬЗЕРА», то с лёгкостью можно было принять это четырёхэтажное здание за мэрию или какое другое федеральное учреждение, — таким величественным и деловым оно выглядело со стороны. Возможно, оно когда-то таким и являлось.
Супруги остановились в нескольких шагах от массивной входной двери, сделанной из твёрдой породы дерева. Никто из здания не выходил, и никто не входил. Люди, снующие взад-вперёд, безразлично проходили мимо; лишь некоторые прохожие задирали головы, равнодушно читая название над входом.
Волшебным домом показался Тиму этот лечебный центр — заходишь в него больным, а выходишь — здоровым. Он сразу представил точно такой же солнечный день, как этот, только приблизительно дней, эдак, через пятнадцать, и как он встречает Паолу у этого самого входа с цветами и каким-нибудь подарком. И станет она уже совсем другой: свежей, бодрой, счастливой и жизнерадостной. И останутся в прошлом все неприятности. Они заживут новой жизнью, останутся в Эль Пасо, их больше не будут преследовать тени… Они отправятся в автопутешествие в Мичиган, на Великие озёра, они… Да они заживут, ох, как заживут! И успеют ещё наверстать упущенное, конечно же успеют.
— Идём, дорогая. — Тим взял Полу за руку: её ладонь была влажной. Он остановился и заглянул ей в глаза. — Ну что ты, крошка? Не надо так переживать, всё будет путём. Смелее.
Она с тоской посмотрела на мужа; в её глазах Тим прочитал грусть и безнадёжность.
— Вперёд! — Он открыл парадную дверь.
Сжатый и раскалённый воздух снаружи резко сменился освежающей, приятной прохладой, царившей внутри, когда они вошли в просторный холл, больше напоминающий зал кафедрального собора. Своими размерами вестибюль напоминал спортивный зал и по периметру имел как минимум 500 футов. И ни одной живой души. Пусто. Тишина. Вдоль двух противоположный друг другу стен стояли скамейки, обтянутые дерматином. На стенах висели красиво оформленные стенды с описаниями и предупреждениями заболеваний, точно в картинной галереи, только вместо пейзажей на них были изображены рисунки различных частей тела и внутренних органов человека, выполненных в разрезе. С высокого потолка-купола на медной жерди спускалась невероятных размеров люстра в стиле ампир, с тысячью хрустальных сосулек разной длины. Она напоминала гигантского паука, спускающего по паутине с целью схватить неожиданно появившегося на его территории врага.
Красиво отделанная умелой рукой широкая, полукруглая арка напротив входа, по своей красоте и, возможно, экзотике, могла бы вполне конкурировать со многими древними архитектурными строениями Римской империи. К сожалению, сюда не пускают на экскурсию туристов: эта арка, да и сам просторный холл вместе с шикарной люстрой, стоили б немалых денег тому, кто захотел бы на эту роскошь посмотреть.
Арка являлась как выходом из холла, так и началом безразмерно длинного коридора, заканчивающегося еле различимым квадратиком в глубине здания — лестничной площадкой. Чтобы пройти его, потребуется как минимум пять минут. Этот «тоннель» освещался гирляндой настенных светильников с матовыми плафонами-полусферами, нежно рассеивающими бледно-розовый свет. Они были прикреплены под потолком, образуя две убегающие, яркие цепочки огней, сливающиеся в одной точке в конце. Если начать считать плафоны, то наверняка их количество превысит сотню.
Звонким эхом шаги Тима и Полы отражались от стен, когда они пересекали зал. Перед аркой, над которой размещалось электронное табло, они остановились. На нём высвечивались номера этажей, кабинетов, имена и время приёма врачей и дни консультаций. Внизу списка, крупными красными буквами бегущая строка объявляла: «ПРИЁМНАЯ ДОКТОРА ВЕЛЬЗЕРА, 4 ЭТАЖ, КАБИНЕТ 440».
Мужчина и женщина молча шагнули в коридор. Никаких признаков жизни! Тишина гробовая. Только их звенящие шаги. Даже с улицы не проникало ни звука.
Через каждые десять ярдов по обеим сторонам располагались двери кабинетов. Казалось, их не открывали давно: такими холодными и безжизненными они выглядели. На стенах висели внушительных размеров стенды, рекламирующие лечебный центр и методы лечения, которыми здесь пользуются. Супруги бегло просматривали их. Один из плакатов с фотографиями заставил их остановиться. На снимках были запечатлены дети различного возраста: от младенцев до совершеннолетних. Фото, с которых на них смотрели беспомощные, недоразвитые и умалишённые дети, вызывали чувство тревоги. Отталкивающие, уродливые строения их тел, страдальческие маски лица заставляли отворачиваться. Надпись над стендом, написанная печатными крупными буквами, гласила:
ЭТО БРОШЕННЫЕ, БОЛЬНЫЕ ДЕТИ. ОТ НИХ ОТКАЗАЛИСЬ
РОДИТЕЛИ, МНОГИЕ ИЗ КОТОРЫХ НА МОМЕНТ ИХ ЗАЧАТИЯ
БЫЛИ ЛИБО НАРКОМАНАМИ, ЛИБО АЛКОГОЛИКАМИ, ЛИБО
БЕЗДУШНЫМИ ТВАРЯМИ.
И ДА НЕ ПРОСТИТ ИМ ВСЕВЫШНИЙ ЭТОГО!
Рядом висел другой плакат, на котором тоже были наклеены фото детей, но только с виду здоровых и вполне симпатичных, если не брать во внимание безразличие, грусть и пустоту в их глазах; это были взгляды, которыми смотрят на мир без надежды. Надпись поясняла:
ЭТО ЗДОРОВЫЕ ДЕТИ, БРОШЕННЫЕ
РОДИТЕЛЯМИ НА ПРОИЗВОЛ СУДЬБЫ!
— Тим, погляди сюда, — Пола указала на большие буквы лозунга над обоими плакатами. — Что всё это значит, господи?
ДА ПУСТЬ БУДУТ ПРОКЛЯТЫ И УМЕРЩВЛЕНЫ ТЕ, КТО НЕ ПОМОГ ИМ, И ОСТАВИЛ ИХ, И ПОРОДИЛ ТАКИМИ, ИБО ОНИ — ИСТИННОЕ ЛИЦО ЧЕЛОВЕЧЕСТВА, ЕГО УМ, ЧЕСТЬ И БУДУЩЕЕ;
ОНИ ЕСТЬ ПОДЛИННЫЕ ХОЗЯЕВА ЗЕМЛИ!!!
— Чертовщина какая-то, — выругался Тим.
— Что всё это значит? — Пола заволновалась.
— Не знаю…
— О, боже, Тим! — Пола повернулась и посмотрела на противоположную стену.
На плакате были изображены фотоснимки взрослых мужчин и женщин, которые тоже выглядели не совсем здоровыми. Лица одних перекосила судорога, другие застыли то ли в испуге, то ли в панике, да так, что их безумные глаза чуть не вылезали из орбит; третьи кричали в истерике или плакали; некоторые несчастные были привязаны к кроватям ремнями — их тела выворачивало. Вид мучеников говорил об их безумии. Причём было понятно, что страдают они уже давно. Или доведены до такого состояния какими-то ужасными обстоятельствами.
Весь этот кошмар поясняли бездонные слова лозунга:
ЭТО ПОЖИЗНЕННЫЕ РАБЫ СВОИХ БРОШЕННЫХ ДЕТЕЙ!!!
— Не нравится мне всё это, Тим. Может, уедем? — предложила Пола.
— Нет, надо довести дело до конца, раз мы уже здесь. Не волнуйся. — Он взял её под руку, и они направились к лестничной площадке.
— Но, ведь и мы бросили…
Тима передёрнуло.
— Пола, прекрати. Это совсем другое. Он был ненор… — Тим осёкся. — Он убил Джея.
— Но мы же хотели его забрать, правда? Мы же хотели, Тим? — Пола искала оправдание.
— Конечно, дорогая. Только ты знаешь, что из этого вышло. Это может он и убил, он ненормальный… И вообще, он исчез. При чём тут мы?
— А остальные, которых мы... — Пола сжала руку мужа. — А аборты…
— Хватит! — Тим сорвался. — Хватит молоть ерунду! О чём ты говоришь? Других ты не смогла бы растить с пошатанными нервами. Всё равно пришлось бы отказаться.
После просмотра шокирующих фотографий, Пола едва держалась на ватных ногах. Что-то подсказывало ей, что лучше отсюда уехать.
— Тим, дорогой, давай вернёмся домой… Уедем. Лучше останемся в Эль Пасо.
— Да что ты как маленькая, в самом-то деле! Чего испугалась?
В конце коридора Тим остановился и осторожно приоткрыл одну из дверей. В просторном кабинете, кроме стола, заваленного бумагами, двух кушеток, нескольких стульев и стеклянного шкафа с медикаментами, никого не было. Тим закрыл дверь, и они пошли к лестничному пролёту.
[justify]Откуда-то сверху доносились удары пишущей машинки. Если бы не звонкое клацанье машинистки по клавишам, можно было
