Габриэль

нахмурилась хозяйка дома. – Встретили смазливых пареньков и забыли обо всём.
Ревность кольнула нашего героя, когда он представил Эсмиэль, смеющуюся в компании смазливых пареньков.
- В «Весёлом кабане»? – спросил он.
- Нет, нас сегодня в «Эсмеральду» повели, - Поли уселась к нему на кровать. – Ничего не болит?
Она погладила его по щеке.
- Да так – малость осталось, - ответил Габриэль, накрыв её руку своей.
Девушка наклонилась и нежно поцеловала его в губы.
«Уже можно» - решил вампир, запустив язык в её рот, а руки под платье.
«Не тех выбрали твои подружки!» - подумал он про Кэти с Эсмиэль.
Через сорок семь минут страстной любви - во время которых «больной» не забывал ахать и показывать, что он ещё больной, - Поли устала и начала сачковать. Габриэль не стал её мучить. Он удобно уложил обессилевшую девушку рядом с собой и укрыл её пледом. Та почти мгновенно уснула. Теперь землянин думал не только о баталиях Великой Войны, могуществе драконов и секрете, благодаря которому гномы управляют ими, но и о том – и даже больше о том, - как бы устроить весёлые, генерирующие радость в мир, телодвижения ещё и с Фрилиной. Гномиха казалась ему крепче и выносливее Поли.
Коротышка сама пришла к нему на помощь. Она заглянула в комнату и прошептала:
- Я тебе одно средство купила. Пойдём. Не будем мешать Поли.
«Да что они там выпили на кухне? – подумал вампир. – Они ж точно пьяные были»
- Хорошо, - надел он нижнее бельё и пошёл за Фрилиной, думая о совершенно другом «средстве».
- Я купила мазь, которую используют воины моего народа. Она облегчит страдания и ускорит восстановление, - объяснила гномиха, когда завела его в соседнюю комнату.
- На вампиров она не в обратную сторону действует? - улыбнулся Габриэль.
- Нет, конечно! Она всем помогает!
«Я тоже бегал по пляжу с кремом от загара, чтобы закадрить красавиц. Теперь в роли красавицы я. Молодец, Фрилина!»
Обмазывание нашего героя благополучно перешло в те самые телодвижения, о которых он мечтал. Гномиха и вправду оказалась выносливее Поли. Двигатель вампира соединился с более мощным, чем до этого, механизмом и раскрутил все шестерёнки в нём на полную. Генерация радости была просто потрясающей. И продолжительной – Фрилину хватило почти на два часа.
- Ух! Вот это да! – то и дело вскрикивала нечто подобное последняя. – Ты лучший! Ты самый лучший из всех, кто у меня был!
«То то! «Слава худших любовников… Ни страсти, ни огня…» - передразнил Габриэль… Он забыл кого нужно было передразнивать, потому что забыл кто именно из девушек это сказал. – Ай, ладно – эти точно так больше не скажут!» – подумал он про Поли и Фрилину.
Некоторые читатели – а может даже и многие, - помнят, что передразнить следовало именно гномиху. 
Отправив «выпотрошенную» девушку в царство Морфея, вампир вернулся в свою кровать.
«Ну вот - первая гномиха в моей жизни, - подумал он, достав бутылку крови из комода и отпив из неё. – Как Поли не проснулась? Или проснулась, но сделала вид, что не просыпалась?»
Теперь к его мыслям о Великой Войне и драконах прибавились мысли о том, как бы устроить такие же веселухи с Кэти и Эсмиэль.
А чего бы ему не кувыркаться со всеми подряд? Энергии немерено, заболеть ничем не может, с ребёнком тоже никто не заявится… Вампиры бесплодны. Тут не только кувыркаться, тут сальто тройные делать можно. 
На улице тем временем уже рассветало. Звуков становилось всё больше. Габриэль представлял всех, кто их производит. Забывшись, он и не заметил, как те, с кем он хотел устроить веселухи, подошли к воротам. 
«Явились – не запылились, - подумал вампир.
Девушки тихо зашли в дом, выпили что-то на кухне, прошли в свою комнату, немного пошуршали там, раздеваясь и утихли. 
День у барышень начался поздно. Когда во всех кабаках города уже обедали. Землянин не удивлялся их безделью – он знал, что Эсмиэль не работает, а остальные взяли отпуска, чтобы побыть вместе.
Первой проснулась Поли. Она потянулась и улыбнулась Габриэлю:
- Привет!
- Привет! – ответил улыбкой на улыбку вампир.
Девушка откинула плед и осмотрела его тело.
- Ни следа, ни царапинки… Везёт же вам. Люди после такого всю жизнь мучаются. Если выживают… Кэти с Эсмиэль пришли?
- Пришли. Спят.
- Кидалы… - проговорила она, вставая с постели. - Пойду, завтрак приготовлю.
На кухне к ней присоединилась Фрилина. Они затарахтели о вчерашнем вечере, о том, как их подруги остались с двумя богатенькими пареньками, не пожелав уходить из «Эсмеральды». Ни слова о своих развлечениях с ним.
«Не хвастаются… Странно… - подумал Габриэль. – Неудобно им что ли?»
Через полчаса Поли заглянула к нему и сказала, что они с Фрилиной ненадолго отлучатся.
Вскоре после их ухода из комнаты вышли Кэти с Эсмиэль. Они умылись и зашли к нашему герою. Спросили его о самочувствии, о том, куда ушли их подруги, шаблонно ответили на вопрос: «как вчера погуляли?» и отправились на кухню обедать.
Болтали они не так быстро и познавательно для Габриэля, как их подруги. Но именно в их разговоре он услышал то, от чего улыбка радости расплылась по его лицу: Эсмиэль попросила Кэти сходить на базар за какими-то приправами к ужину и соврала – вампир был уверен в том, что она соврала, - что один из продавцов приставал к ней, и она не хочет попадаться ему на глаза.
Минут через десять Кэти вышла из дома, и Эсмиэль зашла в комнату к улыбающемуся счастливчику.
«А ты хитрая эльфийка!» - подумал последний.
Ничего важного они друг другу не сказали. Все их слова крутились вокруг того, что они страстно желали, словно мелкие соринки, попавшие в водоворот спускаемой ванны.
Эсмиэль превзошла Поли в выносливости и Фрилину в радости, подаренной Габриэлю. Её красивое, сексуальное тело с идеальной кожей и такое же совершенное лицо завели его до предела.
«Какая же она классная! – думал землянин, задыхаясь от страсти. – Ну Отец! Боялся он за нас! Боялся, что погибнем! А не боялся, что таких женщин никогда не познаем? Запишите меня в число главных фанатов эльфиек!»
На стороне великовозрастной Эсмиэль были не только красота и эльфийское здоровье – её опыт нависал колоссом над опытом Поли и Фрилины. Она чутко реагировала и предугадывала любые желания и предпочтения вампира.
Занятые чудесным и важным делом – делом, не любящим половинчатого отношения к себе, - кувыркающиеся не заметили, как пришли упомянутые в предыдущем абзаце подруги. У двери их комнаты появились два уха. Потом пришла Кэти, и два уха сменились тремя ушами со стаканами.
Черноволосая красавица не обиделась на Эсмиэль. На минувшей гулянке ей понравился именно тот смазливый парнишка из двоих, который приударял за эльфийкой. Она шепнула об этом последней, и та дала понять красавцу, что он ей не интересен. Благодаря этому Кэти и повеселилась от души с заделом на будущее.
- Я так и думала, что он выберет Эсмиэль, - прошептала она своим подругам.
- Я тоже, - практически одновременно и очень быстро ответили те.

                                              *****
- Никогда у меня такого не было, - тяжело дыша проговорила Эсмиэль после двух часов сексуального спринта.
- От эльфийки это особенно приятно слышать, - погладил её волосы Габриэль. - Ваше «никогда» больше, чем у других…
Трёх ушей со стаканами у двери уже не было. Наш герой, вообще, не слышал и не чувствовал подруг Эсмиэль.
- Мне шестьсот сорок восемь лет, - улыбнулась эльфийка. - Ты это хотел узнать?
- Да нет… Ого! – вырвалось у вампира. Пожалев, что выдал такую реакцию на её возраст, он быстро проговорил: - А выглядишь ты на двадцать!
И не соврал. Девушка и вправду была очень юной на вид.
- Мне обычно восемнадцать дают, - снова улыбнулась она. Точнее не снова – улыбка и не покидала её лицо. Она просто становилась более загадочной, когда она говорила. - Но и на этом спасибо.
- Я хотел шестнадцать дать, - поспешил исправиться Габриэль. – Но решил, что, это будет слишком…
- Это и вправду было бы слишком, - опять сделала свою улыбку более загадочной Эсмиэль.
- А когда эльфы начинают стареть?
- К четырём тысячам лет. Но до настоящей старости мы не доходим. Примерно к пяти тысячам лет начинаем чувствовать слабость и упадок сил и уходим в Первородную Обитель.
- Что за Обитель? Что вы там делаете?
- Это главная святыня моего народа. Оттуда в наш мир пришла магия. Старые эльфы растворяются там, чтобы дать дорогу новым. Количество эльфов строго регулируется природой. Благословление даётся только после ухода или смерти одного из нас.
- Хмм, интересно. А благословление…
Габриэль осёкся.
- Благословление – это дар, которого ждут все любящие пары эльфов, - проговорила Эсмиэль. - Это возможность родить и воспитать нового эльфа.
Вампир её почти не слушал. Он мысленно паниковал:
«Блин! Любопытный мой нос! Наспрашивал! Вот наспрашивал! Тут все, наверно, это знают!»
- А ты с какого мира? – спросила его девушка.
«Ну всё… Приехал… - подумал землянин. – Хорошо, что этих троих уже нет у двери… Чем я думал?»
- В смысле, с какого мира? – включил он дурачка.
- Ты не из Аилиона… Вампир старше двух тысяч лет не может не знать того, что ты спрашивал…
- А с чего ты взяла, что я старше…
- Вот видишь – опять… Если не старше – значит точно не отсюда. Любой житель Аилиона знает, что вампиры не обращают после Великой Войны. Даже высшие вампиры потеряли эту способность…
«Блин! Арджей же говорил об этом! - сжал губы Габриэль. – Дурья моя башка!»
Тон, которым эльфийка изобличала его, был спокойный и дружественный.
- Не беспокойся – я тебя не выдам, - сказала она. – Через пятьдесят дней я уезжаю в Акравил. Диары… Эльфийки, следящие за Волшебным Лесом, приняли меня в ученицы. Нам нет дела до политики.
Вампир лихорадочно соображал, что ответить, метался между «верить» и «не верить», «тащить в лес, чтобы убить» и «не тащить».
- Точно не выдашь? – вырвалось у него.
- Обещаю.
- Никому ни слова!
- Никому!
- Эх, болтовня моя… Язык мой - враг мой.
- И не только это, - проговорила Эсмиэль, усмехнувшись. – Актёр ты тоже никудышный.
Габриэль удивлённо вскинул брови. 
- После твоих плясок я стала пристально наблюдать за тобой. Я много раз видела, как падают от сильных ударов. Совсем не так, как упал ты после удара Ракима. А твои охи, ахи и стоны? Это ж комедия настоящая! Но подруг моих ты всё-таки обманул. Они вправду за тебя переживали.
За свою долгую жизнь эльфийка видела намного больше различных выражений эмоций, чем её подруги. Больше настоящих и лживых. Может именно поэтому её было труднее обмануть? Как взрослых, которым врали, допустим, пятьсот раз, труднее обмануть, чем ребёнка, для которого ваша ложь будет всего лишь двенадцатой в его жизни? Взрослые знают больше явных оттенков лжи – различных изменений голоса, лица и движений тела, - и тех оттенков, которые фиксирует их подсознание, их сущность – то, что ни они, ни я объяснить не можем. У детей такой базы явных и неявных оттенков лжи ещё нет, поэтому старшие и обманывают их легко до поры до времени.
Габриэль, конечно, был мастером обмана. Он обманывал, врал, привирал, искажал правду, притворялся, шутил и лгал больше двух тысяч лет. Но слабое, немощное, страдающее от физической боли существо ещё не изображал. В этой сфере опыта у него не было – только теория. Не получилось с помощью голой теории обмануть искушённую, да ещё и