спотыкаясь о все попадающиеся по пути кочки и валежник. Особенно трудно приходилось Степанычу. Его самодельные обмотки снашивались с пугающей быстротой, к обеду из ткани торчали окровавленные пальцы.
"Следующую ночь мы просто не переживём, - думал Золотов на одном из привалов. - Что там полковник говорил в бреду? Буд-то я его хочу убить и сьесть? Это ж надо до такого додуматься!"
Он покосился на сидевшего рядом Степаныча, нижняя губа у того как-то странно отвисла, блестели матовой желтизной золотые зубы. Отрешённый вид своего напарника обеспокоил финансиста, после утреннего приступа безумия он опасался з свою жизнь.
"А ведь он действительно может убить меня, вот в таком состоянии. Убить и даже сьесть, слыхал я про такие случаи. Недаром он про это завёл разговор, у меня ведь и в мыслях такого не было. Значит он сам про это думает. Хорошо хот ружьё у меня в руках, а то пристрелит ещё, не дай боже."
Но в этот день им всё же немного повезло. Сначало перестал идти дождь. Сырая земля по прежнему доставляла им много хлопот, но зато высветившееся на небе солнышко начало активно отогревать путников, сразу повысив им настроение. Они лежали на земле во время очередного привала, когда где то рядом захлопали крылья и знакомый противный голос дважды каркнул.
- С ума сойти, - пробормотал Золотов, - ворона. Первый звук в этом безмолвии.
Полковник на это ничего не ответил, а молча потянул с плеча хозяина ружьё. Золотов было уцепился за цевьё, но глянув в глаза Степаныча молча отдал оружие. Полковник не стал подниматься на ноги, он просто пополз в сторону знакомы звуков. Он хорошо знал повадки этих хитрых, противных птиц, они не подпустят близко человека с ружьём.
Минут через десять Золотов услышал выстрел, и поднявшись на ноги устремился на звук. На небольшой полянке стоял полковник с каким то растеряны видом держа за крыло убитую птицу.
- Никогда не думал, что прийдёться есть ворон, - сказал он подошедшему Золотову.
Сырое мясо ел только Золотов, и то только сердце и печень. Полковник же несмотря на голод не решился составить ему компанию, помня свой прошлый печальный опыт. Вдвоём они свалили небольшое подгнившее дерево, полковник нашёл истлевший пенёк, долго, тщательно готовил лучину, выкладывал её шалашиком, обкладывал трухой, наконец разжёг с одной спички всё сооружение, и вскоре они сидя у огня наблюдали как языки пламени лижут сизую тушку вороны.
Вертели они её над огнём больше часа. Сначало они надеялись что и огня хватит для приготовления столь простого блюда, но ворона только почернела сверху, из нутри же попрежнему откровенно кровила. Пришлось
печь это блюдо по всем правилам, над углями. Но и через час термообработки нежданная дичь с трудом поддавалась ножу и зубам столичных гурманов.
- Старая видно, ворона, - сказал Золотов, глотая очередной кусок.
- Да, наверное Наполеона ещё видела, - согласился полковник, мучаясь с вороньим крылом.
- Наполеон до этих мест не доходил, - сухо заметил финансист.
- Ну, Егорыч, совсем ты потерял чувство юмора.
- Не до юмора, Степаныч.
Несмотря на то, что по вкусу воронье мясо напоминало восхитительно прожареную автомобильную покрышку, оно всё таки придало сил путникам. А к вечеру они наткнулись на деревню.
45. Разочарование.
Километра за два до этого Золотов неожиданно остановился и замер не говоря ни слова.
- Ты чего? - удивился полковник.
- Пенёк, - шепнул финансисит.
- Какой пенёк? - удивился Степаныч, но глянув туда, куда смотрел хозяин понял его состояние. Ровный срез этого пенька мог остаться только от пилы. Дерево это спилили давно, срез уже потемнел от времени, но полковник осмотрелся по сторона так, словно вот сейчас из-за деревьев покажутся сделавшие это люди.
- Люди где-то близко, - словно читая его мысли сказал Золотов. Дальше они пошли гораздо бодрей, надежда придала им сил. А приметы человеческого жилья всё множились. Лес значительно поредел, пеньки попадались уже десятками, пару ра встретились кучи мусора, старые, проржавевшие консервные банки, битое оконное стекло. И взойдя на очередной пригорок они наконец то увидели деревню.
Для столичных жителей повидавших и Нью-Йорк и Париж, но третью неделю плутающих в тайге это показалось
чем-то невероятным. Отсюда, сверху, деревня просматривалась вся: десятка полтора срубовых домов,
приземистых, но солидных, в окружении столь же капитальных сараев и сеновалов, прикрывающихся друг от друга высоченными заборами.
Распологалась деревня на высоком берегу реки, и вниз, к воде, вела деревянная лесница с перилами.
Странно, но Золотов с трудом перенёс и плеснувшую волной и переполнившую душу радость. У него даже сердце защемило, первый раз в жизни. Покосившись на полковника он увидел что по лицу Степаныча текли слёзы. Не сговариваясь они бегом рванули к долгожданному жилью. Золотов уже прокручивал в голове что о будет говорить людям, кто они, откуда идут и как они попали в эти края. Но чем ближе они подходили к деревне, тем медленней становились их шаги, и выражение растерянности на их лицах сменилось отчаянием. Ни над одной трубой в деревне не курился дым, не лаяли собаки, лишь где то каркало всё тоже вороньё. Почти во всех домах не было стекол, а кое где и самих рам. Огромные старые ворота валялись на земле у самой ближней к лесу усадьбы. Заборы покосились, и местами упали. Они всё медленней брели по единственной улице, наконец остановились самом центре деревни, около массивного колодца с двускатным навесом.
- Что же они так?... - растеряно спросил Степаныч. Оглянувшись на него Золотов поразился. Сейчас перед ним стоял древний старик, седой, сгорбившийся, дряхлый. Словно годы и горе согнули спину полковника.
- Чего-чего, разве не ясно чего. Без тайги тут жизни нету.
Он опустился на колоду рядом с колодцем, устало потёр лицо, потом сказал: - Степаныч, сходил бы на охоту, слышишь где то дичь каркает.
Полковник в этот раз не оценил юмора своего хозяина, просто взял ружьё и пошёл на знакомые звуки вороньих голосов. Gnknrnb же передохнув отправился с ревизией по домам, не пропуская ни одного из них, и даже интересуясь сараями амбарами. В деревенской жизни финансист разбирался слабо, но и он понял что люди, жившие тут, были прижимисты и хозяйственны. Все дома были поставлены из толстого, крепкого леса, добротно и на века. Сараи, дровянники, свинарники - всё было сделано не из досок, а из тех же брёвен, да так что щелочки не найти.
Покидая эти места хозяева деревни прибрали с собой всё, что годилось в хозяйстве. С трудом Золотов нашёл две кружки с отбитыми ручками, и ничего похожего на топор, вилы, или лопату. Из одежды нашлось побольше разного вида тряпок, о полушубка, до нижнего белья, но всё это было настолько застирано и заношено, пропитано чужим потом и пылью, что финансист побрезговал выбрать хоть что-то к своему скромному наряду. Зато он присмотрел вполне ещё годные к носке сапог для своего спутника, как раз сорок третьего размера.
Тот времени даром не терял, за это время со стороны окраины дважды гремели выстрелы, и вслед за этим взрывался возмущённый вороний грай.
На ночлег они выбрали самый хороший, крепкий дом с сохранившимися стёклами. Два окна, правда, были забиты досками, но света хватало и от остальных. Внутри стоял стол, две скамейки, большая деревянная кровать, явно самодельная,
массивная и поэтому оставленная хозяевами на старом месте. Обойдя все остальные дома финансист притащил огромный старый чугунок, чуть треснувший сверху. В нём они и сварили полковничный трофей: двух здоровенных ворон, благо дров ограде хватило бы на две пятилетки. Кроме этой добычи Степаныч принёс ещё и большую плетёную из ивняка "морду", к которой тут же пристроил верёвку и закинул в реку, спустившись вниз по деревянной лестнице.
- Видел за деревней лодку, одна доска сверху выломана, а так ничего, щели бы только чем заделать, - сказал полковник за ужином.
- Да?! - оживился Золотов, - в каком то сарае я видел кусок гудрона. Неплохо было бы нам лодку организовать.
Эти вороны оказались той же, резинообразной породы, но выбирать не приходилось, слава богу что удалось найти немножко соли, и приправить варево дикорастущим укропом. Всё таки эта пища насытила путников и спали они в эту ночь как никогда спокойно и глубоко. Казалось, что уже сами стены и крыша на головой придавали им спокойствия и уверенности.
На следующий день, с раннего утра полковник первым делом побежал проверить свою неожиданно обретённую снасть. Вернулся он просто напросто счастливый, Золотов издалека заметил что его телохранитель просто сияет улыбкой.
- Смотри, Егорыч, - только и сказал он, протягивая хозяину вершу. Заглянув в неё Золотов присвистнул. Два ленка, довольно большой щурёнок и пара хариусов забили всю "морду". На этот раз они соорудили просто грандиозную уху. Когда она была готова в чугунке почти не осталось воды, настолько плотно в неё Степаныч наложил рыбы. Ели они это своё странное блюдо часа два, прерывались на сон, полный желудок требовал отдыха, и снова принимаясь за еду.
- Надо бы лодку посмотреть, Егорыч, - заметил полковник после очередного приёма пищи.
- Обязательно, - согласился тот, поудобней пристраиваясь на жёстком деревянном ложе.
Лодку они осмотрели лишь в десять часов утра. Это была самая обычная деревянная плоскодонка, метров трёх в длинну, кургузая, с туповатым носом и широкой кормой. Единственным видимым дефектом этого недоношеного авианосца была здоровая дыра в боку, примерно в два мужских кулака, чуть подальше о уключин, к корме.
- Во, видишь, дно целое, а эту дыру мы сейчас заделаем. Главное гвоздей найти и доску поновей, - вместе с сытостью к полковнику вернулась и кипучая энергия.
То, что дно было цело полковник заметил верно, в лодке скопилось приличное количество дождевой воды. Вдвоём они перевернули плоскодонку и убедились, что за долгие годы, проведённые под открытым небом, она не сгнила.
На починку борта у них ушло добрых два часа. Самой большой проблемой оказалось найти четыре гвоздя. Обшарив деревню они нашли только один, остальные пришлось добывать раскалывая старые доски с помощью швейцарского ножа Золотова. После того как борт всё таки починили финансист притащил найденый им вчера кусок гудрона и разведя костёр сунул его в старый казан, выдраный из печи в одной из бань. Исчезнувший на добрых полчаса полковник появился со старым веслом в руках, и широкой доской расколотой наискось и пригодной для гребли.
- Во чего нашёл, - заявил он, кидая на землю свою добычу. - Теперь поплывём культурно, с ветерком.
Присев на корточках рядом с костром он неожиданно заявил:
- Тут, наверное, староверы жили.
- С чего ты взял? - удивился Золотов.
- А ни одной пустой бутылки не нашёл. Обычно этого добра полно по всей округе валяется, а тут ничего.
Вскоре гудрон закипел, они промазали им дно, особенно постаравшись в месте, где они приляпали свою заплату. Пока гудрон подсыхал Золотов с полковником сидели около потухающего костра и не торопясь обсуждали своё будущее плаванье.
- Ну, теперь мы поплывём первым классом, только километры будут мелькать.
- Ага, а ты не думаешь, что там ниже снова встретим пороги? скептически заметил Золотов.
- Ну и что, - отмахнулся
