Дозорный

нехотя допила свой аперитив и, кокетливо кивнув бармену, поспешила вслед за возлюбленным.
– Милый, что-то случилось?
Молчание.
– Какая муха тебя укусила? Я даже не видела, кто мог послать это несчастное шампанское.
– Дело не в этом. Линда, я уезжаю, – Стив принялся укладывать чемодан.
– Но у нас ещё целых три дня, ты хотел вернуться шестнадцатого.
Он подошёл к женщине вплотную и посмотрел ей в глаза.
– Я не люблю тебя, Линда... Прости меня. Я не должен был так с тобой.
– Но я ничего не требую.
– Вот и я думаю, почему. Мы больше не будем встречаться.
– Она что, беременная?
– Ты всё неправильно понимаешь.
– Что ж тогда, что? Ты вчера ещё был другим, мы хотели съездить на водопады. Что могло произойти за одну ночь?
– Сам не знаю. Это произошло много раньше. Ты можешь остаться. Твой билет, – он подал женщине билеты на обратный путь и щедро отсчитал купюры, – море, солнце, отель – всё в твоём распоряжении. Ты свободна, Линда, и… никаких обязательств.
Женщина смотрела испуганно, ничего не понимая.
– Ах да, совсем забыл, – Стив достал из нагрудного кармана куртки велюровую коробочку.– Это я для тебя покупал. Носи. В память обо мне.
Женщина открыла футляр. На изумрудном бархате, отливая контрастным жёлтым, дорого светился янтарный браслет.
– Ты специально выбирал украшение жёлтого цвета? – Линда была вне себя от гнева.– Ты всё продумал с самого начала!
– Опять мимо. Тогда я вообще не думал о цвете. Камень так блестел на солнце, и мне показалось…прощай, Линда! И не звони мне больше.

***

За десять минут до регистрации Стиву повезло взять последний авиабилет до родного города. Ему казалось, что эта воздушная машина летит столь медленно, словно она зависла в воздухе. Полёт длился вечно. Мужчина буквально на ходу вскочил в маршрутный автобус, не покидало ощущение, будто что-то безвозвратно утеряно, ускользает, что он может пропустить самое важное, ценное. «Ох уж этот жуткий лифт – тренажёр моего терпения… медленный такой, ползёт как улитка». Перепрыгивая через несколько ступенек, Стив взобрался на седьмой этаж и, стоя у дверей собственной квартиры, никак не мог попасть ключом в замочную скважину. Лота сняла дверную цепочку и стояла в пороге, удивлённо разглядывая мужа.
– Ты была у доктора? Говори! Ты уже была у доктора?!
Жена, взяв его за руку, потянула на себя, приглашая войти.
– Я не понимаю, о чём ты. Мы с Марком ждали тебя только через три дня.
– Я спрашиваю тебя, – он крепко сжал жену за кисти, – ты что, уже всё сделала?
– Ах, ты об этом, – Лота перевела взгляд на свой живот, – я не буду этого делать. Можешь уходить, если тебе не нравится.
Стив облегчённо выдохнул.
– Лота, мы не должны убивать нашего ребёнка и… нам нужно поговорить…
– У тебя появилось свободное время? – в её глазах Стив прочёл столько невысказанной тоски.
– Я идиот, Лота. Я изменял тебе, но я… никогда не любил ту женщину.
– Я знаю.
– Я буду вам помогать, буду возить и забирать Марка из школы. Я вас не оставлю, слышишь, Лота?
Женщина молчала.
– Только мне нужно разобраться в себе, мы должны побыть врозь. Я знаю, ты не можешь простить меня, – он замолчал, – я и сам себя не прощаю.
Женщина смотрела так спокойно, словно её глазами взирали сами небеса.
– Конечно, я тоже думаю, что нам нужно пожить врозь. Жизнь – мудрая штука, всё расставит.
– Прости меня, Лота. Если сможешь.

Земля

Легко перепрыгнув через изгородь, Игорь скользнул в сад и стоял на их с Изуми месте. Услышав условный свист, девушка выбежала во двор, направилась к сакуре.
– У вас задерживается отплытие? – улыбнулась она.
– С чего ты взяла?
– Ты был час назад, даже проник в дом, – она заговорщически посмотрела парню в глаза.– Хорошо, что отец ничего не заметил.
Игорь вскинул голову.
– Разыгрываешь? – он прижал девушку к стволу,приник к её губам.
Изуми прильнула к парню всем телом и, обвив тонкими предплечьями его шею, страстно отвечала на ласки возлюбленного.
– Ты ещё сказал о каком-то квадрате, велел отцу передать.
Игорь привык к её странным шуткам и, подыгрывая японке, прищурился, сохраняя серьёзное выражение лица.
– Ну ты сказал, чтобы я передала отцу: «Сорок четвёртый градус северной широты, сто сорок шестой восточной, квадрат пятнадцать на семьдесят четыре, глубина десять метров».
– Откуда знаешь?! – парень встряхнул девушку за плечи. – Это направляющие нашего курса, через пять часов судно будет в том самом квадрате.
Изуми пожала плечами.
– Ты был очень взволнован, я подумала, что это моё известие тебя так взволновало, – она скользнула взглядом по своей тонкой талии.
«Всё это очень странно»,– Игорь на мгновение задумался. Изуми – шутница, но как она узнала координаты квадрата, который им следовало проверить?
– Я подумала, что это неправильный курс, – девушка вновь потянулась к Игорюалыми губами.
– Видимо…Изуми! Помнишь, ты меня угощала… чаем?
Она лукаво посмотрела ему в глаза.
– Да, после него ты совсем ошалел.
– Подожди! Я серьёзно! А есть такой чай, чтобы заснуть… ну хотя бы на полчаса – час?
Девушка утвердительно кивнула и показала в сторону куста с яркими синими цветами.
– Видишь тот куст. Всего один шарик. Раскрывается, не оставляя в чашке цвета и даже запаха. Пушкой не разбудишь.
– Мне последнее время качка совсем не даёт уснуть, – попытался он объяснить свою нелепую просьбу.
– Подожди, я сейчас.
Через минуту японка вернулась с маленькой коробочкой.
– Здесь три шарика.
– Пора, любимая… всё, у нас совсем не осталось времени, – Игорь обнял её за плечии бросил, направляясь к выходу,– до отплытия всего один час.
– Помни про нашего сына.
Он обернулся и удивлённо смотрел на молодую хрупкую фигурку в шёлковом платье до колена, словно пытаясь запомнить её облик. Девушка показалась ему облаком, скользящим по сумеречному вечернему небу в свете заходящего солнца.
– Почему ты думаешь, что будет сын? – прошептал он, уже перепрыгивая через ограду.
Изуми что-то говорила в ответ, но её слов Игорь разобрать уже не мог.

***

На верхней палубе патрульного судна «Угломер» по «Большому сбору» построился личный состав, свободный от вахт, для проведения церемонии опускания венков близ места боевой славы – гибели подводной лодки «Л-19» в проливе Лаперуза. По громкой кабельной связи корабельный офицер торжественно вещал о подвиге русских моряков.
Что стало с Л-19, сказать с точностью никто до сих пор не мог. В донесениях японского флота и авиации не было данных об атаках подводных лодок в районе, где находилась советская субмарина.
Скорее всего, наши подводники подорвались на мине и навсегда остались на дне огромного пролива, а Л-19 завершила скорбный список из более чем ста советских субмарин, не вернувшихся домой в годы войны. Шестьдесят четыре её моряка до сих пор считаются пропавшими без вести. Но Игоря сейчас мало интересовал тот факт, из-за чего именно когда-то очень давно затонула советская подлодка. Более всего его занимала мысль, что их «Угломер» двигается по направлению страшного квадрата. И каким-то шестым чувством он понимал, что должен отвести судно с того злосчастного места, о котором ему сообщила Изуми. Похоже, что её отец не предпринял никаких шагов, и теперь это только дело его, Игоря, которому надлежит защитить товарищей от чего-то неотвратимого, страшного. С того самого момента, как он побывал в саду японской девушки, эта мысль сделалась неотвязной и никак не давала ему покоя. И потому он рассчитал всё до единой минуты. Через сорок минут на дежурство заступит следующая вахта – с двенадцати дня до шести вечера. У их вахтенного офицера в аккурат минут через десять начнётся обеденное время. Русский матрос решительно устремился по направлению к нижней палубе – на камбуз.«Всё правильно». Навстречу ему гордо шествовал краснощёкий толстяк Жора, бережно держа в обоих руках поднос с обедом для вахтенного начальника. «Слава тебе, Господи», – Игорь еле заметно перекрестился.
– А что это у тебя, Жорик, под салфеткой?– матрос попытался сорвать белоснежную тряпицу с горки печенья, лежащего на овальном блюде.
– Ну, ну, – грозно парировал кок, – потише! Не твоего ума дело. Вашему обед только через час положен.
– Да наш-то приболел, ему бы компот из брусники, вот я к вам, чтобы сообщить эту скорбную весть.
– У-у-у, дерёвня неотёсанная, – кок поднял вверх указательный палец, удерживая жестом фокусника поднос на одной руке, – компотов из брусники не бывает! Из брусники можно сварить исключительно морс, да будет тебе известно. К тому же запасы этого деликатеса на корабле закончились.
Жорик радостно почесал тем же пальцем в затылке и загадочно произнёс.
– Не совсем… есть немного, но только для исключительных случаев, – давая понять, что делится с Игорем великой тайной.
– Иди, иди, куда шёл, – матрос, как жонглёр, размахивает обеими руками перед носом главного повара и незаметно опускает шарик Изуми в стакан с чаем, предвкушая, как через час вахтенный будет крепко спать в рулевой рубке. А дальше уже его, Игоря, дело. И теперь осталась самая важная, самая ответственная часть по осуществлению плана «Чёрный квадрат» – так он его окрестил, следуя от своей маленькой Изуми по направлению порта.
***
И всё срослось. Ровно в назначенный час Игорь стоял, прислушиваясь, у заветной двери. Тихо. Повернув ручку, заглянул внутрь. Как и представлялось ему, вахтенный офицер крепко спал, присев на угол выступа в стене, хотя перед пультом сиротливо пустовало просторное кожаное кресло. В этом важном помещении Игорь находился впервые, и оно подействовало почти магически, вызывая ощущение чего-то неведомого, сакрального и одновременно опасного. Парень устремился к панели центрального пульта. «Сколько же здесь всего, – сердце его словно в бездну провалилось, Игорь потрогал тельняшку у самого горла, – а джойстик совсем маленький, я не таким его себе представлял». Матрос потрогал полукруглый руль, и тот легко повернулся, отвечая движению его ладони. Под рулём узкая шкала с делениями, длиной в четверть круга и видимым углом в девяносто градусов. А справа от джойстика три торчащие вверх металлические ручки, похожие на те, что переключают скорость в автомобилях. «Это, верно, для каждого двигателя своя ручка», – догадался матрос. Подобные торчащие вверх ручки он увидел и на вспомогательных пультах в левой и правой частях рубки. На экране компьютера, расположенного над столом слева от центрального джойстика, Игорь считал координаты курса. Повернув главную рукоятку вправо, он наблюдал, как изменяется на экране угол, указывая отклонение от намеченного курса. Ручки двигателей тотчас автоматически заработали, и стрелки на их шкалах тут же изменили свои положения. «Остаётся надеяться, что в соседних квадратах всё благополучно», – матрос бросил быстрый взгляд на спящего вахтенного офицера и поспешил покинуть неуютное до тошноты место, назидательно разговаривая сам с собой. «Так тебе и надо! Нужно было учиться, когда мама с папой над душой стояли и дневником с тройками перед носом твоим трясли». Мгновенно промелькнуло в памяти незадачливое детство, бурная юность, скорее, он их прокрутил, как мультипликационное кино, пропуская через лабиринты своей прозрачной памяти и ощущая всей кожей, а