находился на процессе депортации уже полгода. Учитывая мой статус - службы во вражеской армии и работы с разведывательными департаментами практически всех силовых структур и Агентства Национальной Безопасности страны, права меня депортировать из страны, у «Айсберга» заканчивались. Эту фишку раскопала Мэган и немедленно решила претворить её в жизнь, что и привело к замедлению процесса моей депортации.
«Айсберг» послал нас на три буквы, но согласился принять рапорт и начать расследование. Отказать они не имели права, в противном случае, Мэган просто порвала бы их на лоскуты, как «тузик тряпку» в зале иммиграционного суда.
Мы «купили время», как говорят американцы, что давало Мэган возможность для манёвра.
В ближайшее воскресенье, ко мне пришел православный священник. Выше меня ростом и сухощавый как дрыщ отец Александр, из местной, сербской христианской церкви.
Отец Александр был из прекрасного сербского города Нови-Сад в котором я успел побывать ранее, иммигрировал в Пиндостан в статусе беженца, во время недавнего Балканского конфликта. Свои проповеди он вёл на русском языке, потому что основная масса прихожан, была из русской иммиграции, разбавленная всяким людом из восточной Европы.
Я спустился из карцера вниз, в отделение приема гостей, и ко мне заходит такая каланча в полном иконостасе. Обменявшись мощным рукопожатием, которое было похоже на домкрат, мы обменялись открытым взглядом, и я его сразу зауважал. Не знаю почему, но душевная близость европейца к европейцу, была видна невооруженным взглядом у нас обоих, с первого взгляда. Как первая любовь!
Первое, что он спросил, увидев меня, или я голоден? Это чисто одесский вопрос, от которого, у меня сразу потеплело в душе. Мне стало понятно, что могу вести себя с этим человеком откровенно и быть самим собой.
Я не успел ответить, слегка смутившись, как священник с ловкостью факира, достал из своей бесконечной христианской робы небольшой кусочек торта, завёрнутого в газету. Чисто по-русски. Отец Александр попросил его сразу скушать, потому что он рисковал и пронёс «контрабанду» через досмотр, не доложив проверяющему инспектору.
Тортик был слоеным, похожим по вкусу на «Киевский», который я особенно обожаю. Я его моментально проглотил, получив неописуемое удовольствие в его же присутствии.
Газету, в которой был завёрнут тортик — это был нижний правый угол последнего страницы, непроизвольно оторванной и промасленной от тортика, я аккуратно сложил и засунул себе под резинку трусов, чтобы не оставлять компромата. После любого контакта или встречи с представителями внешнего мира, меня обязательно шмонали.
Мы приятно общались более двух часов, отец Александр провёл со мной все необходимые процедуры, принял исповедование и причастил меня. Было очень приятно находиться в компании с человеком близким по духу, тем более священником. Моё настроение моментально поднялось, дух крепчал и возвращаюсь к себе в ненавистную одиночную лачугу, я буквально парил над землёй.
Вернувшись в камеру, я заклеил туалетной бумагой дверное окно и прорезь для подачи подноса с едой. Мусульмане придумали эту процедуру, когда мастурбируют или ходят в туалет, чтобы их случайно никто не увидел в окошко – щель, как они справляют свои естественные надобности. Это, конечно, бред для любого европейца или любого цивилизованного человека, но у них это закон, они это делают, и эта рутина является для них чуть ли не священной.
Кому нахер нужна твоя голая черная жопа и кто на неё собирается смотреть? Ну для них это такая серьезная фишка, учитывая тот факт, что мусульмане писают на коленях, чтобы не разбрызгивать священную землю вокруг себя и не окропить её неблагоприятной мочой!
В туалет «по - большому», они тоже ходят удивительно странно, забираясь на сиденье с ногами и справляют свои естественные надобности в позе «орла». Это такие тонкости и нюансы тюремной жизни, что когда ты не знаешь их примочек, то моментально попадаешь впросак, что со мной происходило не раз, пока я не выучил все их «заебо*ы!» Они нас называют «дикарями» и всякой низостью последней цивилизации, а у самих столько дырок в голове и проплешин в сознании, что невозможно объяснить и даже описать!
Когда я убедился, что дежурный не сможет меня увидеть со своего «скворечника» или кто-то из проходящих жандармов, я достал аккуратно сложенный обрывок газеты, который представлялся мне неописуемым подарком. Ведь в нём наверняка, я смогу раздобыть хоть какой-то кусочек полезной информации и узнать, что происходит в мире?
Я разложил его у себя на маленьком столике в самом углу камеры, расположившись спиной к двери, всем телом прикрывая «контрабанду». Нежно и аккуратно, почти с любовью, я разгладил обрывок. С лицевой стороны, была реклама из местного магазина подержанных машин и резиновых покрышек, а на обратной стороне, экспертами была описана и аккуратно разложена на атомы, шахматная партия за титул обладателя мировой короны. Этот легендарный матч между чемпионом мира Борисом Спасским и моим земляком Бобби Фишером, проводился на побережье Адриатики, на острове Святого Стефана, в Югославии, в ранге матч-реванша. Первый матч выиграл мой кумир Бобби Фишер, который защищал цвета Соединенных Штатов. Его мама Рита, из Одессы иммигрировала в Иллинойс, забеременев от немецкого еврея - антифашиста. Потом она его бросила, начала крутить шухры - мухры с венгерским доктором и они все вместе переехали в русскую мешпуху, в Бруклин, где Бобик провел детские и отроческие годы. На Брайтоне, маленький Фишер, проходил шахматные университеты у старых еврейских пенсионеров, с которыми играл в парке на «шалбаны» или детскую пепси-колу. А потом, он всех порвал, став самым молодым чемпионом мира, в истории.
У меня моментально заблестели глаза и вспотели ладони. Передо мною лежало сокровище. В этом счастье присутствовал маленький, но неприятный осадок. Начало партии было оборванно вкосую и для меня она начиналось с 13-го хода. Моё любимое, фартовое число. Я не был великим шахматистом. Когда-то в детстве, дедушка меня научил канонам и правилам игры в эту великую древнюю утеху королей. Несколько раз в тюрьмах Вирджинии и Пенсильвании, я садился за шахматный стол и меня лупили все кому не лень. Я был любимым партнёром для каждого, кто хотел получить удовольствие от победы над русским. Русская шахматная школа известна на весь мир и каждый, кто играет в эту игру, прекрасно осведомлены, что русские - лучшие шахматисты. Победив меня, они вставали в когорту счастливцев, которым удавалось победить непобедимых русских. Не важен размер и не важен масштаб, самая главное - конечный результат. Счастье партнера укладывалось всего в три слова - победа над русским!
Учитывая, что я обладал огромным сокровищем, как бесконечное время в запасе, а шахматы являются самым лучшим способом по убиванию этого самого бесконечного времени, я решил заняться этой утехой - убивать свое время!
Но вначале, мне нужно было раздобыть первые двенадцать ходов, которые отсутствовали в этом клочке бумаги…
И я стал разбирать партию.
***
Последующие несколько недель отсидки в карцере, я провел исключительно в математических расчётах, которые мог позволить мой интеллектуальный уровень. Я практически потерял счёт времени и даже не всегда мог быстро определить день сейчас или ночь? Единственным расчётом времени для меня существовал прием пищи, на который я практически, перестал обращать внимание. При раздаче очередного подноса с едой, по рациону я определял, завтрак это или обед? Я быстро проглатывал свою порцию и снова садился на «шахматное» место - спиной к дверям, за маленьким квадратным столиком, размером в шахматную доску, в углу своей темницы. Резиновый карандаш, наконец сыграл свою роль, он мне пригодился. Используя Библию как линейку (да простит меня всевышний), я чётко по линиям, расчертил тюремный столик на шестьдесят четыре шахматных клеточки и разметил соответствующими буквами и циферками. Как опытный лингвист, непременно применил метод «визуальной навязчивости», используемый в американских разведшколах. Вскоре все стены тесной камеры, были испещрены ходами наиболее выдающихся партий. Когда я зазубрил все «экспертные разборки» и они закончились, я принялся за главную партию.
Естественно, играя сам с собой сутки напролёт, я постоянно выбирал цвета своего земляка с Малой Арнаутской. Более того, я возомнил себя Бобби Фишером и смотрел на окружающий мир исключительно с позиции его взбалмошного характера. Самым главным качеством, которое я передрал у него, была скорость реакции. Я играл очень быстро, исходя из того, что наизусть знал все ходы и выработал в себе определённый стиль, который был сверхскоростной. Как признался он в одном из своих редких интервью, что он всегда «воруют время» у партнёра, потому что думает вместе с ним, поэтому никогда не попадает в цейтнот! Я попробовал этот стиль, и он у меня тоже получился. Я стал очень быстро играть. Совершив свой очередной ход, когда мой соперник в данном случае «Борис Спасский» обдумывал свой ответный ход, я продумывал свои следующие варианты.
К концу месяца, я с закрытыми глазами, по памяти, мог совершить любой ход за шахматным столиком. Я очень боялся шмонов, потому что больше всего, я боялся потерять этот клочок бумаги, который буквально голыми руками забрал моё сердце! Никогда не думал, что человек может так предаться идее, как самый настоящий исламский радикал и практически потерять рассудок, ради недосягаемый цели. Но моя цель была приземлённой. Я захотел хорошо научиться, чтобы тюремным «шахматным гениям», которые отбывают пожизненное наказание или имея две, три декады отсидки за своей спиной, давать достойный отпор. Больше всего я жажду попасть в общую камеру и впервые сразиться, применив знания, которыми обогатил свой мозг месяцем неустанной работы. Весь свой ватный хлеб американской выпечки, я пустил в разработку, используя слюну для создания шахматных фигур. Я быстро этого добился и у меня по ночам практически разыгрывались неприступные сражения шахматных королей, подкреплённые гениями, которые полностью передрал с этого обожаемого мной клочка бумаги, где каждый ход двух шахматных звезд 20-го века, я знал уже наизусть.
Я отмотал назад все двенадцать ходов используя комментарии специалистов и экспертов, которые разбирали эту партию. Мне это удалось и мне это очень понравилось, что я в этом разобрался? Я почувствовал свою силу и свои способности, которые оказались весьма и весьма существенными. Как будто Бог услышал мои опасения и за целый месяц карцера, у меня было всего лишь два шмона. Они оказались не существенными, без собак, обрывок газеты никто не нашел, потому что я его подклеил слюной в Библию и во время «тряски» он не вылетел. А листать по странице всю библию, жандармам естественно, было лень.
В отношении шахматных фигур я сказал, что таким образом делаю сухари и ночью, когда мне очень хочется есть, съедаю по паре фигур. Мусора рассмеялись «очередному сумасшедшему русскому» и двинули дальше.
Чем
