Руна Одина

боялись. Потом вроде стал встречаться, но все было не то и не так. Я даже начал думать, что все молодые девки имеют только куриные мозги. Но это бы ничего, если бы хоть одна из них привлекла меня по-настоящему. А когда тебя увидел первый раз, просто онемел. Помнишь, мычал что-то в ответ? Это язык меня не слушался.
-Помню, как ты смотрел на меня, наивный, словно подросток. Волосы светлые-светлые, губы розовые-розовые, глаза синие-синие и косая сажень в плечах. Как я могла сразу в тебя не влюбиться? 

***3
    Эрик увидел на прикроватной тумбочке с Юлькиной стороны книгу. Он уже хотел выключить свет, потому что Юлька уснула. Обычно он не особо интересовался тем, что она читает, но взгляд его скользнул по знакомому имени – Ральф Блюм. Это был автор когда-то давно нашумевшей "Книги рун". Конечно, Эрик читал эти эзотерические бредни, которые увлекли массу людей романтикой предсказаний судьбы по рунам. Этот писатель являлся выпускником Гарварда, антропологом и русистом. Он даже приезжал в СССР изучать советский кинематограф, и его статьи, написанные для журнала "Нью-Йоркер" в 1961-1965 гг., подробно воссоздавали русскую культурную жизнь. Однако все его последующие книги о рунах относились к чисто коммерческим проектам, рассчитанным на впечатлительную публику. Блюма и сейчас критикуют ярые поклонники рун за использование в старшем Футарке 25-й, пустой руны, так называемой руны Одина, вместо традиционных 24-х рун, а так же за слишком вольную трактовку их значений.
    Когда-то Юлька просила Эрика подарить ей какую-нибудь руну как сувенир. Но он не нашел в продаже ничего более или менее приемлемого. Эрик не хотел приобретать дешевые деревянные поделки, а решил позднее сделать ей серебряную руну. Однако так и не сделал ничего, потому что до сих пор не выбрал, какую именно руну вырезать. Но, если честно, просто посчитал, что она давно забыла про них, однако книга на ее тумбочке говорила о другом. Он полистал ее и увидел, что Юлька карандашом подчеркнула главу про руну Одина. А потом в самой тумбочке, куда он заглянул, увидел еще три книги уже других авторов об этой руне и собственно об Одине и его культе у скандинавов.
    И это жена германиста, который серьезно занимается изучением всей этой сферы, усмехнулся Эрик, ну я ей задам!
-Люблю тебя, мой викинг, – вдруг пробормотала спящая Юлька. Он присел рядом с ней на корточки, потому что не мог справиться с комом в горле. Но потом постарался тихо встать и уйти в кухню, где притворил дверь плотнее. Открыл холодильник и посмотрел, достаточно ли готовой еды. Он заказывал домашнюю еду по своим избранным рецептам в одной фирме и строго проверял, чтобы они соблюдали его условия. Платил он хорошо, поэтому повара считали его ценным клиентом и старались. Юлькины щечки слегка округлились за этот месяц, но он знал, что этого далеко недостаточно. На всякий случай он порылся в ее комоде и нашел результаты последнего обследования. Внимательно прочел. Она еще со школы страдала небольшой анемией, но сейчас все анализы показывали почти норму. Почти. Он не верил врачам и анализам, верил только своему чутью, которое было у него как у волка. Но, слава богу, сейчас оно молчало. На всякий случай он проверил, привезли ли тушеную в молоке куриную печень для Юльки.
    Со своей академической дотошностью он вытряс из тещи всю подноготную о состоянии здоровья всех известных ей родственников, чтобы иметь полную картину реальных или мнимых опасностей для Юльки. Однако ничего особо опасного и критического не нашел. Поэтому сосредоточился на профилактических мерах. Его тревоги вызвало обстоятельство, что предыдущий год так на нее повлиял. Неужели можно молча страдать, чтобы даже худеть? Ведь он не замечал, чтобы она плохо ела в тот период. И от тортиков не отказывалась, и от шоколада. Как такое возможно? Вечерами, когда он забирал ее с работы, они всегда гуляли перед ужином, и она очень живо рассказывала ему о мероприятиях, которые проводило издательство, о своих коллегах, о подругах. Это он по природе являлся мрачным на вид молчуном. Но неужели это могло так негативно влиять на нее? Он ведь всегда отличался немногословностью, она давно должна была привыкнуть к этому за пять лет их совместной жизни. Но почему-то не привыкла. Впрочем, женщины – это особый биологический вид, чего уж там.
    Он поставил себе целью научиться понимать ее страхи и тревоги. Это раньше все, что она озвучивала, казалось ему ерундой. Какие-то не те его взгляды, то, что он тут же забывал, какого цвета была на ней блузка и сколько у нее сумочек. Он не понимал, что важно ей не то, помнит ли он те или иные предметы ее одежды, аксессуары и т.п. Ее угнетало его полное равнодушие к ее выбору, а, значит, и к тому, чем он обусловлен, какими путями приходило к этому выбору ее подсознание.
    О своей работе он почти не рассказывал ей, потому что не считал это интересным для нее. А, оказывается, она читала все, что находила, о викингах. Теперь он понимал ее искренний восторг, когда он предложил ей поехать на раскопки. Она всеми путями искала возможность стать частью его мира. Хотя давно, с самого начала была не частью, а всем его миром. Он поставил себе целью открыть ей на это глаза, для чего требовались усилия и действия в нужном направлении, поскольку только слова для нее ничего не значили.                       
    Пока он сидел на корточках в прихожей и протирал влажными салфетками ее обувь, проснувшаяся Юлька пришлепала к нему и обняла его сзади:
-Мне приснились какие-то мрачные пещеры, страшные локисы и ухающие филины. Нас такое на раскопках ждёт в дремучих смоленских лесах?
-Фантазерка,– улыбнулся он, закончил свою работу, поднялся, взял ее на руки и спросил:
-Хочешь поесть что-нибудь вкусненькое?
-Час ночи, – сказала она.
-Так самое время подкрепиться, – засмеялся он.

***4
    Как профессионал в вопросах истории Эрик не мог равнодушно относиться к рунологии, поскольку увлечение мистикой и поиски древнего знания дилетантами в свое время породили теорию, которая легла в основу национал-социализма. Хотя ее создатель, по сути, был просто фанатичным любителем древности и обычным романтиком. Но кроме этого Йорг Ланц фон Либенфельс состоял членом двух весьма солидных научных обществ, углубленно занимался антропологией, палеонтологией, свободно ориентировался в мифологии многих народов. Однако именно он в 1904 году опубликовал книгу "Теозоология", в которой развивал своё неогностическое расовое учение, пытаясь придать ему библейский фундамент. Согласно этому учению, изначально существовала божественная раса арийцев, жившая на полярном острове Арктогее.
    Закончились все эти теории обыкновенным фашизмом, поскольку фон Либенфельс для доказательства истинности теозоологии привлекал инструментарий официальной науки, и это производило неизгладимое впечатление на тех, кто сталкивался с этой доктриной впервые. Не удивительно, что юный австриец по фамилии Гитлер, приехавший в Вену, чтобы стать художником и архитектором, в итоге стал одним из приверженцев идей фон Либенфельса о высшей расе.
    Тема Одина, заинтересовавшая Юльку, так же была далеко не однозначна, поскольку Один, в общегерманской традиции Вотан, в отличие от эзотерических восторженных поэтических трактовок, на самом деле в реальных древне-скандинавских источниках предстаёт как бог войны. Так себе бог, хотя он и описывается как обладатель великой мудрости, тайных знаний и поэтического искусства. Но мёд поэзии он добыл с помощью коварства, и в основном покровительствовал воинам и военной аристократии, а в последней битве был убит волком. 
    Рассказывать все это Юльке, дабы разочаровать ее и возможно расстроить, Эрику не хотелось. Но принимать руну Одина за какой-то тайный священный предмет он точно не смог бы.
    Все последующие дни он размышлял над тем, подсунуть ли Юльке необходимые разъясняющие статьи по данной теме или оставить ее в счастливом романтическом неведении. Главным для него являлось ее душевное спокойствие, но он прекрасно знал, что жена его слишком хорошо чувствуют любую фальшь, а он даже притворяться толком никогда не умел.
    Юлька окончила филфак, училась в магистратуре и мечтала преподавать, но в тот период встретила Эрика, и почти полгода оба они находились в состоянии похожем на опьянение. Поэтому о работе, требующей полной самоотдачи, речи тогда для нее идти не могло. Отец устроил ее к своему другу в издательство учебной литературы, где она и работала до сего дня. Учительствовать Эрик ее ни за что не пустил бы, поскольку она не имела практически никакой психологической защиты, которая необходима в работе с учениками. Это выяснилось почти сразу, когда она взяла репетиторство и готовила одного школьника к егэ. Эрик насмотрелся на все ее переживания и бессонные ночи. И ведь было бы из-за чего. Но она настолько близко все принимала к сердцу, что Эрик едва дождался экзамена у этого балбеса, которого хотел просто убить за непроходимую тупость, но который, кстати, в итоге получил неплохой общий балл по егэ и даже поступил в универ на бюджет.
    В издательстве Юльке нравилось, однако весь последний год ее точила тоска по их прежней с Эриком душевной близости. Но теперь Эрик все изменил, хотя и ругал себя за то, что ничего не замечал целый год. И вообще он задумался над тем, что совсем утратил умение проявлять свои чувства. А Юльке это, как оказалось, было необходимо.
    Наука, диссертация, сотни и сотни источников, с которыми он работал, поглотили его внимание, отчего радость любви как таковая постепенно легла куда-то на дно души. Он знал, что она есть, и никуда не делась, но женской душе его жены не хватало внешних знаков и проявлений этой радости.
    Юльку всегда ценили за деликатность и внимание к другим. Она не могла, как другие женщины в отношении своих мужей, капризничать и дергать Эрика по мелочам, и открыто требовать от него потакать ее капризам и желаниям. Тем более что никаких капризов не имела, а свои желания долгое время и сама не могла толком понять и осознать. Ведь Эрик остался внимательным и так же как раньше заботился о ней, но все это в основном молча, поскольку был слишком погружен в свою работу даже дома.                           
    Утром, когда он вез ее на работу, то спросил:
-Ты увлеклась рунами?
-Нет, просто интересную книгу нашла.
-И чем же она заинтересовала тебя? Вы ведь наверняка на филфаке изучали знаковые письменности древности.
-Да, я читала скандинавские саги, сказки и легенды, но сейчас не они привлекли меня. Меня привлекла руна Одина и он сам.
-Юля… я хотел бы поговорить с тобой об этом. Не на бегу, а спокойно и не торопясь.
-Поговорить об этой руне?
-Да, не только о ней. Хочу кое-что прояснить. Надеюсь, ты не увлеклась рунологией и гаданиями? Ведь у вас, девочек, это как одно из развлечений.
-О чем ты? – засмеялась она, – Просто хочу получше понимать тебя и твою научную работу. Конечно, книжки, которые я нашла, далеки от настоящей науки, но там есть много интересных фактов. Именно это привлекло меня, поскольку читать строго научные тексты довольно трудно.
-Да, ты права. Но тогда… я заменю тебе эти тексты и буду рассказывать