Инцидент Глава 3 Вирус

– Скажите, Вениамин, а сколько точно Вы видели телеканалов, когда были в пещере на Луне? – безликий, немолодой, с бесцветным голосом, в сером костюме и бледно голубой рубашке человек, задавший этот вопрос, назвался Дэном Кейси. В той или иной форме этот вопрос мне задавали разные люди бессчётное количество раз. Они всё хотели допытаться, видел я или нет закрытые каналы, например, Министерства обороны, или Разведуправления.

Раньше задавали вопросы, когда я находился в специальном кресле, будучи подсоединённым к приборам. Потом от этого отказались и сейчас мы сидели в креслах за низким журнальным столиком. «Комната пыток» не имела окон, стены и потолок белые, свет был такой, чтобы глазу не на чем было остановиться – бестеневой. Старые, потёртые кресла, столик с облезшим местами лаком, голос, задающий вопросы – вот то, за что цеплялось сознание. Дыры в обивке кресла и голос, проплешины на столике и голос, и белые стены, и белый потолок…

– Послушайте, Дэн, я уже столько раз отвечал на этот вопрос, а вы столько раз записывали мои ответы, что вряд ли могу что-то добавить. Пять каналов я видел чётко, подозреваю, что мог бы увидеть несколько десятков тысяч, а может быть и нет, но события стали развиваться настолько стремительно, что, право, мне было не до телевизионных развлечений.

– Хорошо, оставим телевидение, Вениамин. А когда Вы решили взорвать пещеру, разве у Вас не было сомнения в том, что Вы навсегда уничтожите возможность исследования внеземной технологии, знаете ли? – Кейси хотел выглядеть туповатым, задавая такого рода вопросы.

– Я ничего не взрывал, соответственно, ничего не решал, это произошло по каким-то другим причинам. В конце концов, и бомбы у нас не было.

– Это не совсем так, знаете ли, бомба у вас была, не говорите, что Вы не знали, было два физика, Оскар и Джовита да Силва, был Одд, да и Вы сами, вы все имеете доступ и навыки работы с такими устройствами. Датчики зафиксировали импульсы, похожие на взрыв бомбы. Ладно, оставим и это. Не взрывали, значит, не взрывали. Непонятно только куда бомба делась. В ваше это Ромашково сейчас не добраться. Наша беседа закончилась и вообще, беседы закончились. Бог ты мой! Всего ничего поговорили, а три часа прошло! Вот, пожалуйста, распишитесь, что у Вас нет претензий к нам, – Кейси положил на стол лист бумаги с напечатанным текстом: « Я, …, претензий не имею к …», – бюрократия, знаете ли. И вот ещё одна расписочка, что я Вас ознакомил с тем, что ряд ваших допусков отменён, по некоторым есть ограничения. Вот, здесь и здесь, пожалуйста. Вы можете совершенно свободно перемещаться. За причинённые неудобства от конторы приношу извинения – служба, знаете ли. А если вспомните что-нибудь, свяжитесь со мной.

Дэн вынул из кармана карточку, которая позволяла, вставив в любое устройство, имеющее подключение к интернету, получить доступ к закрытому каналу связи. По-другому выйти на этот канал было невозможно. Я подумал, что в ней же встроен и жучок для слежки за мной. А мои карты, видимо, уже не работают.

Я свободен – и это главное!





– Патрик, ты молодчина, что забрал поделки ребят из Ромашково! Ты как смотришь на то, чтобы посидеть где-нибудь, пропустить по стаканчику? – он был единственный, кто сейчас был в городе, остальные разъехались.

– С удовольствием, командир! Мы себе ещё наделаем памятников, а Эдвард с Борисом уже никогда. Поэтому я бросился в первую очередь за ними. Бар Грот знаешь?

Сам бар располагался в подвале старого дома, чтобы попасть туда, надо было спуститься по узкой каменной лестнице. Внутри он действительно был похож на грот: отделка под пещеру в скале, стены  плавно переходили в сводчатый потолок, подсветка имитировала солнечные блики от воды на стенах и потолке. Пол был голубым прозрачным морем, в котором грациозно проплывали большие рыбы, а маленькие сновали между столами, будто выпрашивая кусочек вкусненького. С объёмностью они, по-моему, переборщили, потому что волна иногда доходила до колен, и даже не сильно подвыпившим посетителям было трудновато передвигаться, некоторые даже падали. Во втором зале все столики были заняты, и мне пришлось устраиваться в первом, возле самого входа. Патрик появился через полчаса с сумкой и футляром, в котором лежала гитара Моргана.

– Здорово, командир! Наконец, тебя выпустили! Заказал уже? – Патрик посмотрел на столе заказ, удовлетворённо кивнул и дал команду на выполнение. Вскоре подъехала тележка с бутылкой коньяка, нарезанными лимонами и бокалами, – для начала как раз! Ну, за успех безнадёжного дела!

– Давай, Патрик, очень рад тебя видеть! Я теперь птица вольная – подаю в отставку.

После того, как в бутылке осталась только треть, я спросил:

– Патрик, а ты знал, что у нас была бомба?

– Ну, тут, понимаешь, какое дело, – начал он тянуть время.

– Не отвлекайся от темы и не лей воду, Патрик!

– Была. Знал я и да Силва оба тоже. Но ты же помнишь, что говорил Андрей – это не наша задача. Почему они решили тебе не говорить, не знаю. А ты никогда ничем не насолил, командир? Нет? Давай ещё одну закажем, – он набрал заказ, – Пока вы с Лауризой там, ну, уехали… Слушай, а у вас там ничего? А то она, как приехала, какая-то не такая стала. Ладно, это не моё дело, но знаешь, по-моему, только она, в отличие, особенно от меня – всегда думала о тебе, как о человеке. Ты не обижайся, у меня это профессиональное. Так вот, мы перевезли её в палатку Моргана, а теперь она, бедненькая, лежит разбитая вдребезги под кучей камней. Такие дела, вот.

Я, как любой робот, не пьянею, но сегодня коньяк на меня действовал по-другому. И координация немного нарушена, и настроение какое-то не такое. Ну, и зачем тогда меня донимали расспросами о бомбе, если всё известно? К сожалению, Карсону я больше доверять не могу. А внутри меня что-то происходит. Я сначала думал, что тот плазмоид что-нибудь повредил, но всё обошлось, и тесты показали, что всё нормально. Почему тогда такая реакция на алкоголь? Ведь раньше не было! Откуда?

– А? Да… Нет, я сначала к Морганам поеду, отдам им гитару и кружку! – Грот немного качался, но я его стабилизировал, – там сын … почти вз… взрослый. Ему двадцать один год. А потом я не знаю.

– Командир! А поехали ко мне? Я позвоню, там девочки приедут! А тебе роботессу вызовем!

– Не… Мне надо домой, мне разобраться надо, – всё стало восстанавливаться, я снова становился самим собой. Грот больше не качался, изображения чёткие. Значит, это всё просто временное помутнение.





Когда я приехал домой, всё повторилось, но в слабом виде. Кого я обманываю? Это всё началось после возвращения с Луны и, значит, что-то там произошло. Не просто шаровая молния, и непростое облучение… Анна Фогст говорила, что три робота-тройки умерли после посещения пещеры. А я пока живой. Подцепил лунный вирус и немного кашляю? Подцепил вирус и привёз его на Землю?! Да нет, это скорее слабая форма лучевой болезни, остатки. Меня почистили по прилёту, а это остатки. Они, там, в Центре умеют с этим бороться. Просто остаточные явления. Обратиться в Фонд перспективных исследований? Нет, на фиг, я не пользовался их услугами и дальше не буду. Но хотя бы самодиагностику надо сделать.

Подключившись к креслу, я запустил общий тест. Он показал, что всё в порядке. Я переключил на ручную проверку, отключился от сети и начал ковыряться. Этими ковыряниями я нашёл заложенных в меня «шпионов» и «червяков», которые были уже неработоспособны, внутренний иммунитет сработал. Но надо копать глубже, возможно, что это отвлекающие действия, там же не выпускники школ работают, там такие зубры, их надо уважать.

Но это всё было ерунда. Я нашёл, что внутри меня растёт какое-то новообразование. Что-то типа нового органа. И эта штука была физической субстанцией, а не виртуальной. На вопросы что это такое, тест-программа отвечала, что безвредна, находится в процессе развития и адаптации, принадлежит мне. А в Центре это видели или нет? Правда, просвечивали меня давно, а снимок бы не помешал. Чёрт! Кто я такой? А ещё программа выдала перечень препаратов, которые мне необходимо принять, потому что это нечто активно забирает некоторые элементы из моего организма для своего развития. Судя по всему, я поэтому и чувствовал себя неважно – была нехватка микроэлементов.

Следующие два дня  прошли нормально, баланс в моём организме был восстановлен, ничего не болело, ничего не мешало. И я решил слетать к Морганам, чтобы передать им вещи Эдварда.

Энтони, сын Моргана, встретил меня в аэропорту и мы поехали к нему домой в небольшую квартиру, которую он снимал. Его мама вышла замуж, и Энтони при первой возможности стал жить отдельно. Молодой человек был похож на своего отца, но видимо и мамины гены тоже нашли своё отражение. Судя по всему, ему не с кем было поговорить об отце и он компенсировал эту недостачу сейчас. Энтони говорил, практически не останавливаясь, рассказывал, как они с папой ходили в поход, а потом спрашивал про Луну, а потом опять – про баскетбол. Он снова и снова возвращался в то время, когда ему было десять лет, а потом как-то резко повзрослел и стал даже старше, чем был на самом деле.

– Скажите, Вениамин, что вас тянет из дома, что заставляет рисковать и даже погибать? Чего вам дома-то не хватает? – Энтони вертел чашку отца из лунной породы. А я не сразу подобрал слова, мне и самому себе хотелось бы ответить на этот вопрос.

– Давно это началось, Энтони, – начал я и вдруг понял, что надо сказать, – Зачем покидать дом? Чтобы поймать большую рыбу, оленя подстрелить и накормить свою женщину и своего ребёнка. Чтобы найти подходящее дерево и выдолбить из его ствола лодку, на которой можно уплыть дальше. И те, кто это делали – выживали, а те, кто сидел дома – вымерли. А ещё, где-то там далеко, за горами и лесами есть удивительная жар-птица, а её перо приносит счастье его обладателю. Но путь к ней тяжёлый и опасный и не все возвращаются домой. В одной из песен твой отец об этом размышляет.

Энтони взял в руки гитару отца, погладил, провёл ладонью вдоль струн, а затем решительно отставил её.

– Вениамин, спасибо Вам. Я не такой, как мой отец, я поступил в медицинский, музыкальных способностей у меня нет и никуда из дома не уйду, буду просто лечить людей. И песни… Они специфические, я слушаю иногда, но мне не всё понятно, не всё трогает. Он много писал о таких, как вы и вам они ближе и понятнее. Знаете, что – оставьте гитару отца себе или подарите кому-нибудь такому же. Мне кажется, что так будет лучше, потому что каждый раз, когда кто-нибудь на ней заиграет, то и об отце вспомнит.

Что ж, не всегда сын следует по стопам родителя, но Энтони целеустремлённая натура и похож в этом на своего отца. Мне кажется, что, выбрав медицину, он там реализует свой поход за пером жар-птицы. Пока он этого не понимает. Гитару я, пожалуй, предложу Лауризе.





– Ой, Веничка! Ты где? Я сейчас сброшу тебе координаты, приезжай! Любишь пирог с вишнями, я как раз делаю? Ты такого не пробовал – всё сама, и тесто, и вишни прямо с дерева, – мне было приятно слышать её голос, а когда она рассказывала о пироге с вишнями, у меня в боку стало тянуть, а в глазах по большой спелой тёмно-красной ягоде.

Я стоял на остановке в