в суть, в саму природу вещей сквозь кору быта, которым буквально обернуто их совместное бытие, чтобы защититься от проклятых, экзистенциальных вопросов, которые стыдливо прячет от себя русская интеллигенция под покровом культуры.
Таким образом, русский человек надежно защищен от проникновения истинной реальности двумя слоями социального быта и культуры души. В результате дух не может пробиться к его подлинному Я. Духовный человек пленен бабской стихией и увлечен творческим порывом. Это те прелести, которые смущают его слабую душу, «вечно бабское», что есть в русском характере. Либо ты жлоб из народа, либо интеллигентский хлюпик из господ, швыркающий своей сопаткой. Короче говоря, или ты - мужик, или ты - баба. Вот и весь двузначный сказ. Какая узость мысли, какая нищета духа. Один радикализм.
Он стал думать. Две мысли, вернее, идеи волновались его ум. Первой была идея удовольствия. Ход его мысли был таким: неудовлетворительное удовольствие - горькая радость - удовлетворительное неудовольствие - сладкая горечь - индифферентность к противопоставлению удовольствия и неудовольствия - удовлетворительное удовольствие - неудовлетворительное неудовольствие.
Что из этого нирвана? Нирвана - отсутствие желания удовольствия и неудовольствия.
Но есть ли она отсутствие желания желания? Скорее она есть присутствие отсутствия желания, есть ничто желания.
Непонятно, что есть отсутствие и тем более присутствие отсутствия. Ведь это (таковость) не есть опустошение желания, его пустота, пустотность.
Такая пустотность чревата прошлым полным желанием, желательной полнотой.
Совершенство желания. Что это? Совершенство неполноты Совершенное желание - это неосуществленное желание?
Нирвана - это послевкусие реализации желания? Или отказ от желания удовлетворения. Зачем? В чем заключается смысл отказа, если не в получении удовольствия в предвкушении желаемого? Оно желательно, ибо удовлетворение желания опустошает.
Нирвана возможна только после удовлетворения желания.
Следует не путать концепцию нирваны с самой нирвана вне концепта. Если есть нирвана как факт опыта, то может быть и её концепт, понимание нирваны.
Нирвана, как нечто, не что, а так, есть сокрытие. Она имеет отношение к бытию, не к сущности. Нирвана есть "не так", из ряда вон выходящее, необусловленное, неопределённое, аморфное, не бинарные, бесподобное.
Она не есть мысль. Её невозможно осмыслить, понять, нельзя осознать. Так почему же нирванисты или буддисты талдычат все об осознании и пробуждении, когда нирвана есть сон ума, отсутствие мысли, желания думать?
За первой идеей удовольствия или желания в его размышлении следовала вторая идея онтологического равенства. В чем смысл равенства человека и бога по бытию?
В каком это смысле? Есть ли бог бытие или он является сверхсущим?
Человек точно есть сущее, точнее, субъект. Они равны в своём существе? Бог как мера сущего человека, его идеал.
В чем смысл быть? Для чего быть? Если в этом нет смысла, то тем более разве он, может быть, а том, чтобы не быть? Но если есть смысл в том, чтобы быть, то в чем он заключается? Не в том ли, чтобы быть? Быть для того, чтобы быть? Что за тавтология? Это смысл бытия заключается в том, чтобы просто быть. Но разве в этом заключается смысл жизни собственно меня в качестве человека? Но если бы я решил, что этот смысл заключается в том, что логически и грамматически предполагается само собой, то ничего, кроме тривиальности, не подумал бы. Тривиальное решение или разрешение проблемы онтологического равенства имеет бытовой, приземленный смысл. Конечно, он никоим образом не мог удовлетворить Василия Ивановича.
Хотя человек сущий и бог сверхсущий, то есть, не сущий среди многих переменных сущих, но постоянно сущий безотносительно к ним, между ними есть не онтологическое, но сущее различие, - различие в сущности. У бога сущность совпадает с бытием: бог есть то, что он есть в идеале. Человек же как раз не есть то, что он есть. Нет, человек есть то, что он не есть. Что же он есть? Только возможность, но никак не реальность. Эта возможность носит временной характер. У человека есть время для того, чтобы смириться и примириться в жизни со своей смертью. Бог примирился с вечностью, а человек имеет время пожить и умереть. Что не умирает в его жизни? Он сам? Да, он сам. Это то, что досталось ему от бога. Оно и возвращается к нему, сделав полный оборот, очертив круг жизни. Там, где жизнь заканчивается, там конец смыкается с началом движения по кругу жизни. Свершилось. Сошлись начало и конец жизни. Жизнь обрела свой смысл, нашла его.
В этом совпадении конца с началом смысл жизни человека как смертного, конечного существа. Но жизнь продолжается дальше по эстафете в другом лице, следующем за сошедшим с дистанции.
В случае с богом речь идет о бессмертном существе или смертном с большим, чем у человека, сроком жизненного цикла. С таким шагом времени, с которым стирается личное ощущение времени из-за того, что его намного больше, ч можно употребить.
Александр Пушкин когда-то написал, что «на свете счастья нет, но есть покой и воля». Действительно третьим слагаемым совершенной жизни, помимо бытия (сат) и мысли (чит), Василий Иванович, как и ведантисты с буддистами, полагал блаженство или радость (ананду). Но эта радость никогда не бывает полно в миру. Она, как счастье, есть только часть себя. Напротив, покой бывает полным, но только там, где не суеты материального мира, от которой следует освободиться.
Суетным он полагал для себя то состояние тела и души, которое было вызвано соблазнительным отношением к нему Марьяны. Она окончательно соблазнила бы его в учебной аудитории, если бы ему не помешали посторонние люди «кончить» в нее. Марьяна была нереально влюблена в него. Но ее влюбленность проявлялась несколько странным образом. Еще можно было понять, что она приревновала его к Насте, которая неровно дышала на объект ее влечения. Но как понять ее достаточно спорную агрессивную стратегию соблазна с использованием русского мата? Может быть, она хотела таким путем сбить его горний полет в эмпиреях идей, приземлить его на контрасте на своей роскошной груди или мягком и теплом лоне?
Василий Иванович чувствовал свою вину перед Марьяной за то, что не мог вполне удовлетворить ее желание быть любовником. В этот день он почувствовал по тому, как Марьяна пыталась притушить блеск своих голубых, как искрящийся лед, глаз, которые время от времени с трудом отводила от него, что она любит его. Как только она обращала на него свое внимание, так ее лицо добрело и принимало ласковое выражение. И едва заметная улыбка начинала порхать на ее румяных губах, придавая им форму натянутого лука. Ему казалось, что амурная стрела, выпущенная из лука губ, уже вонзилась в его сердце, и, трепеща в сердечной ране, заставляет его переживать приятное пленение.
Сердечное волнение пришпорило его воображение, и он уже стал представлять, как Марьяна, расставив ноги и показав нижнее полупрозрачное белье с разрезом на интимном месте, стала, изогнувшись от напряжения, нежно гладить себя по лону, наматывая на расставленные пальцы с длинными ногтями алого вишневого цвета густые волосы на лобке. Она призывно откинула свои волосы на голове и снова запустила пальцы вниз живота, и он услышал еле различимый звук возбуждающего трения, наэлектризованного так, что его ударило током по нервам. В итоге он нервно затряс ногой от напряжения в члене.
Усилием мысли Василий Иванович, тяжело вздохнув, вернул себя в прежнее медитативное состояние. Ах, как ему не хотелось возвращаться в обычное философское состояние, необычное для других смертных, из того блаженного, нет, точнее, блажного сексуального самоудовлетворения как воображаемой, без прямого физического контакта компенсации естественного удовлетворения его по-своему любящей женщиной. И тут пресловутое желание давало о себе знать. Это желание было конкретным мужским желанием, с которым Василию Ивановичу, не в пример успешной метафизической борьбе с желанием желания, было трудно совладать. И он мужественно решил не бежать от хотения, а пойти ему навстречу, ишь заменив сам объект влечения на менее скандальный и более приемлемый его социальному статусу преподавателя. Это была доцент Добрынина с филологического факультета сорока лет. Звали ее Василиса Никитична. Василий Иванович давно заметил, как только он обращал внимание на Василису Никитичну, так она немедленно отводила глаза от него. Но когда он не смотрел на нее, тогда чувствовал на себе ее теплый взгляд, от которого ему хотелось спрятаться под гладко выбритую подмышку Василисы Никитичны, которую он лицезрел летом на купании за городом, которое организовал университетский профсоюз.
У нее было обычное русское лицо, которое вызывает невольную симпатию у собеседника. Не красавица, но обаятельная с приветливой улыбкой. Глаза серо-зеленые, волос простой, темно-русый. Тяжелая грудь. Видимо, Василиса Никитична изрядно работала над ней, чтобы ее приподнять. Не меньше она работала и над талией с ягодицами, с переменным успехом пытаясь вернуть их в первоначальное девическое состояние.
Василий Иванович живо представил себе, как он обнимает сзади Василису Никитичну за плечи, опуская свои руки вниз и останавливает их путешествие по груди на ее вершине. Она торчит соском вперед, пронизывая его ладони огнем желания. Он теснее прижимается своим причинным местом к ее заду, чтобы снять дугой поднятое напряжение между выпуклыми дольками попы. Повернув к нему голову, она, протяжно вздыхая, шепчет ему на ухо, что он тычется не туда, куда следует, и наклоняется вперед, чтобы ему было удобно войти в апартаменты для дорогих гостей. Теперь он видит вход, от вида которого к нему возвращается чувство реальности. Так воображение становится реальным.
Но тут поток его сознания прерывает уже из мира слов чья-то речь. Он озирается и видит перед собой реальную Василису Никитичну, которая подозрительно смотрит на него. Он смущается и непроизвольно покрывается краской стыда, как какой-то нерадивый школьник, которого застукали за тем, как он подсматривает в замочную скважину, что творится в женском туалете.
- Да, что такое?
- Здравствуйте, Василий Иванович.
- Здравствуйте, Василиса Никитична. Ой, как хорошо вы выглядите в таком чудесном костюме, который вам идет так, что видно, какая вы достойная женщина.
- Спасибо вам, Василий Иванович, за отличный комплимент. Мне, конечно, приятно. Но я ищу вас, чтобы поругаться с вами, - шутливо пояснила она свое внимание к его персоне.
- Неужели? Я уж подумал, что вы хотите пригласить меня на вечер. Было бы чудесно посидеть и поговорить о нас с вами, Василиса Никитична.
- Куда там, Василий Иванович. разве студенты дадут?! Я ищу вас в связи с поведением Марьяны Петровой. Я эдвайзер ее группы.
- И что случилось с поведением Петровой? – спросил доцент Иванов, намеренно назвав ее официально по фамилии.
