ведать не ведаем. Наша хата с краю. Здесь, наверное, так и задумано изначально: со времён стройки. Школа-то старая, построили её ещё при крепостном праве…наверное. Хотя Сеня мог бы сказать, что вот эту картинку на подоконнике, изображающую совокупляющуюся пару человечков, он лично нарисовал шариковой ручкой ещё два года тому назад. Внёс, стало быть, вклад в прикладное искусство. Но зачем учителю знать такие подробности. Многие знания, многие печали.
- Ага, - кивнул учитель. – Тогда вам друзья предстоит всю эту наскальную живопись стереть и хорошенько так всё здесь вымыть. Чтобы блестело здесь всё, как у кота глаза.
При этом глаза у самого учителя совершенно не блестели, а излучали холод.
- Это же западло, - ахнул Сеня, хоть его энергично одёргивал друг.
- Ваш выбор, - с подленькой улыбочкой, пожав плечами, сказал учитель. – Или подвиг, или…пять дней немного покашлять от последствий отравления табачным дымом. Ведь никотин, говорят, лошадь на раз валит. Шарах и нет лошади. Смотришь, копыта родимая отбросила.
- Мы будем подвиг совершать, - обречённо подтвердил своё решение Федя, толкая своего друга, чтобы тот не выкобенивался, а быстрее соглашался, пока ещё и женский туалет не заставили драить. С этого Никодима Викторовича станется.
Сеня хмуро кивнул. Он оказался морально раздавлен, и лезть отчаянно в бутылку ему уже не хотелось. Перед глазами стоял Фролов, и его зелёный вид после нескольких дней астматического кашля. Зомби из фильмов ужасов красивей смотрелись. Раньше Фролов тоже позиционировал себя центровым пацаном и прегрешения кишели на нём, как блохи на бродячей собаке. Теперь Фролов больше молчит и ведёт себя ниже травы, даже материться перестал. Вежливым стал до безобразия.
- Самое главное в подвиге, - поднял палец к загаженному потолку учитель, - Что его надо совершать со светлым чувством в душе, исключительно своими руками и с довольной улыбочкой. А без этого, какой тогда подвиг? Так, маленькая помощь школе. Любая работа должна свершающему её приносить положительные эмоции. Факт, доказанный наукой. Энгельса вот хоть почитайте, у него про это много написано.
- Я думаю, до нуля часов вы, друзья, обязательно управитесь, - улыбка учителя стала совсем уж гнусной. – И чтобы, как у кота глаза.
Друзья сильно сомневались, что до полночи они управятся с этой работой. Очень сильно. Хорошо бы до утра управиться. Ведь ещё и потолок надо перекрашивать.
Тряпки, швабру, веники, совки, моющие средства, резиновые перчатки и прочую приблуду, ребятки взяли у бабы Серафимы, у которой таких комплектов имелось несколько. Однако баба совсем не радовалась таким помощникам.
- Совсем ирод озверел, - качала баба головой. – Издевается над малолетними детками. Кто бы его остановил-то. Перевелись богатыри на земле Русской. Ишь придумал – малолеток заставляет туалеты драить, а у мальцов-то две извилины в голове, а вместо рук - прихватки, произрастающие аккурат из заднего места. Эти много не наработают.
Впрочем, говоря так, она исправно выдавала деточкам инвентарь. Попробуй, встань в позу и не исполни прихотки этого Никодима Викторовича. Тогда опять спина начнёт невыносимо ломить, а оно нам не надо, чтобы болела. Вот деток жалко. Это ж им бедным тут до утра корячиться. Пожилая женщина жалела себя, и малых деток ей жалко, она даже намекнула им, что готова помочь совершать им трудовой подвиг. Ребятам пришлось отбиваться от такого опрометчивого предложения. Ведь всё надо сделать собственными руками, да ещё, мля, с улыбочкой. Вид Фрола, который Фролов, они очень даже помнили. После пяти дней изматывающего до кровавых соплей кашля, Фрол зарёкся курить, сквернословить и вообще, ходил, как пыльным мешком пришибленный.
Фролов, которого все друзья звали просто Фролом, так и не признался, с какого его косяка на него напал такой недуг, но все видели, как Фрол с остервенением драил актовый зал, причём в гордом одиночестве. Он часов двадцать мыл зал, но это для начала. Потом он ещё целую неделю, после уроков, часов по пять не расставался с тряпками и моющими средствами. Трудовой подвиг он совершал с улыбочкой, которая скорее походила на оскал бешеного зверя. Но он сам считал, что это он так улыбается во время совершения трудового подвига. Попробуй не улыбнись.
Как только учитель вышел из туалета, так и не сделав в нём свои грязные дела, то Сеня, не выдержал и уже хотел вслух пожелать кое-что хорошее этому злому человеку.
- Да, чтоб он облез…., - начал Сеня.
- Заткнись дурак, - стал затыкать товарищу рот, перекосившийся от страха Федя. – Дурень, даже не думай и срочно возьми свои слова обратно, типа пошутил. И это…следующий раз думай, прежде чем захочешь подумать.
Сеня спохватился, и промямлил, что это он погорячился: не надо никому облезать. Он представил, как они с Федей ещё и облезшими ходят по посёлку. Ведь неизвестно, с какой силой долбанёт моча в голову этому учителю. Известно только, что любые нехорошие пожелания в его адрес неотвратимо оборачиваются против пожелавшего. А хорошие пожелания ничем не оборачиваются, только плохие. Где, спрашивается, справедливость. Впрочем, ходить Сене облезшим совсем не улыбалось, поэтому он включил заднюю. Ему откровенно стало ссыкотно.
Баба Серафима всё-таки подсуетилась и сообщила родным Феди и Сени, где находятся их чада. Типа сидят парни в туалете и драят его до блеска. Изъявили желание совершить трудовой подвиг.
- Зачем? – ужаснулись мамки. – С каких это пор ученики должны работать в школе? Что ещё за порядки у вас там? Как можно деток заставлять работать, ведь они в своей жизни ещё ничего не видели, и вдруг на тебе – работай. Это же чистой воды волюнтаризм и авангардизм, если не сказать хуже. Всё отпишем в министерство. До Президента дойдём своим ходом.
Поздним вечером, не дождавшись деток, мамки ринулись в школу, выручать своих чадушек: может, тех взрослые пацаны принудили совершать такую грязную работу, тогда мы сейчас разберёмся, выведем этих, прости господи, педагогов на чистую воду, почему те не уследили творимый беспредел и всех накажем. Мы письмо в область напишем, коллективное. Но чадушки, скривив губы в оскале, наотрез отказались покидать фронт работы, всеми четырьмя лапками вцепившись в грязные тряпки. Мамки, пребывая в культурном шоке, согласились помогать своим деткам, раз тех посетила такая выдающаяся идея, как вымыть школьный туалет. Куда там, детки вопили, что только сами они должны всё сделать, иначе это не подвиг случится, а фигня какая-то, а фигня не считается. В результате совместных воплей и угроз во всём разобраться раз и навсегда, стороны пришли к консенсусу: детки продолжают мыть туалет, а мамки приносят к дверям туалета побелку и краску, можно и перекусить принести, но немного, ибо время утекает катастрофически, а здесь ещё конь не валялся. Арбитром сделки стала баба Серафима: оная баба понимала, что всяко лучше, если ребятки всё-таки совершат свой подвижнический подвиг, иначе…лучше не думать, что произойдёт в ином случае. Кроме того сам преподобный Пигидий говаривал: «Только усердный труд является богоугодным». Ночью за мамками и чадами пришли папки, предварительно купив с горя бутылку водки. Папки в целом одобрительно отнеслись к такому трудовому порыву своих отпрысков, поэтому пошли пить водку, естественно, из солидарности с чадами. Да и мамки оказались при деле и не мешались под ногами, что папок чрезвычайно обрадовало.
Работа по чистке туалета завершилась только под утро. На объекте свершения трудового подвига всё сияло стерильной чистотой, как в операционной знаменитой клиники. Потолки издавали запах свежей побелки, а деревянные детали тщательно перекрашены белой эмалью. Даже табличка висела «Окрашено» чтобы кто-нибудь не влез в свежую краску. Объект сиял чистотой. Даже муха на нём пока ещё не надумала размножаться. Вся школа гудела от такого события и считала своим долгом осмотреть отремонтированный туалет: туда ходили как на экскурсию в музей. Общественное мнение посчитало, что это действительно трудовой подвиг. Герои, правда, пребывали в предобморочном состоянии и скалились на всех своей кривой улыбкой. Через день туалет официально начал выполнять свои функции, и почти сразу же произошло ЧП. Федя и Сеня поймали мелкого пакостника из шестого класса Прокопенко Сашку, который, сняв один кроссовок, уже приноравливался его грязную подошву припечатать к такому белому потолку. За попытку совершить злостное деяние Сашку нещадно били оба парня. На Сашке они выместили всю накопившуюся злобу за ночь, проведённую в клятом туалете, а этот маленький гадёныш хотел всю работу испохабить. Считай, в душу хотел плюнуть Феде и Сене. Сашка орал и грозился всеми карами, но почему-то не нашёл понимания даже у своих друзей.
- Я корешей со своей улицы приведу, - размазывая кровь, текущую из разбитого носа, орал Сашка. – Мы вас уроем, мойщики сортиров. Чуманисты, в натуре, туалетные утята.
- И чего орём, а драки нет, - внезапно в толпе возбуждённых ребят появился учитель математики. – А, так драка уже произошла! И кто кого? И за что? За кроссовок? Ого, да это повод всей школе передраться, вместе с учителями.
Толпа ребят, до этого с любопытством следящая за дракой, мгновенно рассосалась. Остались только хмурые Сеня, Федя и демонстративно вытиравший кровь Сашка. У мелкого горели глаза, и он продолжал нести всякую околесицу, типа всех достанет и больно сексуально обидит.
- Тяжёлый случай, - высказался учитель. – Так, говоришь, любишь причинять боль ближним. Твою идею с обувью и потолком, тоже можно считать креативной. Однако, переборщили вы, молодой человек, с креативом. Это значит, что вы творческая личность, как ваш тёзка Александр Сергеевич Пушкин. Жил когда-то такой поэт. Погиб он во цвете лет: в феврале, 10 числа 1837 года. Как и полагается афророссиянину, нигде не работал, писал реп и сказки. Погиб в перестрелке. Трудно, конечно, живётся творческим людям: их никто при жизни не понимает, да и жизнь у них короткая, помирают они от нервов, или их кто-то пришибает. Ага, все болезни от нервов, только…некоторые болезни, хм, от удовольствия. Я хоть и не врач, но вижу, что у тебя Прокопенко уже с нервишками проблемы, а это, товарищ ученик, дело плохое. Хрясь и всё: ходи тогда весь перекошенный и трясись.
У Феди и Семёна округлились от такой картины глаза. Кажется, и до мелкого пакостника дошла мысль, что происходит, что-то не то. Ведь об этом учителе поговаривали, что злой он, аки чёрт, а злопамятный – ужас какой.
- Итак, подводим итог, - продолжил говорить учитель, прекративший говорить Сашке «вы» и перешедший на «ты». – Имеем выбор: либо продолжаем конфликт и рискуем заполучить нервную болезнь, либо расходимся краями. Твой выбор?
Тут Сашку окончательно проняло: он понял, что наговорил старшим пацанам много чего нехорошего в запале, поэтому он буркнул, что к Феде и Сене претензий не имеет. Забыли. Ведь все свои, чего собачиться.
- Вот и ладно, - улыбнулся учитель, махнув рукой, чтобы Федя и Сеня
