В комнату набилась дюжина зрителей, согласившихся на двойную цену за просмотр нашумевшего фильма. В салоне было тесно, душно, стулья скрипели, зрители шелестели конфетной оберткой, на задних рядах подростки сучили ножками. Вдобавок ко мне привалилась потная тетка, с одуряющим телесным духом, происходящее на экране ее явно возбуждало. Хотя не потеют лишь продажные женщины. Никогда.
Не досмотрев, я встал и, роняя стулья, вышел. На улице выпил газировки и вздохнул с облегчением. Стоит ли париться? Ну, открыла старушка Шэрон тайну своих дряблых ляжек, и что здесь заоблачно эротичного? Я улыбнулся проходившей девушке в мини-юбке – она смутилась и замедлила шаг. Эротика ходит по земле, причем, совершенно бесплатно и перебирает ногами, куда более ладными, чем у голливудской дивы Стоун.
Блин, вы уже задолбали со своим основным инстинктом, дайте пожить спокойно. Базовый инстинкт это, извините, насчет пожрать. Все остальное – горе от ума. Вот и бродят по шарику несчастные самцы, ведомые своими пенисами.
Человечество устало от секса. Ему не нужно столько голой плоти, сколько навязывает обрушившийся на страну рынок. А как же Зигмунд Фрейд с его откровением о насквозь сексуальном поведении homo sapiens? Ха. Даже если бы в венах великого психоаналитика текла не иудейская, а голубая арийская кровь, его все равно отправили бы в концлагерь (не отправили – продали за бешеные рейхсбабки). Главное его преступление перед рейхом состояло в том, что своими трудами, не желая того, он поневоле диагностировал поведение в интимной сфере так некстати подвернувшегося под руку ефрейтора Шилькгрубера, извращенца, спятившего импотента, чья неудовлетворенная сексуальная фантазия выплеснулась на толпу. Эту толпу тот воспринимал как исполинскую женщину, насаженную на фаллосы пушек. А рев людской массы в ответ на его сумбурную сладострастную речь – как игривую прелюдию. Оргазм фюрер получал от мировой бойни, будучи – сзади и сверху - в звериной позиции продолжения рода. Впрочем, зря мы грешим на царство зверей, это говорю вам я, родом из таежного звериного Захолустья.
Лори неслышно подошла ко мне со спины, прижалась, положив руки на плечи. Ее ступни были укутаны в мягкие ичиги, подаренные бабушкой-орочонкой. Лори, в чьих генах текла кровь аборигенов Захолустья, обладала бесшумной рысиной грацией.
- Милый, ты разговариваешь сам с собой.
Раньше такого за мной не водилось. Что случилось, чувак?
Ветер гнул стекла. Косые тени от высоченных тополей, их тогда не обрезали, испещрили наш двор. Застывшее было солнце, облитое малиновым сиропом, дрогнуло, отряхивая предзакатные капли, - и поплыло вдаль. Где-то скрипели то ли водосточные трубы, то ли карнизы. То скрипела Земля, проворачиваясь и кряхтя. Извечный ход. Ничего не случилось.
Я рассеянно чмокнул Лори в макушку, вдохнул аромат шампуня, отвернулся и, чтоб не потерять мысль, продолжил монолог, сидя на унитазе.
Перемотка ленты
…Войны разжигают мальчишки, по выражению Генриха Бёлля. Писатель-нобелиат, в молодости солдат вермахта, прошедший Восточный фронт, знал, о чем толковал. Если сделать поправку на вращение Земли и на время, то войны начинают неудовлетворенные секс-фанатики, и в большой политике оставшиеся прыщавыми подростками. I can’t get no satisfaction.*
Так что, господин Фрейд, в ущерб вашему учению потребность человеческих особей в гетеросексуальном общении к концу самого кровавого столетия чудовищно преувеличена. Термин sexappeal высосан сами знаете из чего. Уровень сексуальности, который задается информационным пространством как норма, свойственен разве что людям больным, причем не только психически. Сексоцентризм сознания характерен, к примеру, для первой стадии туберкулеза, некоторых кожных заболеваний и даже проказы. Не говоря уже о том, что исключительно сильная потребность в сексе наблюдается у большинства пациентов психиатрических клиник. Мы все живем во власти жесточайшей диктатуры. Это диктатура мягкой ягодицы. Диктатура большой груди. Диктатура длинных ног и коротких половых отношений.
У человека все не как у животных. Он вознесся над царством зверей, уничтожил или приручил всех своих врагов и потерял всякую способность к ограничению размножения. Оставаясь при этом стадным животным. Когда двуногих стало много, секс потерял то единственное значение, которое отведено высшим промыслом репродукции и писаным сводом религиозных правил, и стал служить источником эмоционального общения и удовольствия. Заметим, животные не получают оргазма и вступают в интимную связь в среднем один-два раза в год, да и то по крайней нужде воспроизведения себе подобных.
Лори как дитя тайги, плоть от плоти природы, испытывала глубокое отвращение к сексу.
Не СПИД, не изменение глобального климата, не обмеление байкальских рек, не очередное испытание ядерного оружия, не есть главный вызов времени. Главный вызов – сексоцентризм. Мало кому хватит смелости публично заявить: «Хватит голого мяса! Вымя, ляжки, ягодицы, язык, лобок. Тошнит. Першит. Я не хочу каждый день взбивать пыль на своей или даже чужой постели! И не хочу прыгать козлом на диване. Мне уже не интересно смотреть на женщин, потому что с них нечего снимать! Эротика льется с экрана видеодвойки – и та двойка, парочка, что кувыркается в койке, на заднем сиденье иномарки, в бассейне, и даже в автомастерской, сама стала роботами, неживыми, с заученными возвратно-поступательными фрикциями. Случка-с. Фаллос больше похож на инструмент сантехника, или на гемомодифицированную чайную колбасу. Прошу, не надо щекотать меня за яйца. Тщетно, они у меня стальные. Эй, вы там, наверху, узрите, что нарушено мое конституционное право на неприкосновенность?
Стоит только кому-нибудь сказать нечто подобное, как его тут же обвинят в гомосексуализме, а при худшем раскладе рук и ног – и в импотенции. А импотенты – самая дискриминируемая каста. Хуже пидорасов. Это во времена Хрущева хуже пидораса могли быть только два пидораса. Или три художника-абстракциониста. Вектор поменялся. Реформы 1990-х привели к тому, что опущенные в лагере не самого строгого режима «петухи» вырвались на волю и закукарекали на весь мир с криком: «Гей, земляне!». Быть гомосексуалистом стало маркером избранности. Даже чума ХХ века не поменяла отношения к гей-сообществу. После первых повальных случаев СПИДа в Америке в «голубом» сообществе было оперативно доказано, что виноват не традиционный способ проникновения, а отсутствие качественных кондомов и смазки.
И вечный boy, покой нам только снится.
А импотенты остались с носом – между ног.
__________
* Сингл группы The Rolling Stones. В 1965-м – лидер хит-парадов в Великобритании и США. 2000 году возглавила список «The Greatest: 100 Greatest Songs of Rock & Roll»
Пленка 12с. Бассаров. Сандаловая кровать
Так вот, о носах.
Наряду с унылым онанизмом в детстве меня мучили и возвышенные вопросы бытия: почему носы не мешают взрослым целоваться? То, что вопрос дурацкий, не приходило в голову. Я полагал, что по мере роста у мальчиков растут письки, у девочек сиськи, что естественно, а у тех и других - носы. Спросить у мамы я стеснялся. Ясность в вопросе могли внести старшие пацаны из барачного двора, но все их рассказы «про любовь» исключали поцелуй в губы как наступательное средство (презренные телячьи нежности!), зато изобиловали похабными подробностями и сопровождались понимающими смешками. К пятому классу я уяснил, что у нас в Захолустье взрослые в губы не целуются, а сразу переходят к делу, минуя сюсюканье и губошлепство. Любое выделение слюны в северном краю, где по утрам плевок замерзал на лету и падал льдинкой, считалось слабостью.
Любовь – всегда слабость. Любящий находится, как говорят шахматисты, в слабой позиции. Но об этом в другой раз... Покамись - о носах.
Лори со смехом призналась, что данный вопрос тоже изводил ее в начальных классах. В другой, правда, плоскости: как целуются очкарики? Очки при носогубном контакте могли стукнуться друг о дружку и упасть на пол. Никого не осеняло простое решение - перед свиданием закрепить очки на резинке, как перед уроком физкультуры; с другой стороны, со стороны затылка, это выглядело смешно, вот люди и не целуются… Хотя ВИЧ, болтали очередники в Центре, если губы не изъявлены проказой и детскими проказами, при поцелуе не передается. Невелик шанс схлопотать диагноз и при «отсосе» (за что купил – за то и продаю).
Эти детские страхи мы с Лори обсудили in vivo в горизонтальном положении, и решили вопрос по-взрослому, без столкновения носов. Я не спрашивал, откуда у нее такой опыт. Боялся спрашивать. Просто говорил: «Утоли мою печаль».
Я полистал брошюру, всученную мне Тришиной. Показал Лори пахучие абзацы – мы покатились со смеху, благо, кровать была широкая, квадратная. Из натурального сандала, расхваливал менеджер мебельного салона, чувак в рваных джинсах. Я прикинул масштаб кровати: в штабель тут можно уложить две, не изможденных мастурбацией, разнополые пары.
- А что, - поинтересовался у носатого продавца, - годится ли товар для групповухи?
Я думал, он фыркнет в ответ, типа того. Или хихикнет.
- Без сомнения! – с серьезной миной воскликнул менеджер, хищно раздув ноздри. – Эта кровать фактически создана для групповых упражнений, можно сказать, мечта гетеросексуала.
Так и сказал. В просторном прохладном салоне магазина, больше похожем на ангар, мы были одни. Эхом разнеслось: «…гетеросексуала…»
Короче, не кровать, а винторезный возвратно-поступательный станок, которому не страшны колебания и прыжки с силой удара до 8 кг/кв.см. В тестовом режиме.
- Это же сандал, - подытожил продавец. И покопался, не вынимая правой руки из кармана, в необъятных штанах.
- Фак! Значит, можно засандалить на всю катушку?
- Без сомнения, - не моргнул глазом парень. – Доставка бесплатная. Всегда трезвые грузчики.
Я хотел попросить всегда трезвых грузчиков опробовать кровать в тестовом режиме, но передумал. Вдруг вихрастый менеджер начнет распространяться про гомосексуальный аспект в сандаловой плоскости.
И я купил кровать, хотя она оккупировала половину спальни. Я мечтал, что на этой вертолетной площадке мы будем как Джон Леннон с Йоко Оно. Выражать протест во фланелевых пижамах. Вести духовные беседы о несовершенстве мира. Ну и любить, ведь это же мечта гетеросексуала. Кстати, о сексуальной практике.
Кровать пригодилась.
Первое время после диагноза мы были так напуганы, что вообще, раздевшись, глазели друг на дружку по разные стороны огромной постели. Не знаю, как насчет моих достоинств, а у Лори было на что смотреть. Тощие, но прелести. Пока не услышал в коридоре Центра на кушетке у двери клинического отдела: «Между нами, девочками... В слюне концентрация вируса так мала, что ее недостаточно для инфицирования. Заразиться ВИЧ сложно. Разве что во рту есть ранки или туда попадет сперма».
Так что благословляю вас, дети мои.
Но когда мы целовались, как положено,
