всем желающим. Всем, кто придерживается нашего устава, ясно? Мы – ЛЖВ! Люди, живущие с ВИЧ, так? Но живущие, как люди. Как люди, просекли!»
Беседа за столом вошла в спокойное русло. Но почему-то заговорили не о грядущей экскурсии в музей, а о своем, наболевшем. Все ждали новую схему лечения, препарат нового поколения, о нем сдержанно упомянула зав клиническим отделом. На вакцину от СПИДа не надеялись – чудес не бывает. Принципиально новую схему лечения уже применяли на Западе, да, он не давал стопроцентного исцеления, зато существенно продлевал жизнь. И жизнь полноценную, в перспективе на 30 лет.
«Уж не за этим ли чудо-средством поехал Боря?» - мелькнула догадка. Судя по тому, что ему то и дело звонили из СПИД-Центра перед отлетом – то из приемной, то сама Бузина, так оно и было.
Болезнь проявляла себя внезапными приступами слабости. Вот и все, пожалуй. Я, однако, побоялась стать в поездке обузой Борису.
И тут, когда я собирала Борю в канун отлета, возник Ринат.
О, Ринат! Гроза Захолустья, главный хулиган пыльного райцентра. Даже собаки при его появлении поджимали хвосты на дощатых тротуарах. Надежный и честный. Конечно, от него стонала педагогическая общественность. Зато Харя не мог ударить со спины, не бил лежачего, еще в начальных классах предлагал драку до первой крови или первой слезы, придерживался неписаного свода правил. Невероятно сильный и живучий. Заядлый браконьер, он, обложенный охотинспекцией, без винтовки и еды больше недели прожил в тайге, питаясь, словно Рэмбо, подножным кормом и мелкой живностью. И он же спас заплутавших в тайге московских туристов-экстремалов, самонадеянных и высокомерных. Он же, Харя, задержал в тайге бежавшего из зоны рецидивиста и вытащил на своем горбу раненого милиционера. Мне никогда не нравилась эта его кличка. Скуластое обветренное лицо, а вовсе не Харя. Мужественное лицо искателя приключений. Но Ринат, кажется, не обижался.
- Иго-го, Лариска-Ириска! – заорал он, едва переступив порог. Кеша изогнулся дугой, распушил хвост и зашипел.
- А-а, Ринатка! Харя, гад такой!.. – бросилась ему на шею. И неожиданно для себя прослезилась. Харя был родом из детства. Моего детства. Несуразного, как сама кличка Рината. Наивно-сладкого, как мое прозвище в начальных классах. Мгновенно всплыли перед глазами наши темные и милые бараки, пропахшие растительным маслом, кошками и жареной рыбой; школьные коридоры, мама, прошлые обиды и радости. И те обиды сейчас казались радостными.
Я настояла на том, чтобы Бориса сопровождал Ринат (он посмотрел благодарно). Отчего-то поездка в Москву вселяла не надежду, а тревогу. Или нервы расшалились? Бузина выписала гр. Б.А. Бассарову командировочные как участнику проекта СПИД-Центра. Это было все, что она могла сделать. Борис опустошил кассу «Белого квадрата»: прибежал с наличкой взволнованный Алдар. Но Ринат - тот случай, когда не надо экономить на билетах и суточных. Он мог прикрыть с тыла, был предан Борьке, как таежная охотничья лайка, генетически не боящаяся медведя.
Деятельность группы взаимопомощи строилась на совковый лад. Чаепития, дни рождения, встреча праздников, выезды на природу (Центр выделял микроавтобус), экскурсии, культпоходы, в храмы в том числе. Что само по себе немало. Спиртное исключалось, курение порицалось. Эти мероприятия, пусть для галочки в отчетах СПИД-Центра, настраивали на здоровый образ жизни, да и отвлекали от диагноза. Главным было общение, ну и интерес к противоположному полу, куда денешься. После этих культпоходов образовалось несколько пар, одна даже зарегистрировала свои отношения. Народ-то в группе молодой. Нарки-торчки, которым спрыгнуть с иглы помог суровый диагноз (до старости наркоманы не доживают), бывшие их подружки, жертвы случайных связей.
В группе я скучала. Какие-то ребята мм… малоразвитые. Да и что они видели в своей жизни? Сомнительная компания, бутылка по кругу, судорожные обжимания, торопливая случка в чужой квартире, а то и в подъезде. Периодически в группе на чаепитиях возникали «практикующие» нарки, но тотчас исчезали. От этих «детских утренников», как обозвал их залетный торчок, блевать хочется.
Я ходила в группу ради Оксаны, которой восхищалась. Она ненавязчиво излучала оптимизм, хотела заочно восстановиться в пединституте. Оксана умела говорить, убеждать, находить нужные слова. Те слова, которые помогают отогнать мысли… Оксана была продвинутой.
- Жалко мне их, - сказала староста, когда мы после чаепития мыли посуду. –Перепихнулись, дурехи, по пьянке, и вот, пожалуйста… А уж про прочих героинь я не говорю!
«Героями, героинями» староста обзывала диспансерных пациентов с героиновым следом, не дай боже, через грязные шприцы. Такие в группе исчезали через пару чаепитий, не в силах побороть наркотическую тягу
Я уж было хотела бросить эти посиделки, но услышала о смене приоритетов, как выразилась староста.
После командировки в Казань на семинар-тренинг Оксана объявила, что пора вести себя «по-взрослому», от пассивной развлекухи перейти к проектам в целевой аудитории. Конечно, формулировки были почерпнуты из методичек, а еще раньше – в западных наставлениях. Но что в том плохого? За океаном эпидемия началась раньше, там и опыта побольше.
Когда помогаешь ближнему, забываешь умирать, сказал кто-то из мудрецов.
Староста предложила конкурс на лучшее название группы. Я вспомнила мощные кроны кедров родного Захолустья. Название «Кедр» как символ долголетия было встречено на «ура». Мне как победителю конкурса вручили торт, испеченный Оксаной. С некоторых пор у меня сменились вкусовые рецепторы. Меня воротило от сладкого. Как у беременной. Побочный эффект. «В положении» - капризы новой жизни, в моем – новой смерти… Я отдала торт на растерзание группы «Кедр»».
За поглощением торта обсудили главное.
Проектов было три. Телефон доверия, поиск работы и шефство над социальным приютом «Малышок». Был еще «Равный консультант» - это тот, кто оказывает психологическую помощь сразу после объявления диагноза. Но в «равные консультанты» брали далеко не всех. Например, Оксану. И потому он не считался проектом.
Я с ходу выбрала «Малышок». В приют на окраине города попадали груднички-отказники, кроме обычных, еще и крохи с ВИЧ, доставшимся им от матерей. Эти мамаши путали женскую консультацию с венерологическим диспансером. Оксана повторила слова Тришиной о том, что вертикальный путь передачи вируса – от матери к ребенку – реализуется не более, чем в пяти процентах.
Если вы думаете, что я нашла себя, погрузилась в проект, то спешу разочаровать.
Нянечки поначалу косились на «шефов». Ноготки младенцев были что бритвочки, способные в мгновение ока рассечь кожу до крови… А основной способ передачи вируса - «кровь в кровь». Оставалось лицезреть малюток на расстоянии. Некоторые из них уже начинали принимать лекарства – разноцветные таблетки. Их было рекомендовано давать инфицированным деткам в игровой форме. Игра не задалась.
Я не могла видеть безвинных ангелочков, распятых диагнозом. Пока они ползают в огороженных кроватках, гукают и тянутся к игрушкам, как все малютки. Но что дальше? Потом деревянные ограждения манежа превратятся в железные, в вольеры и клетки, куда им, как в зоопарке, будут бросать разноцветные таблетки…
На моих глазах крылышки ангелочков обуглились от нестерпимого жара людской брезгливости и через мгновение вспыхнули… На меня в упор смотрели глазки малышки из Захолустья. Они жили отдельно от тельца, плавали в мареве боли, потому что его, тела, не было – оно сгорело. Глазки-щелочки аборигенки раскрылись, стали огромными, жгли лазерными лучиками - вопрошающе и укоряюще…
Сорвав маску, я с криком выбежала из приюта «Малышок».
«Истеричка», - услышала фразу, брошенную вслед кем-то из нянячек.
На этом мое пребывание в группе взаимопомощи закончилось.
Пленка 09d. Лори. Треугольник – самая устойчивая фигура
Позвонили из Бориной фирмы: бухгалтерша, работавшая в «Белом квадрате» по совместительству, уезжала в Москву, могла передать нетяжелые вещи для шефа. Я подумала, неплохо бы послать теплые носки, такие, полушерстяные, чтоб могли влезть в туфли. Никто не предполагал, что командировка затянется, по утрам подмораживало, люди падали на скользком тротуаре, горожане ругали власти, тополя полностью облетели, в Москве, может, и теплее, но, говорят, климат там сырой…
Я доехала до рынка, который теперь называли «китайским», хотя китайцев там отродясь не видели, и сунулась в ряды, торгующие монгольским трикотажем, – слышала в автобусе, тут и цена сходная, и товар «натуральный и ноский».
В закутке, отгороженном высокой перегородкой из древесно-стружечной плиты, энергичная корпусная дама командовала раскладкой товара. На полках громоздилось тряпье из Поднебесной: джинсы, шапочки с лейблами известных брендов – некоторые с ошибками. Но был и уголок с монгольскими вещицами: свитера, подштанники, носки, «душегрейки» из верблюжьей шерсти. Я с ходу углядела светло-коричневые шерстяные носки, тонкие, но теплые, да еще мужские подштанники того же, песочного цвета. Я спросила, почем товарец. Тетка, жуя, повернулась и бросила: «Эти?.. Сговоримся! Щас, девушка, айн момент, токо разложим по полкам… Пять минут!»
И лицо, и голос показались смутно знакомыми. Даже тонна косметики не могла закамуфлировать облик старой знакомой. Этот нос картошкой, широко расставленные глазки, властная интонация руководителя…
Из-за угла второго ряда с огромным бесцветным баулом на спине, придавленный ношей, появился сутулый грузчик. Отдуваясь и кряхтя, сбросил баул, превосходивший все мыслимые габариты. Жадно присосался к бутыли с минералкой, громко икая. Хозяйка прилавка выплюнула жвачку в грязь.
- Сколько там, еще, Борис?
Я вздрогнула.
Но это был другой Борис.
Правда, прежнего первого красавца Захолустья, передового бригадира прииска «Маловский», чьи фотки крали с Доски почета провинциальные дурочки, в заторканном мужичке в драной фуфайке можно было признать с трудом. И все-таки, когда грузчик разогнулся и смахнул прядь с потного лба, я узнала (или догадалась) чеканный голливудский профиль золотоискателя Маккены. Но будто усохшего. Идеальный пробор разрушителя сердец зарос лохмами. Виски тронула седина. Лоб прорезали морщины, в них блестел, скапливаясь, пот. Не Давыдов, а Давыдов-два. Пьет он, что ли?
- Хозяйка, грамульку бы? – отвечая на мой вопрос, просипела блеклая тень Давыдова.– Полконтейнера перетаскал! Аж пот шибает…
- Щас, девушку вот обслужу, не помрешь. Вам чего, грите?.. Для мущины? Имеются ходовые размеры.
Маслова всучила мужские панталоны.
- Хозяйка… обещала же…- завел старую песню грузчик.
- Во, пристал, как банный лист! На, не подавись от щастья!..
Хозяйка торговой точки извлекла откуда-то из-под широкой, как у семейской тетки, юбки чекушку водки. В ее пухлой руке с пальцами-сосисками бутылочка казалась игрушечной, ненастоящей и вполне могла, думаю,
