умри!
Она и не сопротивлялась. Чего это ей стоило – Филипп никогда не сможет предположить. Да он и очень постарается не предполагать. Страшно это – отнимать последние мгновения жизни, даже если от этой самой жизни одна иллюзия и осталась.
–Прости…– в последний раз выдохнула Софья, и вскоре всё было кончено.
Не узнает Филипп до конца и того – было ли последнее её слово реальным, или всё-таки это его подсознание захотело найти прощение?
Но всё кончилось. Безжизненное слабое тело таяло – натурально таяло, теряя свои очертания в воздухе, расходилось серостью.
–Я найду ответы, найду. Найду. Только жди меня. Жди моей смерти, – шептал Филипп что-то сам себе, не зная даже, получилось или нет, и реальна ли расходящаяся рябь в воздухе.
Он закрыл голову руками, не замечая, что весь перемазан грязью, и коленями давно уже протёр немалую дыру в отходящей от зимней смерти земле.
–Найду, найду, только жди моей смерти, – слышала она его или нет? Реально ли он произносил эти слова? Иной раз ему казалось, что он их выкрикивает, а в другой – едва ли шепчет.
И сколько прошло времени прежде чем его плеча коснулись, напугали, выдернули из полусна.
–Всё кончилось, да? – спросила Майя.
Они стояли рядом. Майя и Игорь. Серьёзные, сочувствующие, какие-то спокойные.
–Где тело? – спросил Игорь грубовато.
–Её нет, – сказал Филипп. – Больше нет.
–А тело? – не понял Игорь.
–Растаяло, – Филипп поднял голову. Как отвратительно было солнце, свет которого усиливался в останках снежных завалов. Почему этот свет не угас? Почему остался висеть в небе, давя памятью и немым свидетельством свершённого.
Майя и Игорь помолчали. Филипп мог бы предположить, что они оглядывают чёртову полянку, ищут тело, или переглядываются, но он не хотел ничего предполагать. И даже вставать не хотел.
–Надо идти, – сказала Майя. – На Кафедре накопились дела.
Кафедра. Точно. Была же ещё кафедра, на которой что-то от прежнего мира ещё оставалось!
–Да, – согласился Филипп, и это короткое слово далось ему тяжело.
–Это хотя бы помогло? – спросил Игорь. – Всё кончено?
У него были и другие вопросы, но он не хотел их задавать. Боялся ответов, что последуют.
Филипп прислушался к себе, к снегу, к черноте земли, к оставшемуся дневному свету. Всё это вело его к одному слову:
–Помогло.
И признанию:
–Но не кончено.
Да, не кончено. Остались вопросы, которые нельзя задавать живым о мёртвом, но Филипп уже видел посмертие, и он не был никогда тем, кто отступит. К тому же, он обещал, и обещание держало его крепче всякого азарта и амбиций – он обещал найти ответы.
Хотя дались они Софье? Упокоенной навсегда, ушедшей в посмертие без боли и проклятых песков.
Отпущенной Уходящим.
Но не кончено, нет. Уходящий остался. И сколько ещё их будет? И Кафедра…да, надо возвращаться, возвращаться к прежней жизни, искать новых сотрудников, обучать их, проверять новости, переустановить всё неустановленное и похищенное оборудование. Много чего нужно.
Но для начала нужно просто встать с этой промёрзлой, хранящей следы его преступления земли.
–Надо идти, – это уже Игорь. Он ничего не понял из случившегося, кроме того, что свершено что-то непоправимое, и его собственный мир уже никогда не склеится по прежнему образу. – Надо, Филипп, холодает.
–Снег обещали, – голос Майи прозвучал безжизненно, – мокрый снег, представляете?
Это диковинка? Едва ли. Это классика их местности, но сейчас почему-то им это непривычно и странно. На улице такое яркое солнце и земля уже обнажает язвенную черноту земли, а где-то обещали снег.
–Надо идти, – это уже Филипп. Он обратился к себе и к ним. Они кивнули.
Филипп думал, что больше не сможет встать, что когда его колени оторвутся от земли, он неизменно умрёт, но нет – не случилось, он встал. И земля даже не качнулась.
–Надо выпить, – Майя покачала головой, – я не думала…
–И никто не думал. Надо умыться, – Игорь впервые увидел сколько налипло грязи на одежду Филиппа и на его руки, – ну или хотя бы снегом обтереться, а то нас ни одна тачка не подберёт. Даже если выйдем к шоссе.
Выйдут, конечно же выйдут. И без разговоров сунут просто безумные деньги тому, кто всё же решится их подвезти. И доедут в молчании, потому что время слов кончается однажды и всегда нужно время, чтобы найти силу для новых, влить в них достаточно убеждения.
И потому так ценно молчание.
Оно о жизни. О том, что ещё не завершено. Оно не про незавершённые поиски Уходящего, о сути посмертия, о полях покоя и песках Забвения, нет. Оно про будущие дела, скопленные, бумажные, вынуждающие мучить кабинетную технику распечатками и сканами, про звонки и про отчётности, которым нет числа.
И про кадровые вопросы тоже.
Филипп не удивится когда Игорь придёт на следующий день на Кафедру с трудовой и паспортом. Они не обсудят его трудоустройства заранее, между ними не будет и намёка, просто это будет единственное, что сможет им выплыть, выбраться памятью из одного леса, который обещал красивую зиму.
И Майя не удивится тоже, только кивнёт и предложит выбрать любой из освободившихся столов, к несчастью, выбор будет большой: хочешь за стол Гайи? Хорошо, она мертва и не будет возражать – добровольно отдала свою жизнь. Хочешь за стол Альцера? Тот не вынес и вернулся на родину, наплевав на обязательства. За стол Зельмана? Тот насмерть замёрз в лесу, когда его напугало возвращение Софьи. А хочешь за стол Павла? Он тоже возражать не будет – его убило побочной силой Уходящего.
Ну или за стол Софьи можешь сесть – её Филипп задушил. Вернее, остаток её сущности. И то было ещё освобождением, за которое надо благодарить Уходящего! Милосердного, вопреки всем поступкам…
Им предстоит ещё много дней, много молчания о пережитом, и много лжи, которую они будут плести, чтобы ненароком не выдать истины, которую и сами не поняли, тому министерству. Но ничего – обойдётся, выкрутятся. После пережитого им это сущий пустяк.
А дальше только бесконечная работа в попытке докопаться до сути посмертия, подкреплённая ужасом и обещанием. И ещё тоской, от которой не будет средства, ведь живым нельзя касаться мира мёртвых, смерть как болезнь, тянется, липнет и отравляет остаток дней, даже если удастся выбраться из её паутины, и отделаться так, как они всё-таки смогли.
И всё это станет их рутиной, а для Филиппа – последним смыслом жизни. Но всё это после того как они смогут подобрать слова, заново собрать в себе силу для них и доехать до города, где всё вроде привычно, а на деле – навсегда не то.
Конец
Спасибо за прочтение. Эта простенькая история в жанре городского фэнтези мне была нужна, чтобы выбраться из теней моей предыдущей двулогии про Маару: «Тени перед чертой» и «Гильдия Теней». Дальше будет веселей: помимо приближающегося также к концу вампирского романа «Мост через вечность» в разработке у меня новый проект.
С тёплым приветом, Anna Raven
