раздражения.
–Всё в порядке, – ответил Филипп, – скоро вернусь. Ты ложись, восстанавливайся.
Она не пошла его провожать, не возражала, когда он запер своими ключами дверь. И у Филиппа почти отлегло от сердца, и почти стало в нём спокойно, но он вышел во двор и машинально глянул на окна своей квартиры.
Увидеть её не составило ему труда. Она стояла у самого окна, и тёмный силуэт, превосходящий её рост, был за нею.
8.
–И ты думаешь, что это хорошая идея? – у Игоря был такой тон, что все сомнения отпадали – он считает идею Филиппа не просто плохой, а ужасной.
–А что не так? – Филипп, уязвлённый, бросился в атаку. – Думаешь, мне нравится с ней возиться? Думаешь, всё это легко выносить?
У него накипело. От ужаса и недопонимания. От присутствия мёртво-живой Софии накипело. А Игорь оставался хорошим, ему легко было говорить таким снисходительно-презрительным тоном, показывая, как мелок, в сравнении с ним Филипп!
Сам пожил бы с Софьей.
Сам узнал бы о том, что она рассказывала о мире посмертия. Посмотрел бы на её странности, услышал бы сам о том, что она, по всем биологическим показателям, уже вроде как труп.
На чужую обувь легко смотреть! ты в ней пройди…
–Не думаю. Просто спрашиваю – хорошая ли это идея для самого тебя? – Игорь не смутился. То ли привык к тому, что его жизнь пошла кувырком, то ли профессиональное врачебное сказалось?
Филипп хотел ответить мрачно и решительно, что да, он считает это хорошей идеей, ведь всё так просто может закончиться – сделает он Софье эти поганые документы и даже денег даст. И пусть идёт!
Он хотел, но не ответил. Та часть его души, что помнила прошлое, работу на Кафедре, под началом Владимира Николаевича, и совсем ещё девчонку Софью Ружинскую, протестовала против такого решения.
Да, он мог дать ей документы. Мог дать ей деньги. Ну а потом куда она денется? Со своим Уходящим и со своей нежизнью?
Но с другой стороны, а не много ли Филипп отдал уже от своей жизни на её нежизнь? И на всю эту Кафедру и всех этих Уходящих, про которых ничерта не стало понятно, но из-за которых он потерял столько времени, нервов и привычное существование! А оно ему нравилось! Ему нравилось брать заказы у строгих лиц, что трепетали перед его появлением, нравилось получать деньги в пухлых конвертах – они все пользовались наличкой! И крутить пару лёгких романов одновременно ему тоже нравилось, а что теперь?
Его квартира – обиталище чёрт знает чего, скрывшегося под обликом Софьи.
Его жизнь – разорванное полотно, прошитое неразрёшенными вопросами из гордыни и совести.
Его работа – та злосчастная Кафедра, впрочем, это, пожалуй, скорее плюс, но на Кафедре кроме него и Майи пока никого и от того это пока бремя.
–Нет, – мрачно признал Филипп, и чтобы выгадать себе паузу, глянул на окна своей квартиры.
Они отошли в сторону по его настоянию. Теперь Ружинской и той сущности, что висела за нею огромным силуэтом-тенью, было неудобно бы за ними наблюдать. Но она продолжала стоять в окне.
–Видишь за её спиной тень? – спросил Филипп вместо приветствия.
Игорь видел. Его глаза, полные ужаса, выдавали это прежде слов.
–Отойдём, – предложил Филипп и оттащил его в сторону. Но Софья осталась стоять у окна. Зачем? Ждала его возвращения? Хотела увидеть с кем он встречается?
Игорь не спорил. У него только руки чуть-чуть подрагивали, когда он потянул из кармана пачку сигарет.
–И мне, – попросил Филипп, его собственный голос срывался. Так и постояли, курили в молчании, пытаясь справиться с мыслями и тяжестью. Игорю было сложнее – он знал ещё меньше Филиппа, но и легче – видел он тоже меньше, но даже обрывков узнанного хватило ему с головой, чтобы понять – мир прежним не станет. Если в мире существует столько странного, то, верно, от мира больше нет смысла.
Затем Филипп коротко рассказал ему о предложении Ружинской насчёт документов. Он ожидал, что Игорь поддержит его стремление избавиться от неё и значительной части странного вокруг себя, но Игорь вдруг спросил:
–И ты думаешь, что это хорошая идея?
И Филиппу ничего не осталось кроме признания:
–Нет.
Идея была плохой. Он сам знал это.
–У неё кто-нибудь есть? – спросил Игорь. – Кто-то, кто может о ней позаботиться?
–Нет, никого, – Филипп уже понял к чему идёт.
–И ты хочешь её выкинуть непонятно куда? – уточнил Игорь. – Да, с документами, но без поддержки?
–А что я сделаю? – обозлился Филипп. – Ты же сам говорил…сам знаешь. Что я-то могу?
Его голос прорвался отчаянием. Что он мог, в конце концов, в самом деле? Вернуть ей жизнь? Так жизнь и смерть уже в ней переплелись до него. Опекать её? Сколько? До чего? Что с ней делать?
–Не знаю, – невозмутимо отозвался Игорь, – но то, что предлагаешь ты, это неправильно. У неё никого нет, кроме тебя. У кого ей искать помощи?
–У братьев по моргу!
–Резонно, но братья по моргу не говорят. А она говорит. И если хочет документы, значит, чувствует. Хотя бы то, что стала тебе обузой.
Филиппа хлестануло стыдом. Об этом он как-то не подумал. Стыдом? Неужели его отношение к ней было так заметно? Неужели Софья поняла как она ему противна? Как он боится её?
Отвращается…
–Ну и что ты предлагаешь? – спросил Филипп мрачно. Он ненавидел Игоря за то, что ему так легко удалось показать Филиппу всю его ничтожность.
–Давай увезём её? – предложил Игорь. – Отселим в отдельную квартиру. Может быть в даже в комнату. Будем за нею наблюдать, приносить ей продукты, если захочет, отправим её на полное обследование тайно…я договорюсь.
–Сам же говорил, что она мёртвая.
–Я и сейчас не отрицаю. Но надо что-то делать. Сам посуди – разве это дело, если мы её выкинем на улицу с документами? У неё ни жилья, ни работы, плюс куча странностей и обезвоживание организма, вошедшее в смертельную стадию. По науке она мертва должна быть, а она ходит. И ты хочешь, чтобы она ушла.
Во всём этом кратком укоряющем монологе Филиппу понравилось слово «мы». Он устал быть один в борьбе с непонятной силой, вернувшей непонятно что…
–Ну увезем мы, отселим, – Филипп поморщился, на улице было ветрено, и всё же уютнее, чем в его собственном доме, – а дальше? Сколько мы её так продержим?
–Я не знаю! – теперь обозлился уже Игорь. – Но это хоть какое-то спасение. Хоть какая-то возможность…я не знаю, что происходит. Я с таким не сталкивался. Никто не сталкивался. Но неужели ты просто готов её вышвырнуть из своей жизни?
Игорь успокоился также внезапно, как и вспылил:
–Ты пойми, – заговорил он уже мягче, – а что если что-то изменится в её состоянии? Что если она начнёт восстанавливаться или…не знаю.
–Умрёт, – подсказал Филипп. Эта мысль приходила и к нему, и он не мог сказать о том, какая эта мысль для него: чёрная или святая?
–Ну-у…
Они помолчали ещё немного, ловя всё недосказанное и непрожитое. Филипп уже сдавался. Выход, предложенный Игорем, был человечным. Да, отселить её, наблюдать. Следить, а пока самому вдохнуть, восстановиться…
–И куда бы мы её отселили? – терять «мы» не хотелось.
–У меня есть на примете квартирка! – Игорь обрадовался, – она не шикарная, всего-то… тьфу! Да и располагается вдали от цивилизации, считай. До любой остановки пёхом минут двадцать, не меньше.
–Это даже хорошо, – одобрил Филипп.
–Одна комната, краны, конечно, гнилые, но ещё ничего, пользовать можно. Окна деревянные, но на зиму заткнуты. Мебель старая…у меня есть знакомая медсестра, у неё бабка померла, а квартира…сам понимаешь, такую не быстро продашь. А сдаст она её с удовольствием, было бы кому – в глухомань никто не рвётся. Сдаст, дёшево сдаст.
–Ты позвони, договорись, – предложил Филипп. В людей он не верил. Предпочитал иметь договорённости, а не уверенность.
Игорь закатил глаза, но покорился. Через десять минут выяснилось, что квартиру можно получить хоть сегодня, главное, заехать за ключами. А цена, цена смехотворная:
–Двенадцать тысяч в месяц! – радостно возвестил голос из трубки. Похоже, его обладательница совсем потеряла надежду на то, что на квартире удастся заработать.
–Да ты оборзела! – возмутился Игорь, – какие двенадцать? Там шкафы рассохлись, а в подвале мыши…
Но Филипп сделал знак, мол, нормально, согласен. Он и в самом деле был согласен и даже считал, что легко отделался. Пришлось Игорю капитулировать:
–Ну хорошо. Кровопийца. Будь на связи.
Теперь оставалось самое сложное.
–Пошли со мной, – попросил Филипп, взглядом находя свои окна. Софьи в них уже не было, видимо, соскучилась, пытаясь разглядеть хоть что-то, и отстала от окон.
–Может я это, лучше здесь? – Игорь тоже глянул вверх, но окон Филиппа не нашёл. Зато уверенности в его собственном тоне поубавилось.
Филипп не удержался от мести:
–И ты думаешь, что это хорошая идея? – спросил он, подражая тону самого Игоря. Тот намёк понял, кивнул:
–Ладно.
***
–О тебе говорить будет, – Уходящий был тут. Он всегда был тут, по близости.
–Отстань, – попросила я, хотя когда Уходящий хоть как-то меня слушал? Да никогда. И мне самой не нравился внезапный уход Филиппа. Почему он пошёл? Куда?
А пошёл он недалеко. Я увидела его, выходящим из подъезда. Я думала, он пойдёт в сторону дороги, либо на остановку, либо чтобы перехватить такси. Но он пошёл ко двору и принялся выхаживать там.
Машину, что ли, ждёт?
–Не машину…гостя, – объяснил Уходящий. Он уже приблизился ко мне, встал за моей спиной, я чувствовала это, даже не оборачиваясь. Ни к чему – веяло холодом.
Гостя? Почему же гостя? Почему не поднять его к нам? Разве только если мне не надо знать содержание разговора?
–О тебе говорить будут, – не уставал подтявкивать Уходящий, пока я хмуро выглядывала фигуру Филиппа посреди двора.
Он не уходил. И не думал даже. Он ждал. Иногда я видела, как он сам смотрит на окна. Может быть, он видел и меня, но не реагировал, напротив, он старался скорее отвести взгляд, словно даже смотреть ему было неприятно.
Я вызываю у него отвращение и ужас.
–Так и должно быть, – Уходящий притворно вздохнул за моей спиной, – ты же умирала, а он нет. Теперь всегда, когда он будет тебя видеть, он будет думать о том, что ты видела, что испытала…
Рука Уходящего коснулась моих волос, я дёрнула головой, пытаясь сбросить его руку, но Уходящий оказался сильнее и сумел безо всякого усилия развернуть меня к себе.
Я снова видела его…никакого, вышедшего из серости посмертия. Давно я не видела его в таком облике. Обычно он скрывался за голосом, что раздражающе лез в мою жизнь.
–Ты мертвая, – сказал он с видимым удовольствием, в голосе его отдавалась глухота. Та самая глухота, которую я уже познала. – Но ты ещё тут. Это наказание. Повинись передо мной, и я тебя заберу. Заберу туда, где тебе место. Твоя плоть мертва, а ещё живая, неупокоенная душа губит её покой.
–Отстань! – я вырвалась, вернулась к окну, тем временем машина действительно подъехала. Я думала, Филипп в неё сядет, но вместо этого к нему вышли. И я даже узнала кто. Игорь.
Игорь, который приходил сюда, не пожелал подняться? Или Филипп не захотел, чтобы он зашёл в квратиру? На улице не май, там ветрено и паршиво.
–О тебе, – напомнил Уходящий, – они будут говорить о тебе.
Хотелось мне возмутиться, но не получилось. По всему выходило, что Уходящий говорит что-то, что походит на правду. Если они не поднялись в квартиру, то это от того, что предмет их разговора –
