перенервничал. Что-то сны плохие снились.
-Фрося молодец, выжеребка хорошо прошла, Петрович сказал. Ты никогда так не переживал раньше.
-Да все Хирон, он меня их колеи выбил.
-Ему положено волноваться, любит он ее очень, – улыбнулась Катя.
-А у тебя парень есть? – вдруг спросил Рубен, – На выходные не уезжаешь, днюешь тут и ночуешь.
Она смутилась:
-Был. Расстались мы. Ругал меня, говорил, что девушке не пристало с навозом возиться. А поначалу очень даже гордился и хвастался тем, что я жокейка. Да быстро сдулся.
-Вы же с Верой вроде навоз не убираете, это парни делают?
-Мне и убрать не в лом. Ты же знаешь.
***3
Катерина раньше работала на ипподроме, а до этого участвовала в соревнованиях от детско-спортивного клуба, имела КМС уже в 12 лет, потом принимала участие во взрослых конкурах. К 22 годам она получила звание мастера спорта и ушла из клуба. Но и на ипподроме долго не задержалась. Что явилось причиной, никто на ферме не знал. Здесь все конюхи выполняли за отдельную плату еще и обязанности инструкторов и тренеров для приезжающих в будние дни новичков, желающих учиться верховой езде, и для детей, которых привозили родители. Летом таких клиентов наезжало достаточно много. Только у спортсменов имелись свои тренеры, и спортсмены тренировались не только летом, но и в другие сезоны.
В обычные дни после работы Катерина иногда брала из левады свою любимую Звёздочку и отправлялась с ней на прогулку вокруг леса спокойным шагом. Лишь в конце избранного маршрута она переходила на аллюр рысью или даже галопом. Рубен иногда нагонял ее и тогда они пускали лошадей шагом, чтобы идти рядом.
На ферму к Рубену Катя устроилась полгода назад. Не отказывалась ни от какой работы, согласилась стать конюхом, потому что он платил им намного больше, чем приходящим инструкторам, которые приезжали только на детские конные праздники и по выходным, когда было много посетителей. Катерину устраивало то, что конюхи жили при ферме и питались на общей кухне. Готовили сами, поваров у Рубена в штате не имелось. Но главным бонусом шло то, что продукты были для работников бесплатными. Их привозили раз в неделю согласно списку, который составлял Рубен, учитывая пожелания своих работников.
Компания конюхов собралась дружная, парни вовсю помогали девчонкам, но тем все равно доставалось много работы. Вера была покрепче, однако Катерина старалась все делать сама, хотя первое время падала от усталости без сил. Конечно, она нравилась парням, но вела себя ровно. Сразу сказала, что хочет отдохнуть от отношений после разрыва со своим бойфрендом.
Рубен понял, что она просто удрала из города, чтобы не общаться ни с кем из знакомых. Поэтому ее устраивала жизнь в его усадьбе. Для Рубена главным было то, что она очень любила лошадей. Очень.
Молодые, как называл Рубен парней конюхов, конечно, пытались к ней подкатывать, но все их попытки оказывались бесполезными. Два берейтора, оба взрослые мужики, жившие отдельно в пристройке, в компанию молодых приходили лишь по праздникам к общему застолью. Оба имели семьи, поэтому на выходные всегда уезжали в город.
Бухгалтерша держалась ото всех особняком. А последнее время стала слишком внимательна к Рубену, постоянно приставала к нему с делами ИП, которые раньше урегулировала сама. Он видел все её маневры, поскольку был битый калач.
-Что, с молодым поссорилась? – спросил он, когда она затащила его к себе в комнату, чтобы он просмотрел отчетность, и сварила ему кофе.
-Нет. Просто… молодость глупа. Кен, я ведь нравлюсь тебе?
-Нравишься. Мне все девушки нравятся, – усмехнулся он, отпивая горячий эспрессо.
-Слово скажешь, я брошу его без сожаления.
-Лиза…
-Ты давно мне всё сердце разворотил. Неужели сам не видишь?
Рубен молчал. Все его ссоры с женой тоже всегда происходили из-за любви. То есть из-за того, что ей всё было мало. Мало его внимания, мало заботы, мало секса. Лошади затмили для него все. Со временем она возненавидела их, и это стало последней каплей, после которой развод явился избавлением и для него, и для нее. Он догадывался, что в городе у нее появился любовник, потому что она совсем перестала приезжать к нему на ферму. Поэтому он сразу согласился на развод.
Не дождавшись его ответа, Лизавета сказала:
-Поверь, это только кажется, что молодая может понять тебя. Разница у вас все-таки большая, 15 лет. Я тоже думала, что с молодым расцвету. Да только на каждом шагу спотыкаюсь. Надоело обучать его всему. Всему, понимаешь! У молодых все легко, потому что они вглубь души не смотрят. Недоступно им это пока. А в сорок ты становишься другим, вас начинает разделять непреодолимая граница, багаж мыслей и чувств. Я ведь вижу, смотришь ты на нее… хоть и молчишь.
-Пойду я, – сказал Рубен, – Устал сегодня что-то. Ты права, возраст, наверно. 40 лет как-никак. За кофе спасибо, вкусный очень.
-Рубен…
-Лиза, ты красивая, деловая, всё при тебе… Но я могу жить только здесь, а ты приезжаешь-уезжаешь, потому что не представляешь своей жизни без города. Есть у тебя молодой или нет, это неважно. Нас с тобой совсем другое разделяет – разный у нас багаж мыслей и чувств. Тут ты в самую точку попала. Такая вот непреодолимая граница, хотя мы с тобой и одногодки.
***4
Рубен заглянул в стойло Фроси с жеребенком, но их там не оказалось. Катя увела их в леваду, на свежий воздух, где пацаны уже отгородили место для них, чтобы другие лошади не зашибли жеребенка. Девчонка радовалась тому, что жеребёнок быстро окреп и уже вовсю бегал за Фросей. А она подставлялась, чтобы покормить его. Только самый первый раз удивленно всё пыталась посмотреть, что он там делает под ней. Петрович привел к ним Хирона. Он уже знакомил его с жеребенком, Хирон долго его обнюхивал. Однако Фрося волновалась и отталкивала его мордой от малыша.
-Иди, помоги нам, – крикнул Рубену Петрович. Рубена Хирон слушался беспрекословно.
-Кен, обними их вместе, чтобы Хирон понял, – сказала Катя.
Почему-то Рубен переживал за эту семейку больше, чем за других лошадей, хотя и не хотел в этом признаваться. Но все знали и видели, что не только Хирон, но и Фрося считали Рубена главным и только ему доверяли.
Для начала он отвел сладкую парочку за ограждение, которое сделали парни, и повел их обоих за собой, а потом отпустил. Хирон тут же стал заигрывать с Фросей.
-Не бойся, не станет он пытаться ее покрыть, – сказал Петрович, вытирая руки фартуком, – Чует он все, просто радуется. Но ему нужно это, чтобы не ревновал к жеребчику.
Хирон действительно разыгрался рядом с Фросей, и оба они подбегали к Рубену и "целовали" его, шевеля и фыркая своими губищами. Фрося даже слегка укусила его, все-таки инстинкт заставлял ее быть несколько агрессивной. Успокоилась она, когда Петрович увел Хирона, а Катя запустила ее к жеребёнку за ограждение.
-Ты хотя бы ела сегодня? – спросил Рубен.
-Не успела пока, – улыбнулась Катя.
Он позвал Веру, а Катерину взял за руку и повел в коттедж.
-Не хватало мне еще голодных обмороков, – ворчал Рубен, не отпуская ее руку.
-Кен… я сама, отпусти, – едва слышно сказала она. Он внимательно взглянул на нее.
-Ребята увидят и неправильно все поймут, – тихо произнесла она, опустив глаза, – И так уже меня подкалывают. Думают, что я пытаюсь завлекать тебя.
Он остановился, помолчал, потом все же подтолкнул ее:
-Иди в столовую и поешь.
-Хорошо, спасибо, начальник, – ответила она.
Потом привезли сено и зерновые для корма, Рубен принимал товар и расписывался в накладных, пока грузчики таскали все это в большой сарай-склад. Потом общался со строителями, которые выдали ему расчет для заказа бетона, потому что уже подготовили основание и поставили армирование и опалубку. По привычке он все сам лично проверял. И постоянно думал о том, что сказала ему Катя. И о словах Лизаветы думал. Зачем она мне? – сказал он сам себе о Кате, но понял, что лукавит.
Вечером он послал ей смс: "Буду ждать тебя со Звёздочкой возле затона. Можем искупаться, а то целый день жарились на солнце".
Про этот затон никто из конюхов не знал, Рубен не хотел открывать им это место, чтобы воду не баламутили с песчаного дна. Они же, как жеребцы молодые. Купаться парни ездили на озеро за километр от фермы.
Из окна флигеля он увидел, как Катя вывела из конюшни уже осёдланную Звёздочку, ловко запрыгнула на нее и легким аллюром помчалась в сторону леса. Затон находился почти в лесу, где речка делала резкий поворот.
Сердце у Рубена сдавило, он посидел, потом собрал рюкзак, сунул туда пакет с едой, бутылку питьевой воды, фляжку с вином, костровые принадлежности, решетку для мяса, котелок. Положил и большое банное полотенце. Потом перекрестился, вышел и отправился седлать Хирона.
Что я делаю, подумал Рубен, когда Хирон уже весело мчался по грунтовой дороге, направляясь к лесу, стоявшему зеленой стеной в двухстах метрах от ромашкового поля. Но он уже не мог остановиться и твердил себе: -Мы просто посидим, я пожарю стейки, выпьем немного вина, поговорим. Я скажу ей… чтобы поняла, не пара я ей, старый уже для нее. Ей в городе нужно жить, такой красивой и молодой, а не в конюшне целыми днями пахать. У нее вся жизнь впереди, может коммерческим тренером работать для богатеньких любителей конников, зарабатывать будет много, в судействе может принимать участие, детей обучать езде. Да мало ли… К тому же, образование у нее. Юрист… Из-за лошадей она и так ни дня не работала по специальности. А теперь еще и я со своей фермой…
Он увидел ее, сидящую на небольшом пригорке. Она встала ему навстречу, сияя улыбкой. Рубен отводил глаза, когда доставал из рюкзака то, что привез.
-Сейчас мясо на углях пожарю, потом купаться пойду. А ты можешь и сейчас…
-Я с тобой. Кен… посмотри на меня, не прячь глаза.
-Иди, купайся, я скоро. Вот полотенце, – сказал он, взглянул мельком и тут же отвернулся.
Разложил угли, полил жидкостью для розжига, установил решетку и выложил стейки. Когда они были готовы, он поднялся и постоял, пытаясь успокоить болезненное сердцебиение. Катюха резвилась в воде, а когда он нырнул с берега прямо в бордшортах, то оказался рядом, почти вплотную к ней.
-Кен, я так тебя ждала, – прижалась она к нему почти всем телом.
Все слова, которые он готовился ей сказать, тут же вылетели у него из головы. Но судорожные поцелуи, которые он не смог сдержать, странно расплавили его сердце и превратили боль, которая мучила его все последнее время, в сладостное тепло.
***5
Рубен дал ей ключ от самого дальнего вагончика, который стоял далеко от строений усадьбы, на отшибе, и входом был обращен куда-то в сторону от основной территории. Этот антиквариат остался еще от деда. Тогда ему выделили всего 12 соток земли, плюс на его сына столько же. Больше в то время частникам не полагалось по закону. За долгие годы земельный участок семьи разрастался и составил к сегодняшнему дню вместе с манежами, левадой, пастбищем и площадками для конкура почти 80 гектаров с официально разрешенным использованием под конную ферму.
В вагончике Рубен хранил альбомы со старыми фото и литературу о лошадях, изданную чуть ли не в пятидесятых-шестидесятых годах прошлого века. Там же стояла просто
