Глава тридцать семь. Прощальная встреча
В далеком краю
Ухожу в глубину
Бездонной реки,
Не обняв напоследок
Любимой супруги стан.
Фудзивара-но Норимоти (1185-1221)
Волшебницы не хворают простудой, у них не случается бронхита и воспаления легких. Ведьмы не лежат целыми днями под жарким одеялом, в окружении склянок с микстурами и коробочек с таблетками. Лекарством им служит собственная сила, и собственная воля. И самая малость магии.
Госпожа Северный Ветер не собиралась спускаться в гардероб, когда наступил самый интересный момент пьесы. Зачем отказываться от гарантированных оваций, цветов, аплодисментов, десяти выходах на поклон и ледяном шампанском ведрами? Тем более, в запасе у нее оставалось несколько реплик, достаточно двусмысленных для неожиданного поворота сюжета совсем в другую сторону. Термометр добрался до плюс сорока двух и перестал показывать температуру живого тела. Королеву колотил озноб, она задыхалась в кашле, и страшная головная боль разламывала августейший мозг. Собрав силы, потрескавшимися губами, королева велела позвать генерала.
-- Иван, это ты? – она не могла поднять воспаленных век, и не видела, но угадывала, кто рядом с ней, -- Иван, найди его и убей… хватит с нас ледовых войн… крысиных войн… убей насовсем…
-- Ты знаешь, где он прячется? – насторожился Иван Иванович.
-- Станция «Юг»… заброшенная русская станция… тайная нора и последний выход наружу, на купол… только не слушай… не верь ему… ни единому слову… Ханса не бери… с собой – он не боец… оставь его мне! – повелительница потеряла сознание и лицо ее наполнилось покоем. Но сердце Госпожи вновь превращалось в лед.
* * *
Исследовательскую станцию организовали в середине пятидесятых. Выстроили за три дня, по самой передовой технологии тех лет, – караван вагонов, на лыжах и гусеницах, тракторами затянули на купол. На высоте три с половиной километра, балки поставили в круг и соединили переходами. Когда через год, доставили следующие домики, выяснилось, что уровень снега поднялся на полметра. Помещения достраивали, привозили уникальное оборудование, запускали новые научные программы. А сухой колючий снег упрямо заносил постройки и коридоры. В семидесятые поставили три буровые вышки. На верхушке самой большой, на высоте двадцати метров, красовался бронзовый бюст Ленина. К концу восьмидесятых над снежной пустыней, остался только памятник.
Со временем, станция превратилась в подснежный муравейник, многоэтажный и запутанный. В семьдесят пятом году работы на объекте были свернуты, а люди эвакуированы. У правительства не хватало бюджета на фундаментальные исследования. Так звучала официальная версия. На самом деле, настоящие хозяева Антарктиды, недвусмысленно потребовали прекратить бурение и покинуть «Юг» в двадцать четыре часа.
Вывозить оборудование и запасы было некогда. Успели демонтировать только радиостанцию. Генератор, системы отопления и освещения, электрическая кухня и кинозал, мастерская и лаборатории – все было обесточено, но вполне исправно и готово к работе. Кладовые доверху набиты консервами, мороженым мясом и сушеными фруктами. При температуре минус шестьдесят, станция стала огромной морозильной камерой, в которой ничего не портилось. По прошествии ста лет, можно было отпереть дверь и заселить помещение полусотней полярников. Содержимое складов и танки с горючим, вполне позволяло не испытывать неудобств.
Генерал Край готовился к финальной встрече. Вскипятил чайник, взбил ароматную пену, принялся направлять добрую немецкую бритву из города Solingen. Трофей и память о Второй мировой. Приведение себя в порядок, при помощи арийского металла, для Ивана Ивановича означало и медитацию, и ритуал, и древнюю магию охотников и воинов. Как британский монах Оккам, он убирал ненужные ментальные образы, сущности, настроения и сомнения. Сакральное действие делало мир прозрачным, равновесным и кристально чистым.
Завершали процедуру чистый медицинский спирт и компресс. Лежа, с горячим полотенцем на лице, генерал продумывал организационный вопрос – идти навстречу судьбе одному, или разделить эту честь с секундантами? Во втором случае, кого взять с собой? Госпожа Северный ветер и Анастасия за пределами реальности. Снежный Иоганн – не боец, брат Иннокентий – тоже. Сестра Валерия не отходит от Снежной королевы, Гарин читает сказки Насте. Кот Злотый, Митра, собаки отморозят лапы на колючем снегу при температуре минус пятьдесят. Животным там делать нечего
Оставались снайпер-нарколог Смыслов, кинолог Сергей, и ведьма-перехватчик Вереск. Можно, конечно, оторвать приват-доцента от спящей Насти, предоставив ее лучшей подруге читать вслух сказки Андерсена. Но, во-первых, она плохо читает по-русски, а во-вторых, в штурмовой команде должна быть женщина, учитывая, что речь идет об освобождении его жены и дочери.
Через полчаса, боевая группа собралась в каюте генерала Края. Стрелок Алексей вооружился старой трехлинейкой. На этот раз оптический прицел отсутствовал. Предполагался ближний огневой контакт со злом. Майор пограничной стражи прихватил автомат Калашникова, сорок седьмого года. Первые выпуски были самыми лучшими – со ста метров пробивали железнодорожную рельсу. Вереск пришла с пустыми руками, но на вопрос Ивана Ивановича, ловким движением выхватила, непонятно откуда, американский «Desert Eagl» – самый мощный ствол из серийно выпускаемых пистолетов.
-- Ого! Позволь-ка взглянуть! – генерал удивленно поднял брови, — вот уж зверь, так зверь!
-- Не зверь. Птица. Орел. – смутилась Вереск.
Иван Иванович взвесил оружие на руке:
-- Килограмма полтора?
-- Два.
-- На ногах-то устоишь? Стрелять пробовала из «Орла пустынного»? – шутливо спросил генерал. Натолкнулся на сердитый взгляд и замолчал на полуслове. Вытащил магазин с патронами, отвел затвор, заглянул в ствол.
-- Давно чистила и смазывала?
-- Дней пять. Что-то не так сделала?
-- Все так, следишь за оружием. Молодец! – он задвинул обойму на место и вернул пистолет хозяйке. – Алексей, Сережа, у вас такие же результаты?
Мужчины одновременно кивнули.
-- Понятно. Опыт показывает, что при температуре ниже минус двадцати по Цельсию, любая оружейная смазка густеет, что приводит к залипанию деталей ручного огнестрела. Вот спирт, вот ветошь, вот отвертки – разбирайте и стирайте масло. Прямо сейчас. Будете готовы – отправимся. Начинайте и слушайте вводную информацию.
Стрелки расположились за большим письменным столом. Сосредоточенное сопение и звяканье металла подчеркивали тишину каюты. Генерал приладил на стену большую карту Антарктиды, откашлялся и приступил:
-- Станция «Юг» расположена в тысяче километров от географического полюса. До ближайшего поселения – полторы тысячи. То есть, выбраться пешком оттуда невозможно. Отступление невозможно. Прятаться негде – сплошная снежная пустыня на ледяном куполе. Помещения давно станции ушли глубоко под снег. Попасть внутрь можно по занесенной буровой вышке. Что и кто нас ждет внизу – можно только предполагать. Адмирал Крейг перемешал личную вражду с очередной войной за мировое господство. Может быть, нас перестреляют сразу. Может быть, предложат какую-нибудь адскую игру. Одно могу сказать точно – нас ждут, и ждут с нетерпением.
Враг нечеловечески хитер и коварен. Сомневаюсь, что в его планы входит сохранение нашей жизни. Между прочим, ему и своей не жалко. Однако то, что я до сих пор жив и здоров, дает шанс на возможность переговоров. Что нужно от меня адмиралу Крейгу – неизвестно. Геральдические претензии – предлог для начала игры.
-- Так пойдем и спросим! – проговорил Сергей с мрачной решимостью. Шлепком ладони, он загнал пенал с принадлежностью в приклад.
-- Непременно спросим, -- кивнул Алексей, -- как врач, сообщаю вам некоторые подробности. На куполе никаких резких движений, беготни и кулачных поединков. Высота – три километра над уровнем моря. Кислорода критически мало, начнете задыхаться, хватать воздух и, через десяток глубоких вдохов, гарантировано воспаление легких и нелегкая смерть. Вспотеете, замерзните – легкая смерть. Полчаса без движений – обморожение и верная смерть.
-- Операция проходит в режиме радиомолчания. Отстали, потерялись, испугались – неизбежная смерть, -- подытожил генерал. – Вереск, ты водишь «Бесконечность»?
Ведьма хотела ответить, но ее перебил стук в дверь. В коридоре неловко переминался с ноги на ногу снежный человек Иоганн.
-- Возьмите меня водителем, -- незнакомым голосом пробормотал йети.
-- Ты готов умереть? – нахмурился генерал.
-- Умереть – да, убить – нет!
-- Будь, по-твоему. Звездолет готов?
Иоганн устал говорить вслух и перешел на телепатию, заверив экипаж в полной исправности боевой машины. Генерал молча расставил на дубовой столешнице четыре стопки и разлил оставшийся спирт.
-- Господа офицеры! Прошу – за успех нашей экспедиции!
* * *
Взлетели тихо, без провожатых, клятв, благословений, рыданий и прочей романтики. Курс, проложенный бортовым компьютером, вел прямо на памятник Ленина, возвышавшийся над снежной равниной. Впрочем, «возвышался» звучит слишком эпически. Величие осталось в прошлом, и бронзовый Ильич грозно озирал окрестности с высоты в метр с небольшим. В металлических зрачках, с каждым годом, прибавлялось безнадежной тоски и одинокого ужаса. Sic transit Gloria Mundi.
Немного в стороне находится ледовый буровой комплекс с тремя вышками, одна из которых была знаменита самой глубокой скважина в Антарктиде. В сотне метров на север от дизельной электростанции располагался аэрологический дом, приспособленный для жилья, будка для запуска радиозондов, и магнитный павильон. В полукилометре, на запад, когда-то высились две старые буровые. Та, что пониже, много лет назад, служила специально для отбора образцов на микробиологические исследования. Русские ученые искали под ледяным куполом жизнь. Откуда им было знать, что там, с давних пор, поселилась смерть?
До станции «Юг», по курсографу, лететь около часа. Белоснежный Иоганн занял место у штурвала, поднял машину в воздух, и крейсерским ходом, отправился к полюсу. Боевая
